— Здравствуйте, молодой человек! А почему мы с вами еще не знакомы?
Статная пожилая блондинка с элегантной прической и безупречным макияжем остановила инструктора-психолога в пустынном фойе пансионата ранним утром. На вид пациентке было лет семьдесят. Психолог только вчера вышел на работу и еще не успел познакомиться со всеми постояльцами.
— Доброе утро! Меня зовут Владимир Сергеевич, — улыбнулся он даме. — Я новый инструктор. С кем имею честь разговаривать?
— Ковалевская Виолетта Казимировна, бывшая солистка филармонии. Фортепиано. Очень приятно, юноша.
Она могла себе позволить назвать сорокапятилетнего мужчину юношей. Возраст не мешал ей сражать наповал эффектностью ― особой статью, какая бывает у пожилых, интеллигентных дам, привыкших за жизнь держать себя в ежовых рукавицах. Создавалось впечатление, что она только что закончила сольный концерт и еще не вышла из образа. Прямая спина, немного снисходительный, высокомерный взгляд и при этом благодарная улыбка за те овации, которые ей только что устроили.
Разумеется, никаких аплодисментов не было. Но со стороны казалось, что пожилая пианистка все еще слышит их эхо.
— Я вас приглашаю в час дня в актовый зал. Буду играть разные композиции. Мне будет приятно увидеть вас в рядах моих поклонников.
— Всенепременно, Виолетта Казимировна. Если меня не задержат неотложные дела, обязательно поприсутствую.
— Смотрите, — погрозила дама пальчиком, — не разочаруйте меня. А пока прощайте.
И величественно проплыла мимо отвесившего легкий поклон инструктора в сторону столовой на завтрак.
* * *
Владимир Сергеевич, разумеется, за хлопотами первых дней работы на новом месте уже через два часа забыл об обещании. И, честно говоря, сомневался, что новая знакомая так уж сильно будет его ждать. Но ошибся.
Когда примерно в двадцать минут второго услышал музыку, доносящуюся со второго этажа, то поспешил заглянуть в актовый зал.
Играла Виолетта Казимировна превосходно, не глядя на пюпитр. Ноты ей нужны были только для антуража. Тонкие длинные пальцы порхали над клавишами, и не верилось, что они принадлежат пожилому человеку. Пианистка легко переходила от шлягеров прошлых лет к классическим произведениям, от них к романсам и снова возвращалась к песням. Немногочисленные зрители иногда подпевали, иногда просто слушали и качали головами, стараясь не нарушать аплодисментами камерную обстановку концерта.
Наконец, Виолетта Казимировна остановилась отдохнуть и, заметив своего нового знакомого, покачала головой, поджав губы. Владимир Сергеевич воспринял это как упрек и сложил руки в мольбе, моля о прощении. Жест вызвал у Виолетты улыбку. Она кивнула и вновь повернулась к инструменту.
* * *
Ближе к вечеру Владимир Сергеевич вновь нашел ее в фойе и вручил букет, который ему только что привез курьер.
— Извините, что с опозданием. Но ваша игра была безупречна. Спасибо за доставленное наслаждение.
— Вам понравилось? — расцвела Виолетта. — Мне так давно никто не дарил цветы. Какой чудесный букет! Он говорит о вашем замечательном вкусе. У меня как раз ваза на подоконнике спрятана за шторой. Я знала, что придет ее время. Могу я пригласить вас вечером в свою комнату? У меня есть очень вкусный кофе. Мы побеседуем о жизни. Вы расскажете мне о том, чем вы занимаетесь, а я, если вам будет интересно, расскажу о своей гастрольной деятельности.
— Благодарю. Но вам не кажется, что кофе вечером не очень полезно? — как сотрудник пансионата, он все-таки постарался как можно мягче указать на необходимость соблюдать диету.
— Он у меня особенный, — подмигнула Виолетта Казимировна и добавила шепотом: — Из цикория. Только я никому об этом не говорю.
— Ну, в таком случае я готов составить вам компанию! Во сколько подойти?
— Давайте часов в семь, после ужина. Если вам удобно.
— Спасибо за приглашение, я обязательно буду, — Владимир Сергеевич поклонился и ушел.
Общение с пациентами в непринужденной обстановке было частью его прямых профессиональных обязанностей. Так почему бы не начать сегодня вечером?
* * *
— В двадцать пять лет меня пригласили работать в филармонию. Представляете? Нет, вы не представляете, что это такое. В то время там играли и пели такие звезды как Колесников, Ясинская, Кузнецов, Юревич... И тут я, девчонка сопливая, которая только недавно из консерватории. Но, видимо, увидели во мне что-то, какую-то божью искорку. И из искры возгорелось пламя…
Виолетта Казимировна поставила на стол вазу с цветами, небольшие чашки из тонкого фарфора и кофейник с напитком из цикория.
— Вы извините, я сладкое не ем… Вредно для здоровья, — тут же поспешила объяснить скудность угощения. — Вот если бы я вас принимала дома! Ну ничего, когда я закончу лечение, вы обязательно приедете ко мне в гости. Даете слово?
Владимир Сергеевич кивнул. В процессе разговора он осознал, что Виолетта пригласила провести с ней вечер не столько познакомиться, сколько поговорить. Ей было одиноко, а ведь она привыкла быть на виду, среди людей.
— …так вот, пламя. Вскоре уже в афишах мое имя писали крупно, рядом с солистами. «Аккомпанемент: Виолетта Ковалевская». И люди шли. Мы собирали полные залы. Здесь. А уж когда выезжали на гастроли! Париж, Венеция, Вена — нам рукоплескали повсюду. И моя скромная персона тоже была среди этих знаменитостей. Это была настоящая жизнь! Овации, поклонники, цветы, ну и, конечно, любовь. А куда же без нее? Я была молодая, красивая, талантливая. Сколько у меня было ухажеров! Сейчас и не вспомнить. Но мое сердце было отдано единственному человеку. Пахомов Сергей Павлович. Знаете его?
Владимир Сергеевич отрицательно покачал головой.
— Ну как же?! Ах, ну да! Столько времени прошло, вы уже из другого поколения. А он давно не выступает. Но тогда… Как он пел арию Мефистофеля! Какой глубокий был у него бас! Просто пробирал до последней косточки. Казалось, сам дьявол взошел на сцену и играет нашими чувствами. И красавец! Высокий темноволосый, с проседью. Всегда с легкой небритостью. А характер! Про таких говорят «не пьян, но весел бесконечно». Самые красивые букеты, самые горячие поклонницы, надушенные письма с поцелуями, слезы отвергнутых красавиц — все это про него. Но, увы для всех, он был счастливо женат на своей однокласснице. А я, молодая влюбленная дурочка, ловила каждый его взгляд, любой его жест в свою сторону. Когда мы вместе выходили на романсы, я садилась за инструмент, а он, слегка облокотившись на него, начинал петь, и мне казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет от счастья и любви к этому человеку.
Он мне всегда твердил: «Не надо в меня влюбляться, Виточка. Я люблю свою жену». И вот это «Виточка» обрывала во мне все туго натянутые струны. Мне хотелось кричать: «Я не Виточка, я — Виолетта Ковалевская, талантливая пианистка! Как ты смеешь отвергать меня?!» Но он смел. Он знал, что ему позволено даже это. Давайте, я вам подолью еще, Владимир Сергеевич. Согласитесь, что напиток прекрасный. И пусть это не настоящий кофе, но он ни в чем ему не уступает. А с моей точки зрения, даже превосходит. Ведь его можно пить на ночь.
Владимир Сергеевич улыбнулся и подвинул к ней свою чашку. Виолетта Казимировна налила ему полкружки.
— Вы не думайте, я не жадничаю. Мы были на гастролях в Средней Азии, и там местные нас научили, что желанному гостю всегда наливают полчашки. Ни в коем случае не полную. Так можно обидеть человека: это значит «Допивай свой кофе и уходи!» А когда наливают полчашки и постоянно подливают ― значит, хотят продолжить беседу... С тех пор я всегда пользуюсь этим чудесным правилом. На чем я остановилась? Ах, ну да, Сергей Павлович. Сережа. Само это имя было для меня музыкой. Я даже иногда наигрывала его в разных тональностях. Вот так: Се-ре-жа. Или в соль минор: Се-ре-жа…
Виолетта сыграла несколько тактов на невидимом инструменте, выстукивая пальцами по столику, а Владимир Сергеевич поразился тому, насколько молодо выглядят ее руки.
— И все-таки я добилась своего! Он меня поцеловал! Да, — Виолетта кинула победный взгляд на гостя, — в тот вечер я была на высоте. Мне хотелось объять весь мир, музыка звучала во мне, вокруг меня и везде, где только можно было представить. Сережа спел несколько романсов, а закончил «Только раз бывает в жизни встреча». И вот, когда он допевал последние слова а-капелла, то подошел ко мне, вывел из-за инструмента и поцеловал. Вы представляете? На глазах у всего зала. Нам рукоплескали, вызывали на бис. Это был просто невероятно! Это было нашей лебединой песней. Больше такого не случалось... А потом он ушел из филармонии и стал делать сольную карьеру. Ну да, конечно. Его звали самые лучшие театры. «Метрополитен Опера», «Ла Скала», «Ковент Гарден». Все сценические площадки мира были у его ног. А я, увы, продолжала играть и жить без него… — голос затих, но тут же встрепенулся: — Ну ничего! Я не жалуюсь. Я прожила счастливую жизнь. И благодарна за это своим учителям, таланту, ну и, конечно, ему, моему Сереже. Где бы он ни был, я верю, что он жив и все еще помнит меня.
Владимир Сергеевич заметил, что Виолетта утомилась. Он помог ей убрать со стола, поблагодарил за хороший вечер и попрощался, пожелав пациентке спокойной ночи.
* * *
— Да-да, войдите!
Неожиданно на пороге кабинета Владимира Сергеевича оказался не пациент или коллега, а незнакомый пожилой мужчина.
— Здравствуйте, доктор.
— Я не доктор, я всего лишь инструктор, наблюдаю за психологическим состоянием постояльцев пансионата. Ко мне можно обращаться по имени-отчеству. Владимир Сергеевич. К вашим услугам.
Мужчина откашлялся.
— Пахомов Сергей Павлович. У меня жена тут находится. Ковалевская Виолетта Казимировна. Можете мне рассказать про ее состояние?
— Жена? — изумился Владимир Сергеевич, прекрасно помня рассказ новой знакомой. Потом посмотрел на смутившегося посетителя и продолжил: — Я вчера долго разговаривал с Виолеттой Казимировной. До этого она продемонстрировала мне и другим зрителям великолепную игру на фортепиано. Честно говоря, я был поражен ее виртуозным владением инструментом. Она мне рассказывала о своей жизни, о выступлениях, о вас…
— Обо мне? — с надеждой поднял глаза Сергей Павлович. — А что она говорила?
— Что вы — прекрасный бас и пели так, что никто не мог остаться равнодушным. Что вы вместе гастролировали, и она была в вас влюблена, а вы были женаты и не могли ей ответить. Хотя один раз ее все-таки поцеловали.
— Один раз… — горько улыбнулся Сергей. — Один раз. А то, что я развелся с женой и женился на Виолетте? И что мы прожили душа в душу больше сорока лет? И что вместе строили дом, ездили на море и гуляли в парке?
— Нет… Нет. Увы.
— Ну, что ж, так я и думал. Не поймите меня неправильно. Мне врачи все рассказали. И что память будет уходить. И что улучшений уже не будет... И даже музыка, музыка тоже скоро уйдет, и ее тело начнет разрушаться. Но так хочется верить, так хочется вернуть мою Виолу! Она же молодая совсем! На десять лет меня моложе. Ну почему она, а не я? — Сергей махнул рукой и отвернулся. — Извините, доктор.
Владимир Сергеевич не стал его поправлять.
Они вместе вышли в фойе. Время приближалось к часу, а значит, скоро в актовом зале зазвучит прекрасная музыка. Сергей Павлович пошел туда, а Владимир Сергеевич задержался за разговором с медсестрой.
— Здравствуйте, молодые люди! — услышали они голос Виолетты Казимировны. Она поднялась на второй этаж и шла в направлении зала. — А почему мы с вами еще не знакомы?
Сотрудники в очередной раз представились и получили приглашение послушать концерт.
* * *
Волшебные звуки фортепиано разносились по коридорам. У Владимира Сергеевича было еще много дел, но прежде он заглянул в зал, где играла Виолетта. Она закрыла глаза, и вся отдалась музыке. Легкие пальцы взлетали и вновь опускались на клавиши, выводя известные мелодии. Зрителей было немного. А у самого прохода сидел высокий седовласый мужчина и влажными глазами безотрывно смотрел на пианистку. В ней была вся его жизнь.
Но, увы, она этого уже не помнила.
Автор: Лариса Черная