— Я имею право участвовать в управлении! — визгливо заявила Кира. — Папа передал мне долю, и теперь вы обязаны считаться со мной! К тому же отец назначил меня операционным директором.
Я замерла с документами в руках. Такого поворота не ожидал никто. Наша небольшая, но успешная компания по производству автозапчастей десять лет росла как на дрожжах. Мы с мужем вложили в неё всё — время, силы, деньги. Андрей пропадал на работе сутками, я вела бухгалтерию, проверяла каждую цифру. И вот теперь...
— Что значит передал долю? — Андрей побледнел, глядя на сестру. — Когда?
— Вчера, — Кира картинно взмахнула рукой. — Папа считает, что я должна быть защищена. В конце концов, я тоже член семьи!
Свёкор, Виктор Павлович, молча стоял у окна, сложив руки на груди. Его суровое лицо не выражало ничего, кроме упрямой решимости. Я знала этот взгляд — спорить бесполезно.
— Пап, но почему... — начал Андрей.
— Потому что я так решил, — отрезал свёкор. — Кира одна, ей нужна поддержка. Ты со своей семьёй всегда выкрутишься, а она что? В съёмной квартире живёт, замуж не вышла...
— И чья это вина? — не выдержала я. — Может, потому что вы всю жизнь её опекаете, как ребёнка? В тридцать три года пора бы уже научиться отвечать за себя.
Кира показательно всхлипнула:
— Вот! Вот как она со мной разговаривает! А ты, папа, говорил, что я преувеличиваю...
— Вера! — свёкор стукнул ладонью по столу. — Не смей так разговаривать с моей дочерью!
Я почувствовала, как заполыхали щёки. Десять лет. Десять лет я терпела эти манипуляции, эти слёзы по поводу и без, эти вечные упрёки. «Ты относишься к Кире предвзято», «Ты не понимаешь, как ей тяжело», «Ты должна быть мягче»... Но передать ей долю в бизнесе?
— Виктор Павлович, — я старалась говорить спокойно, — вы же понимаете, что это не игрушки? Это серьёзное дело, тут нужны знания, опыт...
— А я что, глупая? — вскинулась Кира. — Я два института закончила!
Да, подумала я, только работать так и не начала. Институты были так, для корочки. Папина принцесса не должна напрягаться.
— Дело не в образовании, — произнёс Андрей, и я с удивлением заметила, как дрожит его голос. — Дело в том, что ты никогда...
— Что я? — прищурилась Кира. — Ну-ну, договаривай, братец! Что я никогда не работала? Что я только папины деньги трачу? Да, я не такая правильная, как ты! Но это не значит, что я не имею права на свою долю!
Я посмотрела на мужа. Его лицо стало жёстким, желваки заходили. Неужели он наконец-то...
— Хорошо, — вдруг сказал он. — Раз папа так решил...
У меня внутри всё оборвалось. Опять. Опять он уступает, опять прогибается. Как всегда.
— Андрей! — воскликнула я.
— Вера, не начинай, — он даже не взглянул в мою сторону. — Папа прав, Кира тоже член семьи.
Я молча собрала документы и вышла из кабинета. За спиной раздался торжествующий смех золовки.
В тот вечер я задержалась в офисе допоздна. Не хотелось возвращаться домой, смотреть на поникшего мужа, выслушивать его оправдания. Цифры в отчётах расплывались перед глазами, а в голове крутились воспоминания.
Пятнадцать лет назад всё начиналось так радужно. Виктор Павлович, успешный промышленник старой закалки, решил отойти от дел. Свой основной бизнес он продал, а небольшое производство автозапчастей которое за пятнадцать лет выросло в серьезное предприятие среднего бизнеса, оставил сыну, сохранив за собой контрольный пакет акций. «Поработай пока с миноритарной долей»: «Попробуй, докажи, что можешь». Андрей горел энтузиазмом, строил планы, готов был свернуть горы.
А я... Я тогда работала в банке, но, увидев огонь в глазах мужа, решила рискнуть. Уволилась, пошла учиться на бухгалтерских курсах, с головой окунулась в новое дело. Мы часами обсуждали стратегии, спорили, мечтали. Виктор Павлович только посмеивался: «Ну-ну, посмотрим».
Первый год был самым тяжёлым. Старые клиенты ушли вместе с прежним хозяином, новых приходилось искать, убеждать, доказывать качество. Андрей разрывался между производством и продажами, я корпела над документами, учась всему на ходу.
Кира тогда как раз получила диплом колледжа по экономике — гордо объявила она на семейном ужине. Свёкор просиял:
— Вот, учись, сын! Сестра у тебя какая умница!
— Папа, может, Кира к нам придёт? — предложил тогда Андрей. — У нас как раз экономист нужен.
Я чуть не поперхнулась. Золовка презрительно фыркнула:
— Вот ещё! Буду я в вашей шарашке корпеть. У меня другие планы.
Другими планами оказались второе высшее, потом курсы дизайна, потом «поиск себя» в йоге и фэн-шуе. Кира меняла увлечения как перчатки, неизменным оставалось только одно — папина кредитка.
А мы пахали. Искали поставщиков, налаживали связи, вкладывали каждую заработанную копейку в развитие. Постепенно дело пошло. Появились крупные клиенты, положительные отзывы, репутация. Виктор Павлович всё реже усмехался и всё чаще хвастался друзьям: «А сын-то мой, а?»
Сын и правда вырос. Превратился в уверенного руководителя, научился принимать решения, строить команду. Только в отношениях с отцом остался всё тем же мальчиком, вечно ищущим одобрения.
Телефон на столе завибрировал. Андрей.
«Ты где? Уже поздно».
Я вздохнула. Он волнуется, конечно. Но как объяснить ему, что я не готова сейчас разговаривать? Что внутри всё кипит от обиды и злости?
«Скоро буду», — отправила в ответ.
Экран снова мигнул. На этот раз сообщение от Киры в рабочий чат: «Завтра в 9 жду всех на совещание. Будем обсуждать новую стратегию».
Я застонала. Господи, дай мне сил!
— Мы должны полностью изменить подход! — вещала Кира, расхаживая по переговорной. — Хватит жить прошлым веком! Нужен ребрендинг, новый сайт, активное продвижение в соцсетях...
Я исподтишка наблюдала за реакцией сотрудников. Главный инженер Михаил Семёнович устало потирал переносицу. Начальник отдела продаж Светлана с каменным лицом черкала что-то в блокноте. Остальные сидели с такими выражениями, будто у них разом заболели зубы.
— И конечно, нужно оптимизировать штат, — Кира многозначительно посмотрела на меня. — Некоторые занимают свои места слишком давно. Закостенели, понимаете?
Андрей дёрнулся, но промолчал. Я стиснула зубы. Значит, вот как? Ну-ну.
— Кира Викторовна, — подал голос Михаил Семёнович, — а вы в курсе, что у нас контракты на полгода вперёд расписаны?
— И что? — пожала она плечами.
— А то, что любые резкие изменения могут привести к срыву поставок. Вы готовы отвечать перед клиентами?
— Не драматизируйте, — отмахнулась Кира. — Клиенты никуда не денутся.
После совещания ко мне подошла Светлана:
— Вера Александровна, это правда? Нас будут увольнять?
— Не знаю, Света, — честно ответила я. — Но просто так вас никто не тронет, законы ещё никто не отменял.
— Да при чём тут законы! — взорвалась она. — Я восемь лет в компании! Мы с вами и Андреем Викторовичем с нуля всё поднимали! А теперь что?
Вечером Андрей пришёл домой мрачнее тучи.
— Представляешь, — сказал он, глотая остывший ужин, — Кира уже успела связаться с какой-то креативной студией. Хочет полностью сменить айдентику компании. И знаешь, во сколько это встанет?
— И во сколько?
Он назвал сумму. Я присвистнула:
— Это же весь квартальный бюджет на обновление оборудования!
— Вот именно, — он с силой воткнул вилку в котлету. — А когда я сказал, что это нецелесообразно, она заявила, что пожалуется отцу.
— И что ты решил?
Андрей отвёл глаза:
— Может, попробуем? Вдруг она права, и нам действительно нужны перемены?
Я отодвинула тарелку. Аппетит пропал окончательно.
— Знаешь, что она сегодня устроила? — спросила я. — Вызвала меня и потребовала доступ ко всем финансовым документам. Всем, понимаешь? Включая зарплатные ведомости.
— Зачем?
— Сказала, хочет проверить эффективность расходов. И намекнула, что некоторые сотрудники получают незаслуженно много.
Муж побледнел:
— Только не говори...
— Да, милый. Она имела в виду меня.
— Папа, так больше нельзя! — голос Андрея доносился из кабинета свёкра. — Она всех с ума сводит!
Я замерла в коридоре. За две недели «правления» Киры компания погрузилась в хаос. Три ведущих специалиста уже написали заявления об уходе. Остальные ходили как на пороховой бочке.
— Сынок, дай сестре шанс, — увещевал Виктор Павлович. — Она только учится.
— Учится?! — в голосе мужа зазвенела сталь. — Она не учится, она разрушает всё, что мы создали! Знаешь, что она вчера выкинула?
— Что?
— Отменила поставку материалов! Просто взяла и отменила годовой контракт, потому что нашла где-то поставщика на тридцать процентов дешевле!
— Но это же хорошо, разве нет?
— Хорошо?! — Андрей сорвался на крик. — Папа, это китайский ширпотреб! Мы пятнадцать лет репутацию зарабатывали, клиентов качеством убеждали! А теперь что? Поставим им это барахло?
— Не кричи на меня, — голос свёкра стал ледяным. — Я всё ещё твой отец.
Повисла тяжёлая пауза. Потом Андрей глухо произнёс:
— Прости. Но пойми, она не просто деньги тратит. Она людей изводит. Вера на грани. Михаил Семёнович вчера в больницу с давлением загремел...
— А, вот в чём дело! — перебил свёкор. — Опять твоя жена! Вечно она против Киры настраивает!
Я прикусила губу. Ну конечно. Кто бы сомневался.
— При чём тут Вера? — устало спросил Андрей. — Кира реально не справляется. Она же ничего не понимает в производстве! Только красивые слова говорит про какой-то ребрендинг...
— Вот! — торжествующе воскликнул Виктор Павлович. — Ты сам сказал — она предлагает новые идеи! А вы с женой уперлись, не даёте ребёнку развернуться!
Я тихонько отошла от двери. Сердце колотилось как бешеное. Значит, вот как? Ребёнку не дают развернуться?
Вернувшись в свой кабинет, я открыла почту. Так и есть — новое письмо от Киры, теперь уже всей компании:
«В целях оптимизации расходов с первого числа вводится новое штатное расписание. Список сокращаемых должностей прилагается».
Первой в списке стояла моя фамилия.
На негнущихся ногах я дошла до приёмной. Секретарша Леночка испуганно вскинула глаза:
— Вера Александровна, вы что, письмо видели?
Я кивнула.
— Как же так? — прошептала она. — Вы же... Вы же душа компании! Без вас всё развалится!
— Знаю, Леночка, — я через силу улыбнулась. — Но, кажется, именно этого некоторые и добиваются.
В тот вечер мы с Андреем не спали до рассвета. Сидели на кухне, пили крепкий чай и говорили, говорили, говорили...
— Знаешь, — сказал муж, глядя в окно на занимающийся рассвет, — я всё думаю: когда это началось? Когда папа стал... таким?
— Он всегда был таким, — тихо ответила я. — Просто раньше тебе это не мешало. Ты был удобным сыном — работящим, послушным, успешным. А теперь...
— А теперь я должен выбирать, — он с силой сжал чашку. — Между своей семьёй и... этим безумием.
Я молчала. За десять лет брака я впервые видела мужа таким — опустошённым, растерянным и одновременно решительным.
— Вера, — вдруг сказал он, — а давай всё продадим?
— Что?
— Мою долю. Продадим её Виктору Семёновичу, помнишь, он давно интересовался?
Я поперхнулась чаем:
— Нашему главному конкуренту? Ты с ума сошёл?
— Нет, — Андрей странно улыбнулся. — Впервые за долгое время я мыслю здраво. Пусть забирает. Всё равно с Кирой мы долго не протянем. А так хоть деньги вернём.
— А сотрудники? А клиенты?
— Георгий Семёнович — профессионал. Он не дурак, чтобы разрушать работающий бизнес. А Кира... Пусть учится на своих ошибках. Без нашего прикрытия.
— Ты уверен? — спросила я. — Отец не простит.
— А я устал искать прощения за то, в чём не виноват, — отрезал он. — Хватит. Десять лет я строил этот бизнес. И десять лет пытался доказать отцу, что чего-то стою. А в итоге что? Он всё равно не верит в меня. Для него я всё тот же мальчишка, которого нужно направлять и контролировать.
Он залпом допил остывший чай:
— Знаешь, что самое обидное? Что он даже не понимает, как унизил меня этой историей с долей. Думает, делает как лучше. Защищает слабую дочь...
— За наш счёт.
— Да. И я позволял ему это. До вчерашнего дня.
Я протянула руку, сжала его ладонь:
— Что будем делать дальше?
— Начнём с чистого листа, — он впервые за вечер улыбнулся по-настоящему. — У меня есть идеи, связи, опыт. Но главное — у меня есть ты.
Через месяц сделка была закрыта. Отец и сестра отказались от преимущественного права выкупа - Кира заявила, что с братом работать не будет, а Виктор Павлович не захотел увеличивать свою долю. Георгий Семёнович, как и ожидалось, с радостью выкупил нашу долю. За приличные деньги, надо сказать.
Кира билась в истерике, узнав о продаже:
— Вы не можете! Это нечестно! Я только начала...
— Что начала? — спокойно спросил Андрей. — Разваливать налаженное производство? Распугивать сотрудников? Или проедать активы?
— Я развиваю компанию! У меня есть план!
— Удачи с этим планом, — усмехнулся брат. — Только учти: Георгий Семёнович не я. Он не станет терпеть твои закидоны.
Свёкор примчался, едва узнав новости:
— Что ты наделал?! — гремел он. — Продать конкуренту! Это... это предательство!
— Нет, пап, — тихо ответил Андрей. — Предательство — это когда родной отец не верит тебе. Когда ставит под удар дело всей твоей жизни. Когда готов разрушить то, что ты строил годами, только чтобы потешить амбиции избалованной дочери.
— Да как ты смеешь...
— Смею, — он посмотрел отцу в глаза. — Потому что я давно уже не мальчик. И я имею право распоряжаться своей жизнью сам. Без твоего руководства.
Виктор Павлович побагровел:
— Ты пожалеешь об этом! Ты ещё приползёшь просить помощи!
— Нет, пап, — покачал головой Андрей. — Больше не приползу.
Мы уехали через неделю. В другой город, подальше от семейных дрязг. Андрей быстро нашёл инвесторов под новый проект — его имя в бизнесе уже кое-что значило.
Я как-то спросила:
— Не жалеешь?
Он обнял меня за плечи:
— О чём? О том, что наконец-то повзрослел? Знаешь, я благодарен Кире.
— Благодарен?!
— Да. Если бы не её выходки, я бы так и жил с синдромом вечно виноватого сына. А теперь... — он улыбнулся. — Теперь я свободен. И счастлив.
Говорят, Кира продержалась в компании ещё полгода. Георгий Семёнович терпел её закидоны ровно до первого срыва поставок. Потом вежливо предложил продать её долю — по очень скромной цене.
А мы... Мы начали новую жизнь. Без оглядки на чужие желания, без груза чужих ожиданий. Просто жизнь, в которой каждый сам отвечает за свои решения.
И знаете что? Оказалось, что это и есть настоящее счастье.