Чемодан распахнул свой рот посреди комнаты. Полвека жизни — а собирать почти нечего. Купальник (старый, но приличный), пара платьев (чтоб в столовую не стыдно), тапочки, лекарства. Валентина методично складывала вещи, поджав губы.
Тимон крутился у ног. Рыжий хвост так и норовил попасть под руку, под ногу, под чемодан.
— Брысь! — Валентина дёрнула плечом. — Без тебя тошно!
А в голове стучало: "Что с ним делать-то? Куда деть?"
Десять лет вместе. Подобрала котёнком — дочь притащила, пищал у подъезда. Отнекивалась, конечно. Куда, мол, нам животину — только шерсть да грязь. Но дочь надула губы, глаза на мокром месте. И Валентина сдалась — в первый и последний раз.
А потом привыкла. Даже не заметила, как. Просто однажды поймала себя на том, что разговаривает с ним, делится новостями. Кто ещё выслушает-то? Дочь давно в Канаде. Подруги... Какие в шестьдесят подруги? Разве что Зинка с третьего этажа, но та на даче вечно.
— Мр-мяу! — Тимон потёрся о ногу, заглядывая в глаза.
— Ну что ты привязался? — Валентина раздражённо отпихнула его ногой. А потом вдруг села на кровать. В горле встал ком. — Что мне с тобой делать, а? Не выбрасывать же.
Путёвку в санаторий ей выбили в собесе. "По состоянию здоровья и социальному положению". Три недели в Подмосковье — свежий воздух, процедуры, тишина. Настоящий отдых впервые за... она даже не помнила, за сколько лет.
Но кота туда не возьмёшь. А оставить не на кого.
Валентина решительно встала. Порылась в шкафу, достала переноску. Тимон, почуяв неладное, юркнул под кровать.
— Не дури! — прикрикнула она, опускаясь на колени. — Иди сюда! Всё равно поедешь!
"Дурная кошка, а чувствует." — мелькнуло в голове.
Номер ветклиники она нашла в интернете. Ещё вчера позвонила, уточнила. Ответившая девушка говорила спокойно, деловито. Будто такие звонки — обычное дело. Впрочем, наверное, так и есть.
Утром она вызвала такси. Посмотрела на отражение в зеркале — немолодая женщина с поджатыми губами и упрямым взглядом. Тимон в переноске молчал. Не мяукал, не скрёбся. Будто смирился.
— Ну вот и всё, — сказала она, захлопывая дверь. — Поехали.
В ветеринарной клинике пахло антисептиком. Стерильная чистота и промозглая тишина — как в морге. Валентина поежилась, крепче сжимая ручку переноски. В приемной было пусто, только на стойке скучала молоденькая девушка-администратор.
— Здравствуйте, я звонила вчера. По поводу усыпления, — Валентина произнесла это буднично, словно пришла талон к стоматологу отметить.
Девушка кивнула, что-то отметила в компьютере.
— Марина Андреевна сейчас вас примет. Присядьте пока.
Валентина опустилась на пластиковый стул. Поставила переноску рядом. Тимон внутри заворочался, издал тихий звук — не то мяуканье, не то стон. Она машинально просунула палец сквозь сетку, коснулась теплой шерсти. десять лет... целая жизнь. Неужели это просто так заканчивается?
"Не раскисай, — одернула она себя. — Всему свое время. Животные не вечные. И люди тоже".
— Проходите, — раздался голос из кабинета.
Ветеринар оказалась женщиной примерно одного возраста с Валентиной. Только глаза живые, с искорками, и в темных волосах лишь легкая проседь. Белый халат сидел на ней как-то по-домашнему уютно.
— Марина, — представилась она. — Показывайте пациента.
Валентина открыла переноску. Тимон не спешил выбираться. Прижал уши, глаза — два зеленых фонарика в полумраке.
— Ну-ка, красавец, иди сюда, — Марина ловко подхватила кота. Он не сопротивлялся, обмяк в руках. — Когда последний раз были на приеме?
— Давно. Года три назад, наверное. Прививки делали.
Ветеринар осмотрела Тимона — глаза, уши, прощупала живот, проверила зубы. Кот терпел, только изредка вздрагивал.
— У вас есть карта?
Валентина достала из сумки потрепанную книжечку. Марина пролистала ее, сверилась с данными в компьютере.
— Так. Тимону десять лет. Не молодой, конечно, но для кота — вполне еще среднего возраста. Состояние в целом неплохое, хотя зубы нужно чистить, и вес немного избыточный.
Она подняла глаза на Валентину.
— Какова причина усыпления?
Вопрос прозвучал спокойно, но Валентина почувствовала себя так, будто ее ударили под дых. Причина? А есть ли она, эта причина?
— Я уезжаю, — выдавила она. — В санаторий. Потом, возможно, к дочери.
Голос предательски дрогнул.
— Жить коту негде. Оставить не на кого. Да и потом. Он старый уже. Зачем мучить?
Марина молчала, поглаживая Тимона по голове. Кот прикрыл глаза, расслабился под ее рукой. Странно, а дома он в последнее время не давался гладить — сразу шипел, убегал.
— Понимаете, — наконец произнесла ветеринар, — у нас нет медицинских показаний для эвтаназии. Ваш кот здоров.
— И что? — Валентина почувствовала, как внутри поднимается раздражение. — Я же не прошу бесплатно! Я заплачу!
— Дело не в деньгах, — Марина покачала головой. — Мы не убиваем здоровых животных. Это просто неэтично.
— Неэтично?! — Валентина почти выкрикнула это слово. — А выбросить его на улицу — этично? Он домашний, никогда на улице не был! Да он и дня не проживет там! Или оставить в запертой квартире на месяц? Пусть с голоду умрет? Это, по-вашему, этичнее?!
Марина вздохнула. Тимон вздрогнул от громкого голоса, прижал уши. Ветеринар успокаивающе шепнула ему что-то, почесала за ухом.
— Я понимаю ваши сложности, — сказала она тихо. — Но может, вы подумаете еще день? Он здоровый, ласковый кот. У него нет показаний для усыпления. Мы не убиваем животных для... удобства.
Последнее слово она произнесла так, что Валентина вспыхнула от стыда и злости одновременно.
— Вы думаете, мне легко?! — она сжала кулаки. — Я всю жизнь одна! Работала как проклятая, дочку поднимала, никогда ничего для себя! И вот впервые появилась возможность отдохнуть, подлечиться. А вы меня судите? Совестите?
— Я не сужу вас, — Марина говорила все так же спокойно, но глаза ее стали печальными. — Я просто не хочу быть палачом. Не хочу убивать здоровое существо, которое доверяет людям.
Она посмотрела на кота, который теперь свернулся клубочком у нее на коленях.
— Знаете что? Оставьте его у нас. Временно. Мы поищем ему новые руки. У нас есть волонтеры, группы в соцсетях. Кто-нибудь возьмет.
Валентина недоверчиво посмотрела на ветеринара.
— Кому нужен старый кот?
— Вы удивитесь, но многим. Старые животные часто находят дом. Их берут пожилые люди, семьи с детьми. Не все хотят котенка, который будет драть мебель и носиться по потолку. Тимон уже воспитан, спокоен.
Валентина молчала. Внутри боролись облегчение и странное чувство вины. По правде говоря, она и сама не знала, хватит ли духу досидеть до конца процедуры, смотреть, как вводят укол. А тут — выход. Можно просто уйти. Просто оставить его здесь.
— У меня самолет через три часа, — наконец сказала она, взглянув на часы. — Мне пора.
— Так вы согласны? Оставляете его на передержку?
Валентина встала, одернула пальто.
— Делайте как знаете. Мне нужно идти.
Она нерешительно протянула руку к коту, но тот отвернулся, уткнувшись мордой в халат ветеринара. Или ей показалось? Может, просто случайно.
— А вещи? Миска, лоток? — спросила Марина.
— У вас своих полно, я думаю, — Валентина отвернулась, нащупывая в сумке кошелек. — Сколько я вам должна?
— Ничего, — твердо ответила Марина. — Мы берем оплату, только если находим новый дом. Тогда новые владельцы платят за передержку и медосмотр.
— Но...
— Идите, — мягко прервала ее ветеринар. — У вас самолет. Не опоздайте.
Тимон наконец поднял голову, посмотрел на хозяйку. Взгляд зеленых глаз был... нет, не осуждающим. Скорее недоуменным. Непонимающим.
"Почему?" — словно спрашивал он.
Валентина резко развернулась и вышла из кабинета. Ноги стали ватными. Она почти бегом пересекла приемную, выскочила на улицу — и только там перевела дух.
Всё. Кончено. Она свободна.
Теперь — только она и долгожданный отдых. Никаких забот, никаких обязательств.
Только почему-то от этой мысли стало не легче, а тяжелее.
В кармане запищал телефон — напоминание о такси. Валентина встряхнулась, подхватила сумку и пошла к дороге. С каждым шагом уходя все дальше от прошлой жизни.
А Тимон остался. Сидел на смотровом столе и смотрел на закрытую дверь.
После ухода хозяйки он думал, что попал в ад — с запахами лекарств, чужими руками и постоянным шумом. Но вместо страшных инструментов его ждала корзинка с мягким одеялом в кабинете у Марины.
— Не переживай, красавец, — говорила она, устраивая его на ночь. — Это временно. Найдём тебе дом.
Тимон не верил. Зачем кому-то старый, никому не нужный кот? Если даже хозяйка, знавшая его десять лет, привезла на усыпление.
Первое время он отказывался от еды. Сидел в углу кабинета, уткнувшись мордой в стену. Марина не трогала его, только иногда гладила — проходя мимо, будто невзначай.
— Тоскует, — говорила она помощнице. — Не понимает, что случилось.
А что понимать? десять лет был нужен, а теперь — лишний. Хозяйка уехала в свой санаторий. Тишина, процедуры, никаких обязанностей. Никаких котов.
На третий день голод взял верх. Тимон подкрался к миске, когда никого не было рядом. Еда оказалась вкуснее той, что давала Валентина. Паштет с кусочками мяса, а не сухой корм.
Постепенно он освоился. Кабинет стал его территорией. Особенно полюбил подоконник — широкий, с мягкой подушкой, которую принесла Марина специально для него. Оттуда можно было наблюдать за приёмами. Видеть разных людей и животных.
— Смотрите, у вас тут кот, — удивлялись посетители.
— Это Тимон, наш временный сотрудник, — улыбалась Марина. — Ищем ему дом.
Неделя пролетела незаметно. Помощница Марины — молоденькая Настя — сделала фото Тимона для соцсетей.
— Не смотри так грустно, — уговаривала она. — Никто не возьмет кота с такой трагической мордахой.
Но Тимон не мог иначе. На душе было муторно. Тело двигалось, ело, спало — а душа будто окаменела. Он всё ждал, что дверь откроется и войдёт Валентина. Скажет сердито: "Ну что, нагулялся? Поехали домой!" И заберет его в их квартиру, где каждый угол знаком, где на диване осталась его вмятина.
Марина куда-то звонила, разговаривала о нём. Волонтёры, передержка, пристройство — незнакомые, пугающие слова.
— Котика такого возраста пристроить непросто, — говорила она кому-то. — Но он идеален для спокойной семьи. Интеллигентный, тихий. Приучен ко всему.
Однажды утром он проснулся от странного предчувствия. За окном сыпал снег — пушистый, мартовский, почти весенний. Настроение тоже было каким-то, весенним, что ли? Как будто что-то должно было случиться.
В обед зазвенел колокольчик у входной двери. Тимон встрепенулся. Сквозь стеклянную дверь кабинета увидел — женщина с мальчиком лет восьми-девяти.
— Мы по объявлению, — донёсся до него голос. — Насчёт кота. Можно посмотреть?
Сердце застучало быстрее. Тимон напрягся. Хотел спрятаться, но почему-то не смог. Просто сидел и ждал, когда дверь откроется.
Марина вошла в кабинет первой.
— Не пугайся, — шепнула она. — Хорошие люди. Правда.
Следом вошли гости. Женщина — молодая, с усталыми глазами и тёплой улыбкой. И мальчик — худенький, с веснушками и серьёзным взглядом.
— Вот он, наш Тимон, — Марина кивнула в сторону подоконника. — Десять лет, здоров, кастрирован, привит. К лотку приучен идеально. Предыдущая хозяйка уехала, а его оставила нам.
В голосе прозвучала какая-то недосказанность. "Оставила" — мягко сказано.
— Можно его погладить? — спросил мальчик тихо.
— Конечно. Только не резко. Он ещё немного нервничает.
Мальчик подошёл медленно, без резких движений. Осторожно присел на край кушетки — рядом, но не слишком близко. Не навязывался. Это понравилось Тимону.
— Привет, — сказал мальчик. — Меня Димка зовут.
Тимон моргнул. "Привет, Димка" — ответил мысленно.
— У моего дедушки был такой же кот, — продолжал мальчик. — Рыжий. Только у того белое пятно на груди. А у тебя — полоски на лапах. Красивые.
Он хорошо понимал кошачий этикет. Не тянул руки, не пытался схватить. Просто сидел и разговаривал — тихим, приятным голосом.
Тимон неожиданно для себя спрыгнул с подоконника. Подошёл ближе. Осторожно принюхался к протянутой ладони. От мальчика пахло бубльгумом и ещё чем-то знакомым, домашним. Может, молоком?
— Дедушка умер три месяца назад, — сказал мальчик, не оборачиваясь к матери. — И Васька пропал. Мама сказала, что он ищет дедушку.
В голосе звучала такая боль, такая недетская тоска, что Тимон не выдержал. Он осторожно положил голову на худое колено мальчика. "Я понимаю тебя, малыш. Правда понимаю".
Мальчик замер. Потом осторожно, едва касаясь, погладил Тимона между ушей.
— Мама, смотри! Он сам! — в голосе было столько восторга. — Он как дедушкин! Можно его? Пожалуйста!
Женщина переглянулась с Мариной.
— Я не знаю. У нас маленькая квартира, Дим. И я целый день на работе.
— Я буду сам за ним ухаживать! — горячо зашептал мальчик. — Честно-честно! Буду кормить, лоток чистить. Только возьмём его, мам! Смотри, он меня выбрал!
Тимон сам не заметил, как начал урчать. Тихо-тихо — впервые за долгие дни. Мурчание поднималось откуда-то из глубины.
Марина улыбнулась — мягко, чуть насмешливо.
— Кажется, вопрос решён. Тимон проголосовал.
Женщина вздохнула, но глаза её потеплели.
— Что ж, если он и правда такой спокойный. Мы живём рядом с парком, на первом этаже. Окна в сад.
— Я буду гулять с ним на шлейке! — подхватил мальчик. — Как с Васькой дедушка гулял!
Тимон почувствовал, как что-то внутри оттаивает. Как тёплый комок разрастается в груди. "Димка, — подумал он. — Дом у парка. Прогулки на шлейке. Может, не так уж всё и плохо?"
— Вот и славно, — Марина улыбалась сквозь слезы, незаметно смахивая их краем рукава. — Оформим документы и можете забирать новоиспечённого члена семьи.
Тимон запрыгнул на колени к мальчику. Уткнулся мордой в худенькую шею, вдыхая запах. Запоминая. Зная, что это только начало.
— Конечно, — сказала Марина, глядя на эту картину. — Конечно, можно.
Хотя вопрос, по правде, уже никто и не задавал.
Солнце заливало террасу санатория "Сосновый бор". Валентина сидела в плетеном кресле, подставив лицо теплым лучам. Почти месяц пролетел незаметно — процедуры, прогулки, новые знакомства. Отдых вышел совсем не таким, как она представляла.
Пустота. Вот что преследовало ее все эти дни. Странная, сосущая пустота внутри. Еда казалась безвкусной, разговоры — поверхностными, сон — беспокойным. Она просыпалась по ночам с ощущением, что забыла что-то важное.
А потом понимала — никто не свернулся в ногах теплым клубком. Некому сказать: "Ну что, Тимоша, выспался? Сейчас завтракать будем".
У соседки по комнате Тамары было три кошки. Она показывала фотографии, рассказывала смешные истории, а потом спросила невзначай: — А у тебя, Валя, есть кто-нибудь?
Валентина замялась. Как ответить? Был? Нет больше?
— Был кот, — сказала она наконец. — Я пристроила его. Перед отъездом.
Слова оставили горький привкус на языке.
В тот день она впервые позвонила в клинику. Трубку взяла девушка-администратор.
— Добрый день, клиника "Айболит".
— Это Валентина Сергеевна. По поводу кота. Рыжего. Его Тимоном зовут.
— Минуточку... — в трубке послышался шорох бумаг. — А, Тимон! Его забрали еще две недели назад. Очень хорошая семья — мама с сыном.
Валентина сглотнула ком в горле.
— Спасибо, — сказала она и положила трубку.
Значит, забрали. Значит, нужен кому-то оказался старый кот. А она... А ей что теперь? Путевка заканчивалась через три дня. Потом — пустая квартира. Без рыжего хвоста. Без мурчания на коленях.
Валентина сидела в кресле, долго смотрела в окно. На глаза наворачивались слезы — впервые за много лет. Не от обиды или усталости. От чего-то другого. От осознания?
Она достала из сумки старую мягкую игрушку — потрепанного мышонка. Тимон когда-то таскал его по всей квартире, а потом, состарившись, просто спал рядом. Игрушка случайно оказалась в сумке — завалилась на дно, Валентина даже не заметила, когда собиралась.
Мышонок пах домом. Пах Тимоном. Пах прошлой жизнью.
Валентина прижала игрушку к груди и, не стесняясь, заплакала. В этих слезах смывалось что-то темное, тяжелое, копившееся годами.
Может, это и был настоящий отдых. Настоящее исцеление.
Спасибо, друзья, за то, что читаете, особое - за лайки и комментарии!