— Наташ, ты не видела папку с документами на дом? Страховщик просит обновить данные, — голос Максима раздался из кабинета, пока Наталья выставляла на подоконник рассаду помидоров.
— В секретере должна быть, в правом ящике, — откликнулась она, аккуратно расправляя бумажные стаканчики с зелеными ростками. — Я туда складывала все бумаги после переезда.
Весенний ветер трепал занавески, принося в дом запах свежей листвы и влажной земли. Наталья любила это время года — пробуждение природы всегда вдохновляло ее на новые планы. В этом году они с Максимом наконец должны были закончить благоустройство загородного участка, о котором мечтали столько лет.
Когда из кабинета долго не доносилось никаких звуков, она вытерла руки о фартук и пошла проверить, нашел ли муж то, что искал. Максим стоял возле секретера с растерянным выражением лица.
— Не нашел? — спросила Наталья, подходя ближе. — Давай я поищу.
Она выдвинула ящик и начала перебирать аккуратно сложенные документы. Ее пальцы скользили по гладким папкам, пока не наткнулись на незнакомую серую с печатью нотариальной конторы.
— Странно, — пробормотала Наталья, раскрывая папку. — Я такой не припомню.
Строчки плясали перед глазами, но одна фраза словно впилась в сознание: «...передать право собственности на недвижимое имущество...» Сердце пропустило удар. Дата — три недели назад. Подпись — такая знакомая, размашистая подпись ее мужа, Максима.
— Что это? — она подняла взгляд на мужа, чувствуя, как немеют кончики пальцев.
Максим дернулся, словно от удара, и быстро протянул руку к документу:
— Дай сюда, это не то...
Но Наталья отступила на шаг, прижимая папку к груди.
— Максим, что означает эта бумага? Почему здесь написано, что наш дом теперь принадлежит твоим родителям?
Воспоминания накатили волной: как они копили на первый взнос, как она продала бабушкины украшения, чтобы хватило на ремонт, как работала сверхурочно, чтобы погасить кредит досрочно...
— Наташа, я могу объяснить, — Максим провел рукой по волосам — жест, который появлялся у него только в минуты сильного волнения.
— Правда? — она выпрямилась, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева и обиды. — Ты действительно можешь объяснить, почему решил переписать НАШ дом на своих родителей, даже не посоветовавшись со мной?
Повисла тяжелая пауза. За окном шумел весенний ветер, качая ветви молодых яблонь, которые они посадили прошлой осенью. Семнадцать лет брака, тысячи совместных решений, планов, надежд — и вот оно, предательство, лежит на столе в виде простого документа с печатью.
— Это для нашей же безопасности, — Максим сделал шаг в ее сторону. Его руки едва заметно дрожали. — Сейчас такое время... Мало ли что может случиться.
Наталья смотрела на него и не узнавала. Где тот мужчина, с которым они семнадцать лет делили всё поровну?
— Безопасности? — она горько усмехнулась. — От кого? От меня?
— Ты не понимаешь, — он опустил взгляд. — Родители настояли. Они говорят, что так принято в семье — передавать имущество от поколения к поколению...
— Ах, родители! — Наталья почувствовала, как от возмущения краснеет лицо. — И когда ты собирался мне сказать? Через год? Через десять? Или когда твоя мама решит, что пора нам съехать?
В дверь позвонили. Они оба вздрогнули от резкого звука. Максим бросил взгляд в сторону прихожей.
— Это родители, — сказал он тихо. — Я им позвонил, когда увидел, что ты нашла документы.
— Прекрасно! — воскликнула Наталья. — Значит, им ты сразу звонишь, а со мной даже не посоветовался?
В прихожей снова раздался звонок, более настойчивый. Максим направился к двери. Наталья слышала, как его мать, Вера Николаевна, что-то взволнованно говорила в коридоре, как скрипели половицы под тяжелыми шагами свекра.
— Наташенька! — Вера Николаевна влетела в комнату с фальшивой улыбкой. — Что случилось? Максим звонил такой встревоженный!
Наталья медленно повернулась к ней. Сколько раз за эти годы она проглатывала обиды, улыбалась в ответ на колкости, терпела ее бесконечные поучения...
— Вера Николаевна, — ее голос звучал непривычно твердо, — вы считаете нормальным, что ваш сын тайком переписал дом, который мы покупали вместе?
— А что такого? — свекровь опустилась в кресло, расправляя складки на юбке. — Это наше семейное право. У нас всегда так было — всё имущество записывается на старшее поколение. Это традиция!
— Традиция? — Наталья почувствовала, как к горлу подступает горький смех. — А мои вложения в этот дом — это тоже часть вашей традиции? Моя зарплата, мои сверхурочные, бабушкины украшения — это всё просто так?
Свекор, до этого молчавший, прокашлялся:
— Наташа, ты слишком эмоционально реагируешь. Мы же не чужие люди...
— Вот именно! — подхватила Вера Николаевна. — Мы одна семья! И должны держаться вместе. А ты устраиваешь скандал из-за какой-то подписи!
— Какой-то подписи? — Наталья посмотрела на Максима, который стоял, прислонившись к стене. — Ты слышишь, что говорит твоя мама? Семнадцать лет нашей совместной жизни — это просто «какая-то подпись»?
Он молчал, избегая ее взгляда. А она вдруг поняла — вот оно, то самое мгновение, когда рушится доверие. Простой росчерк пера, поставленный втайне от нее, перечеркнул всё, что было между ними.
В этот момент входная дверь хлопнула, и в дом влетела Марина, их пятнадцатилетняя дочь. Ее длинные волосы были собраны в небрежный хвост, щеки раскраснелись от весеннего ветра.
— Привет всем! О, бабушка, дедушка, вы тоже здесь, — она остановилась, ощутив напряжение в комнате. — Что-то случилось?
Наталья поспешно вытерла глаза:
— Ничего, милая. Просто обсуждаем некоторые вопросы.
— Мам, ты плакала? — Марина мгновенно оказалась рядом, обнимая мать за плечи. — Что происходит?
— Ничего особенного, — вмешалась Вера Николаевна. — Взрослые разговоры. Иди к себе.
Марина посмотрела на бабушку с недоверием:
— Если мама плачет, это не «ничего особенного». Что вы ей сказали?
— Марина! — одернул ее Максим. — Не разговаривай так с бабушкой.
— А как с ней разговаривать? — девочка выпрямилась. — Каждый раз, когда они приходят, у нас в доме проблемы!
— Марина, пожалуйста, — Наталья мягко сжала плечо дочери. — Иди к себе, нам действительно нужно поговорить.
Девочка бросила последний взгляд на всех собравшихся и, резко развернувшись, вышла из комнаты. Ее шаги гулко прозвучали на лестнице.
— Вот видишь, к чему приводит твое воспитание, — покачала головой Вера Николаевна. — Никакого уважения к старшим.
Наталья почувствовала, как внутри все закипает:
— Может, потому что старшие не всегда заслуживают уважения своими поступками?
— Наташа! — Максим наконец вышел из оцепенения. — Не перед родителями же.
— А когда? — она повернулась к нему. — Когда мне говорить о том, что меня предали? Наедине? Чтобы никто не узнал, какой ты на самом деле?
— Давайте все успокоимся, — вмешался свекор. — Мы же можем решить все как цивилизованные люди.
Наталья горько рассмеялась:
— Цивилизованные люди не действуют за спиной близких.
Она положила документы на стол:
— Я не собираюсь это так оставлять. Я вложила в этот дом не меньше Максима. И не позволю просто так лишить меня моей доли.
— О чем ты говоришь? — Вера Николаевна всплеснула руками. — Никто не лишает тебя ничего! Это просто формальность, для защиты семейного имущества!
— Формальность? — Наталья покачала головой. — Тогда почему все было сделано тайно? Почему Максим не обсудил это со мной?
Она повернулась к мужу:
— Знаешь, что самое обидное? Не то, что ты переписал дом. А то, что ты не счел нужным даже поговорить со мной об этом. Семнадцать лет вместе, Максим. Семнадцать лет!
В его глазах мелькнуло что-то похожее на раскаяние, но он молчал. И это молчание ранило сильнее любых слов.
— Я звоню Веронике, — сказала Наталья, доставая телефон. — Переночую у нее. Мне нужно подумать.
— Наташа, не драматизируй, — Максим наконец нашел слова. — Давай спокойно все обсудим.
— Сначала ты действуешь за моей спиной, а теперь предлагаешь спокойно обсудить? — она покачала головой. — Нет, Максим. Слишком поздно.
Когда она поднялась наверх собирать вещи, из комнаты Марины донеслись гневные всхлипы. Наталья осторожно постучала.
— Марин, можно?
Дочь сидела на кровати, сжимая в руках подушку. Ее глаза были красными от слез.
— Мам, что происходит? Почему ты плакала?
Наталья присела рядом, осторожно подбирая слова:
— Папа сделал кое-что, не посоветовавшись со мной. Что-то очень важное.
— Это связано с домом? — Марина всегда была проницательной. — Я слышала часть разговора.
— Да, с домом, — Наталья вздохнула. — Папа переоформил его на бабушку и дедушку, не сказав мне.
Марина вскочила:
— Как он мог? Ты же столько вложила в этот дом! Все эти годы работала и...
— Тише, маленькая, — Наталья обняла дочь. — Взрослые иногда совершают ошибки. Мне нужно немного времени, чтобы все обдумать. Я поеду к тете Веронике на пару дней.
— Я с тобой! — решительно заявила Марина.
— Нет, милая. Тебе нужно в школу. Скоро экзамены.
— Мама, я не хочу оставаться с ними! — в голосе девочки прозвучало отчаяние. — Бабушка будет весь вечер говорить, какая ты плохая, что устроила скандал. Я не выдержу!
Наталья посмотрела на дочь — такую взрослую и такую ранимую одновременно.
— Хорошо, — решила она. — Собирай вещи. Только ненадолго, договорились?
Через полчаса они уже сидели в машине. Максим стоял на крыльце, наблюдая, как они уезжают. Его родители маячили за его спиной, как безмолвные тени.
— Он даже не попытался нас остановить, — тихо заметила Марина, глядя в боковое окно.
Наталья крепче сжала руль. Что она могла ответить? Что мужчина, с которым она прожила почти два десятилетия, внезапно стал чужим?
Вероника встретила их с распростертыми объятиями. Ее небольшая квартира была полной противоположностью их просторному загородному дому — компактная, переполненная книгами и яркими мелочами, отражающими творческую натуру хозяйки.
— Располагайтесь, — Вероника указала на диван. — Сейчас организуем чай и будем разбираться, что этот болван натворил.
Марина скрылась в ванной, а Наталья опустилась на диван, чувствуя, как навалилась усталость.
— Он переписал дом на родителей, Вер. Даже не сказал мне.
Вероника присвистнула:
— Вот это поворот. И как давно?
— Три недели назад. Я случайно нашла документы.
— И что теперь?
Наталья закрыла лицо руками:
— Не знаю. Я просто... не знаю. Как будто последние семнадцать лет были ложью.
— Не преувеличивай, — Вероника села рядом. — Максим всегда был подкаблучником у своей мамаши, но это не значит, что все было ложью.
— Дело не в доме, Вер. Дело в доверии. Он предал меня. Он выбрал родителей, даже не подумав обо мне, о наших детях.
Вероника задумчиво покрутила браслет на запястье:
— Знаешь, возможно, пришло время показать им всем, что с тобой нельзя так поступать. У тебя есть доказательства твоего финансового участия в покупке дома?
— Конечно. Каждый чек, каждую выписку я хранила.
— Отлично. Значит, можно оспорить сделку.
Наталья вздрогнула:
— Ты предлагаешь подать в суд на собственного мужа?
— А что такого? — пожала плечами Вероника. — Он уже показал, на какой он стороне. Теперь твоя очередь защищать себя.
Наталья задумалась. Еще утром она планировала высаживать цветы в саду и обсуждать с Максимом, какую беседку они поставят в этом году. А теперь — сидит в чужой квартире и думает о суде.
Телефон разрывался от звонков Максима, но она не отвечала. Что она могла ему сказать? Что все в порядке? Что она понимает его? Нет, это было бы ложью.
Марина вернулась из ванной с покрасневшими глазами:
— Папа звонил. Я не взяла трубку.
— Правильно, — кивнула Вероника. — Пусть помучается.
Наталья бросила на подругу предостерегающий взгляд:
— Вер, не настраивай ребенка против отца.
— Я не ребенок! — возмутилась Марина. — И я сама вижу, что он поступил подло!
В этот момент телефон Натальи снова зазвонил. На экране высветилось имя сына.
— Артем! — она поспешно ответила. — Что-то случилось?
— Мам, это у вас что-то случилось, — голос сына звучал обеспокоенно. — Папа звонил, сказал, что вы с Маринкой уехали. Что происходит?
***
Следующая часть: