— Я не буду задёргивать эти шторы! — Роза стояла у окна, уперев руки в бока. Её тонкая фигурка отчётливо вырисовывалась на фоне вечернего неба.
— Весь дом видит, что происходит в квартире, — Анатолий говорил спокойно, но в голосе проскальзывали нотки раздражения.
— Милый, ты, как всегда, преувеличиваешь, — она игриво тряхнула копной каштановых волос. — Кому какое дело до того, что происходит в нашей квартире? У всех своя жизнь.
Она подбежала к мужу и повисла у него на шее, как маленькая девочка. Анатолий попытался сохранить серьёзное выражение лица, но уголки его губ предательски дрогнули.
— Мне душно за шторами, — прошептала она, касаясь губами его уха. —Как будто весь мир сжимается до размеров комнаты. Я хочу видеть небо, звёзды... Хочу дышать полной грудью.
— Ты неисправима, — вздохнул он, но в его голосе уже не было прежней строгости.
В доме напротив, в окне такого же шестого этажа, мужчина опустил бинокль и едва заметно улыбнулся. Он наблюдал за этой парой уже два года, и успел изучить каждый их жест, каждое движение. Анатолий всегда сдавался под напором жены — её очарование действовало безотказно.
Роза закружилась по комнате в своём лёгком платье, напевая что-то весёлое. Она двигалась как пушинка одуванчика, подхваченная лёгким ветром. Каждый вечер повторялся этот молчаливый танец, незамеченный никем, кроме него. Но было кое-что ещё, чего не видел Анатолий. Что-то важное, от чего сердце соседа сжималось каждый раз, когда он становился свидетелем этой тайны...
В те редкие вечера, когда Анатолий возвращался пораньше, их маленькая квартира будто оживала. Роза надевала любимое красное платье, распускала волосы и танцевала. Она была как тонкий язычок пламени, танцующий в сумерках. Танцевала так, словно никого больше не существовало в мире. Только она и он — её молчаливый, всегда серьёзный мужчина.
— Толя, помнишь нашу первую встречу? — она кружилась вокруг него, едва касаясь кончиками пальцев его плеч. — Ты был такой же хмурый. Стоял в стороне и делал вид, что музыка тебя совершенно не трогает.
— А ты подошла и потащила меня танцевать, — впервые за вечер его лицо озарила улыбка.
Наблюдатель видел эти счастливые моменты и радовался вместе с ними.
Но чаще Роза танцевала одна. В красном платье, в белом, иногда в совсем воздушном наряде. Она двигалась так, будто перед ней стоял невидимый партнёр. Возможно, в эти минуты она представляла рядом мужа, который всё реже бывал дома по вечерам.
А днём она становилась совсем другой...
Днём она хлопотала по дому в белом переднике, напевая что-то своё. Её быстрые, лёгкие движения завораживали. Вот она протирает окна, и стекло запотевает от её дыхания. Она рисует пальцем невидимые узоры, что-то шепчет, улыбается своим мыслям.
К пяти часам начинала готовить ужин. Каждый день разное — то котлеты, то курица с картошкой, то пироги. Запахи, наверное, разносились по всему подъезду. Она накрывала на стол, зажигала свечи и ждала. Всегда ждала.
Однажды вечером сосед стал свидетелем их нового спора.
— Нам нужно переехать, — Анатолий ходил из угла в угол. — В большом городе у меня будет больше возможностей.
— Я не хочу уезжать. — Роза присела на подоконник, обхватив колени руками. — Мне нравится здесь. И потом, разве не пора думать о ребёнке?
— О каком ребёнке может идти речь, когда мы едва сводим концы с концами? — он остановился, повернувшись к ней. — Сначала нужно встать на ноги.
— Встать на ноги... — эхом повторила она. — А когда это случится? Через год? Через пять лет?
Незнакомец видел, как дрожали её плечи. Ему хотелось крикнуть Анатолию, рассказать то, чего тот не замечал. Но он мог только наблюдать...
— Через месяц я должен дать ответ, — Анатолий тяжело опустился в кресло. — Филиал в Москве — это шанс, который выпадает раз в жизни.
— А я? — Роза соскользнула с подоконника и встала перед мужем. — Я для тебя не шанс?
Он потянулся к ней, но она отстранилась, отошла к окну. В свете заходящего солнца её силуэт казался особенно хрупким.
— Ты же знаешь, что всё это ради нас, — его голос звучал устало.
— Нас... — она невесело усмехнулась.
Анатолий поднялся, подошёл к жене, обнял её сзади за плечи. Она не сопротивлялась, но и не подалась навстречу.
— Ради нас? — она повернулась к нему. — Когда мы последний раз ужинали вместе? Когда ты в последний раз приходил домой до девяти? А в Москве будет по-другому?
— Давай просто соберём вещи и уедем отсюда. Там у тебя будет своя танцевальная студия, ученики. Здесь нет возможностей для роста. Как бы ты ни распахивала окна, как бы ни раздвигала шторы — воздуха больше не станет.
Сосед видел, как она замерла в руках мужа. Её улыбка погасла, словно кто-то задул свечу. В этот момент она напоминала птицу, застывшую в дверцах распахнутой клетки.
— Здесь наш дом, — её голос дрогнул. — Здесь всё наше.
— Дом там, где мы вместе. Что держит тебя здесь? Эта квартира? Эти стены?
Она отстранилась, подошла к окну. В лучах закатного солнца её силуэт казался золотым и невесомым.
— Ты не понимаешь, — прошептала она.
— Так объясни.
Но она молчала, глядя куда-то вдаль, туда, где над крышами домов собирались вечерние облака. В этот момент она казалась особенно хрупкой и беззащитной.
В доме напротив сосед опустил бинокль. Его руки дрожали. За два года он выучил каждый её жест, каждое движение. Он знал, что означает эта поза у окна — так она стояла в самые тяжёлые минуты.
— Не видишь, как мы теряем друг друга уже сейчас. А там ты станешь ещё дальше. Твои командировки, встречи, проекты. А я? Я буду танцевать одна в пустой квартире, только теперь в чужом городе, где даже окна будут смотреть в чужое небо, — высказалась она.
Мужчина, продолжающий за ними наблюдать, сжал подлокотники кресла.
— Ты преувеличиваешь, — Анатолий устало потёр переносицу. — Всё не может оставаться как прежде. Нужно двигаться вперёд.
— Вперёд... — эхом отозвалась она. — А что, если это не вперёд? Что, если это в сторону от того, что действительно важно?
Сосед видел, как она стоит, обхватив себя руками за плечи. Такой хрупкой она казалась только раз — в тот вечер, когда Анатолий впервые не пришёл ночевать. Тогда она до рассвета простояла у окна, не зажигая света.
— Милая, — Анатолий шагнул к ней. — Я обещаю, всё будет хорошо. Мы справимся.
Она покачала головой, и её волосы рассыпались по плечам медной волной.
— Ты всегда так говоришь, — её голос дрогнул. — «Всё будет хорошо». А на деле... На деле я вижу тебя всё реже. Даже сейчас, когда мы живём в одной квартире.
Она отошла к противоположной стене, словно пытаясь увеличить расстояние между ними.
— Я не хочу быть карьерной ступенькой, Толя. Не хочу быть причиной, которую ты называешь, когда говоришь «я делаю это ради нас». Я хочу быть женой. Той, к которой ты спешишь вечером. Той, с которой танцуешь под старые пластинки...
Сосед видел, как Анатолий замер, будто впервые по-настоящему услышал свою жену.
Анатолий не видел, как она тускнеет с каждым его поздним возвращением. Как гаснет её улыбка, когда он говорит о новых проектах, о важных встречах. Он не понимал, что её танцы — это не просто способ скоротать время. Это была её отчаянная попытка удержать то, что ускользало сквозь пальцы: их близость, их вечера вдвоём.
Через месяц их квартира начала пустеть. Картины исчезали со стен, книги с полок, оставляя после себя прямоугольники более яркой краски — следы прежней жизни.
— Последние коробки, — сказал Анатолий, занося картонный ящик. — Завтра утром выезжаем.
— Да, — тихо ответила Роза, и сосед увидел, как она в последний раз прижалась к оконному стеклу. — Прощай...
Его сердце разрывалось от бессилия. Каждый взмах её руки, каждое движение — всё, что он так бережно хранил в памяти эти годы, скоро исчезнет навсегда. По щекам катились слёзы, пальцы до боли впивались в подлокотники кресла.
А муж так и не увидел главного. Как каждый вечер она замирала у окна, заслышав знакомый звук мотора. Как преображалось её лицо, из грустного становилось светлым, живым. Как прижималась лбом к стеклу, глядя, как он паркует машину внизу. А он так и ни разу не поднял голову, чтобы увидеть эти мгновения чистой и тихой любви.
Но мужчина, наблюдающий за происходящим, не мог встать. Вот уже три года он был прикован к этому креслу у окна, и единственной его связью с жизнью была эта удивительная женщина в доме напротив. Женщина, которая танцевала для мужа, не подозревая, что её танец стал спасением для другой, сломанной души.
Теперь она уезжает, увозя с собой свет, который согревал его все эти годы. И он никогда не сможет сказать ей, как много для него значили эти вечера у окна...
Благодарю за прочтение, лайки, комментария!
Читать ещё: