Вечером отец вернулся с работы и спросил у Маргариты:
— Что бы ты хотела получить от меня в подарок ко дню рождения?
«Свободу», — подумала дочь, но вслух сказала:
— Новый телефон.
— Хорошо, — поспешил ответить отец, — съездим вместе в салон связи и выберем.
Он чувствовал себя виноватым перед дочкой, но признаваться в этом не хотел даже самому себе. Отношения у них были сложными из-за того, что Дмитрий настоял, чтобы дочь жила у него, а не у его бывшей жены. Маргарите на тот момент было всего двенадцать лет.
— Я хочу быть с мамой! — плакала девочка почти каждый вечер.
— Дочь, мама часто работает в ночную смену. Ты остаешься дома одна. Я не могу этого допустить.
— Но я уже взрослая. Я могу сама лечь спать и потом собраться в школу. Тем более там школа совсем рядом.
— Нет, — отрезал Дмитрий резко и решительно. — Ты будешь жить у меня, и точка. Мама не справляется с тобой! Отметки в школе снизились, учителя жалуются. Вместо уроков у тебя в голове одни развлечения! Чего тебе здесь не хватает?
— Все мои подруги живут в нашем микрорайоне! Мне не с кем общаться!
— Зови их в гости! Общайся. Я тебя в подругах не ограничиваю! Хотите — сходите в пиццерию, здесь же рядом. Угостишь их. Дружить тебе ни с кем не запрещено. Просто помни об обязанностях!
Дмитрий был владельцем небольшой лесопилки, проблем с деньгами у него не было, а вот времени на дочь не хватало. Он не мог себе позволить ездить каждый день к ней, чтобы проверять, все ли у нее в порядке. Поэтому принял решение забрать ребенка у бывшей.
— Это все из-за тебя! — кричала ему Валерия, когда он упрекал ее в том, что дочь стала плохо учиться. — Рита очень переживала после развода. Ты своими скандалами запугал ее! Ты уничтожил нашу любовь, ты развалил наш брак, ты превратил нашу жизнь в ад! Я не отдам тебе своего ребенка! Она не хочет жить с тобой. Она тебя ненавидит так же, как я!
— Успокойся, — холодным тоном перебил Дмитрий. — Захочешь судиться — проиграешь. Я добьюсь, что ты сможешь видеть дочь только в выходные. Давай лучше миром договоримся. Она будет к тебе приезжать с ночевками или просто в гости в любое время. Хоть каждый день пусть заходит. Но жить будет у меня. Это не обсуждается. Я так решил.
С этими словами Дмитрий отправился в комнату дочери:
— Королева Марго! Собирай вещи. Переедешь в мой замок. Я там тебе целую гардеробную оборудовал. Будешь наряды менять каждый день.
Рита боялась отца. И боялась сказать ему, что не хочет никакой гардеробной. «Пусть лучше так, чем он опять будет кричать на маму», — подумала она. И сказала:
— Хорошо, папа. Мне же можно будет приезжать домой? Когда я захочу?
— Можно будет, конечно! Я же не посажу тебя под замок.
Маргарита переехала к отцу.
Он и в самом деле разрешил дочери покупать много разных вещей, давал ей деньги на карманные расходы и оплачивал все нужды: школьные кружки, экскурсии, репетитора по английскому, прогулки с подругами в кафе или кино. Но при этом Рита обязана была сообщать отцу, куда и с кем идет. За шалости он наказывал дочь лишением карманных денег. За серьезные провинности садил под домашний арест. Требовал, чтобы она содержала свою комнату в чистоте и занималась домашними делами.
Для Риты это было не самой большой проблемой. Смышленая и расторопная, она легко справлялась с уборкой и даже готовила иногда. Самым тяжелым испытанием она считала общение с мачехой — новой женой отца. Ее звали Инна. Она была такой же требовательной и строгой, как отец. В жизни Дмитрия она появилась еще до того, как Рита переехала в их дом. Через год совместной жизни Инна подарила Дмитрию дочь Милану.
«Это они Маргариту у Леры специально забрали нянчить младшую», — судачили все, кто хорошо знал семью.
Рита к появлению Миланы отнеслась равнодушно. Ее комната находилась далеко от спальни отца и мачехи, поэтому плача сестры она не слышала. Вопреки сплетням, Инна редко привлекала Маргариту к уходу за малышкой, особенно в первое время. Рита радовалась, что отец стал не так внимательно за ней следить: не успевал. Но потом Милана подросла, и все вернулось на свои места.
— Маргарита, побудь, пожалуйста, с сестрой, нам с папой нужно съездить по делам, — стала обращаться к падчерице мачеха, когда дочь немного подросла.
— С какой стати я должна с ней быть? — спрашивала Рита.
— Я тебе за это оплачу маникюр, — обещала Инна. И каждый раз, когда Рита занималась сестрой, она на этом непременно зарабатывала.
Дмитрий это принимал спокойно. Иногда он и сам оплачивал педагогические услуги старшей дочери.
«А что? Любой труд должен вознаграждаться», — пояснял он друзьям, когда они спрашивали, зачем он так делает.
Рита умела заставить капризную Милану убрать за собой игрушки, самостоятельно надеть платьице или даже вытереть пролитый сок. Инна спокойно принимала то, что Рита не церемонилась с малышкой.
«Пусть хоть кто-нибудь обуздает эту маленькую вредную копию папочки», — говорила она.
Так обе сестры и росли, не особо избалованные родительской лаской. Когда Милана чуть подросла, Рита начала ее впускать в свою комнату, иногда даже играла с ней по собственному желанию, а не за отдельную плату. Но нежных чувств к сестре никогда не проявляла.
От мамы она тоже сильно отдалилась за годы жизни с отцом. Валерия, оставшись одна, стала брать на работе дополнительные смены, спасаясь от тоски и безденежья. А через год вдруг встретила мужчину, в которого влюбилась, и вышла за него замуж.
Отчим к Рите относился нейтрально. Она приходила к матери редко. В это время Андрея, нового мужа, дома не бывало. Но изменения, произошедшие в маме после свадьбы, Маргарита заметила быстро. Анна стала спокойнее отпускать ее домой, к отцу, почти не интересовалась ее делами в школе и не спрашивала, когда она придет в следующий раз.
Риту это ранило. Она потеряла надежду на то, что снова будет жить с мамой хоть когда-нибудь, и с нетерпением ждала, когда закончится девятый класс, чтобы поступить в колледж в соседнем городе и сбежать от отцовского контроля.
— Пап, я хочу стать кондитером. У меня хорошо получается, — объявила она Дмитрию, когда он предложил ей обсудить дальнейшую учебу.
— Я тебе ради этого репетиров столько лет нанимал? Чтобы ты на фабрику вкалывать пошла? — запротестовал отец.
— Но мне нравится этим заниматься!
— Оплачу тебе кулинарные курсы. Будет у тебя такое хобби. А учиться все же лучше продолжить в школе, чтобы потом поступить в университет.
— Но папа!
— Я сказал — в школе!
Рита знала: уговаривать его после «я сказал» — бесполезно. Ей ничего больше не оставалось, как попытаться заручиться поддержкой мамы. Раньше, когда она была чуть младше, мама нередко утешала ее, что она совсем скоро освободится от отцовской опеки. «Вот посмотришь, дочка, закончишь девять классов, поступишь в колледж, будешь жить, как захочешь», — обещала она. Рита верила и считала дни до конца школьного года. А потом оказалось, что это еще далеко не конец.
— Дочка, папа тебе поможет получить хорошее образование. Может, и правда, не надо тебе в колледж. Учись в школе, — поддержала отца мама. Рита снова смирилась. Но в душе обиделась на обоих родителей.
Своего семнадцатилетия она ждала с огромной радостью не потому, что отец обещал дорогой подарок. Рита знала: свобода уже не за горами. Через пару месяцев она окончит школу и сдаст ЕГЭ. А потом поедет поступать в столицу. Отец согласился: там жила его родная сестра, которая обещала поселить племянницу у себя.
— Поздравляю, Маргаритка! И желаю тебе поступить в университет мечты, чтобы переехать в Москву, ко мне!
— Спасибо, тетя Вика! Обязательно поступлю!
«И никогда не вернусь к отцу», — мысленно добавила девочка.
Дмитрий по поводу дня рождения Риты организовал большой праздник.
— Последний твой день рождения в нашем доме! — подтвердил он ее мысли, будто подслушав.
Через пару месяцев Рита уже отправляла отцу на телефон радостное сообщение: «Меня зачислили на бюджет!»
«Молодец, дочь! Горжусь!» — ответил он тоже сообщением.
В Москву Ритку Дмитрий собирал не скупясь. Закупил хороших брендовых вещей. Подарил новый ноутбук. Выдал на руки пластиковую карту.
— Буду тебе ежемесячно класть на нее двадцать тысяч. Если будут непредвиденные расходы — оплачу. Но помни, что на всякую ерунду деньги спускать не дам.
— Рита, а кто мне будет теперь косички французские плести? — спросила Милана у сестры, и Марго вдруг впервые растрогалась так, что по щеке даже потекла скупая слеза. В душе скручивалось смешанное чувство — радость свободы и печаль разлуки.
Мама проводить перед отъездом не пришла. «Пойми, доченька, не хочу лишний раз встречаться с твоим отцом», — объяснила она. Рита поняла. Она привыкла понимать.
Московская жизнь сразу закрутила ее бешеным ритмом. Тетка, которая была старше ее всего на двенадцать лет, не особо вникала в дела племянницы. Рита была счастлива: наконец-то свобода!
— Вика, можно мне с подругами в клуб? — через два месяца жизни в столице попросила она.
— Да, езжай. Только скажи мне, в какой. И не задерживайся там слишком долго, — ответила спокойно Виктория.
— Хорошо!
Сбросив тете координаты клуба, в который ее позвали вовсе не подруги, Рита быстро скрылась в шуме вечернего города. А буквально через два часа Дмитрий позвонил сестре.
— Привет, Вика. Что-то дочка трубку не берет. Она что — не дома?
— Не дома. Ушла в кино с подругами, — соврала Вика, понимая, что ей за недосмотр за Ритой крепко прилетит.
— Ладно. Вернется — пусть позвонит.
Вика тут же стала звонить племяннице и жутко испугалась: телефон недоступен. Попробовала отследить местонахождения телефона — отключен. Испугавшись не на шутку, Вика поехала по адресу, сброшенному племянницей. Но Риты в указанном клубе не было. Бармен узнал ее на фото и сказал:
— Уехала со своим спутником. Час назад.
Тут Виктория поняла, что пора паниковать. Выхода не было. Пришлось звонить брату.
— Куда ты ее отпустила?! — переспросил Дмитрий, услышав путанные объяснения.
— Дима, она говорила, что пойдет с подругами! — лепетала испуганная Вика. — Да я же не думала, что она свяжется с каким-то подозрительным типом!
— Да у нее ветер в голове! Она всегда ввязывалась в какие-нибудь истории, за ней глаз да глаз нужен!
— Что делать теперь?
— Ты езжай домой. Я позвоню Виктору. У него есть связи в полиции. Оставлю твои координаты, они с тобой свяжутся, чтобы узнать подробности. Я прилечу завтра с утра сразу, как только смогу.
Знакомые Дмитрия быстро выяснили, кем был спутник Риты. Поспешили по адресу его прописки. Когда он открыл им дверь, они тут же свалили его на пол и направились в спальню. Рита, явно одурманенная каким-то веществом, валялась без сознания. Пришлось вызывать скорую помощь. Позже оказалось, что он подсыпал ей таблетку в напиток.
— Классическая схема, — объяснял Виктор, давний друг Дмитрия, на следующее утро. — Жертву опаивают, потом везут домой и балуются с ней, как им вздумается. Эти скоты иногда даже делают съемку, чтобы девчонок ей шантажировать или выкладывать в интернет. Вариант порно-мести.
— Чего?..
— Когда голые фотки сливают, но тут изощреннее. Как же ты за дочкой не доглядел?
— Да вот так… Она у меня всегда немножко себе на уме была. Я думал: переросла. Оказалось, нет…
Когда Рита проснулась в больнице, она сначала испугалась. Что было вчера — почти не помнила. Едва попыталась встать с кровати, как тут же пошатнулась и упала бы от слабости, но ее подхватили чьи-то сильные руки.
— Доченька, тебе плохо? — услышала она взволнованный голос отца. Сквозь привычно строгий тон пробивались нотки нежности.
— Папа? А я где?..
— Ты со мной, все хорошо. Садись на кровать. Тебе подсыпали наркотик. Из-за него у тебя такое головокружение. Скоро все пройдет.
— Как ты меня нашел?
— По компасу, — пошутил Дима и вдруг, обняв дочь, нежно поцеловал ее в мокрый висок.
— Папа, прости… — проговорила она слабым голосом.
— И ты меня прости, Маргаритка моя!
Они сидели, обнявшись, на больничной кровати еще несколько минут и молча исповедовали друг другу свою скупую, невысказанную любовь. Потом вошла Вика. Дмитрий не сказал ей ни слова упрека. В ее виноватых глазах и без того был целый океан извинений.
Через пару дней Рита вернулась в квартиру к тетке. Дмитрий позвонил узнать, как у нее дела.
— Нормально, пап.
— В клуб еще хочешь? — поддел он дочь.
— Нет, пока нагулялась. Я теперь без твоего ведома больше никуда не пойду.
— Я тебя под замок посадить не могу, Рита. Ты уже взрослая. Будь, пожалуйста, осторожнее.
— Хорошо, пап. Я тебя люблю.
— И я тебя.
— Поцелуй от меня Миланку.
— Обязательно. Пока, дочь. Учись. Я завра позвоню.
С тех пор отношения между Ритой и отцом ощутимо потеплели: он понял, что может потерять в любую минуту — а она осознала, что за его строгостью всегда скрывалась только любовь и страх. Она стала сама звонить, а на новогодние праздники, несмотря на прежние планы погулять в столице, поехала домой, к папе и сестре.
— Как же я соскучилась, — сказала она, войдя в родной дом.
Через несколько лет, получив диплом, Рита устроилась на работу в одну из самых крупных фирм столицы. Финансово от отца она больше не зависела. Но звонила ему все так же часто. В одном из разговоров она сказала: «Спасибо, папа, за свободу, которую ты мне дал. Если бы я получила свою желанную свободу действий раньше, как мечтала, никогда бы я не поняла, какое это счастье — настоящая независимость и самостоятельность».
Автор: Елена Бур
Меж трех мужчин
― Три? Серьезно? На фига тебе столько?
На добром лице Кати было неподдельное удивление. Она не видела подругу два года, поэтому была шокирована изменениями и новостями, которые они сейчас обсуждали.
― Да. Три. А что? По-моему, вполне удачное и счастливое число, ― усмехнулась Маша, хорошо одетая стройная шатенка лет тридцати, с жестким взглядом. Она не видела смысла это скрывать и даже в какой-то мере испытывала гордость.
― Вот уж от кого я такого не ожидала, так это от тебя! Всегда была такой тихоней, ботаником. А тут на тебе. Такие изменения!
Катя даже прихлопнула в ладоши, демонстрируя свое восхищение.
― Ты так говоришь, как будто сейчас этим кого-то удивить можно. Многие имеют по несколько любовников, да еще и в серьезных отношениях состоят. А я хотя бы никому ничего не должна.
― Да это понятно. Просто обычно так мужики делают. Женщины же хранительницы очага и все такое.
― Все так делают… Просто женщины не кричат об этом на каждом углу.
― Что-то, когда я уезжала в Германию, ты такой распутной не была, ― рассмеялась Катя. Она не хотела задеть Машу, однако другой формулировки в голову не пришло.
Маша слегка скривилась от слова «распутная».
― Называй как хочешь. Просто я устала от двойных стандартов. Мужчина, у которого несколько женщин ― красавчик. А женщина ― ш.алава.
Катя слегка улыбнулась, но поджала губы. Именно так в обществе и считалось. Пережитки патриархата, изжившая себя мораль ― не суть важно, главное, что это осуждалось.
― Но почему я, самодостаточная, успешная женщина, должна подстраиваться под мнение серой массы? Эти люди в большинстве своем ничего не добились. Они замкнулись в свои моральные рамки, которые во всеуслышание называют принципами, и гавкают на других исподтишка. И в большинстве случаев это именно неудовлетворенные своими мужиками женщины, которым проще обвинять других во всех смертных грехах, чем заняться личной жизнью. Обычная зависть, замаскированная под этику.
Сказано было сильно. От Маши так и веяло самоуверенностью и решимостью сломать общественные стандарты. Катя же чувствовала себя слишком неуверенно, чтобы развивать дискуссию.
― Не спорю. Не спорю. Имеешь право! Я ни в коем случае не осуждаю и даже в чем-то завидую.
И было чему позавидовать! Катя была в отношениях уже более трех лет, но перспектива замужества даже не маячила на горизонте. А интимная жизнь… Они уже давно пресытились друг другом, но ничего с этим не делали. Жили вместе просто потому, что было комфортно и привычно. И Катя не могла отрицать, что ей чего-то не хватало. От обыденности ― тошнило. Вот только не было повода что-то менять. Она просто ждала предложения, чтобы двинуться дальше и уже заниматься семьей и детьми. А завести любовника просто не решилась бы. И речь даже не о морали и порядочности, а именно о смелости. О страхе быть пойманной.
― Но как все так сложилось? Два года назад ты и одного мужика завести не могла. А тут сразу трое. . .
. . . ДОЧИТАТЬ>>