"Доктрина, доктрина, подумаешь "доктрина"! Что хотим то и строим!" А, вот и нет. В военном деле должно просчитываться все. Вплоть до того, что попав под ядерный удар, командир части должен уметь высчитать какая часть его подразделения сохранит боеспособность, и сколько ему нужно санитарного транспорта, чтобы вывезти небоеспособных (для быстроты расчета даже таблички когда-то были). Это, наверное уже перебор, но уже лет сто, никто не воюет наобум, тем более на флоте (во всяком случае на западе).
В соотвествии с американскими предвоенными представлениями ударное корабельное соединение должно было включать линкор, два крейсера, авианосец, четыре тральщика, четыре корабля противолодочной обороны. Но есть нюанс. В Америке была принята наступательная доктрина, ориентированная на нанесение ударов по флоту противника.
У нас в литературе много и долго клеймили наше командование за отсуствие десантных кораблей. Господа, о чем вы? До 1939 года доктрина СССР была сугубо оборонительной. Слова И.В.Сталина, сказанные 27 июня 1930 года в Политическом отчёте ЦК XVI съезду ВКП(б): «Ни одной пяди чужой земли не хотим. Но и своей земли, ни одного вершка своей земли не отдадим никому».
Какие десанты? Какие десантные корабли? Зачем? Тогда даже в страшном сне не могло привидется, что Крым (и не только Крым) будет захвачен противником, и что Севастополь будет осажден.
Какие авианосцы? О чем вы? Расстояние от Севастополя до Босфора 300 миль, дальность полета ДБ-3 более трех тысяч км.
Всего в составе лётных частей ЧФ было 632 боевых самолёта, из них 136 бомбардировщиков (61 ДБ-3ф и 75 СБ), 346 истребителей (И-16, И-153, И-15бис, МиГ-3) и 150 разведчиков (139 МБР-2, 11 ГСТ). Кроме того, имелось ещё 165 транспортных и учебных самолётов. Зачем еще какие-то авианосцы с их крайне ограниченными (на тот момент) возможностями?
Та же картина на Балтике. По состоянию на 22 июня 1941 года в составе ВВС КБФ было 656 боевых самолётов, из них: бомбардировщиков — 172, разведчиков — 131, истребителей — 353. Они полностью контролировали весь район. (Другое дело, что военные воспользоваться своим оружием толком не смогли, но это отдельная тема).
Господа, еще в 1921 году американцы четко доказали, что самолет может легко потопить линкор. 20 июля 1921 года американские летчики достаточно быстро утопили новый трофейный немецкий линкор "Остфрисланд" (причем все отсеки в нем были задраены). Потом их эксперименты повторили японцы (я не беру даже "натурный эксперимент" в виде Пёрл Харбора, это случилось намного позже). Японцы проводили эксперименты в 1921-24 годах. Уже тогда было четко понятно, что эра линкоров двигалась к закату (но не для всех).
Да и если брать сам театр боевых действий, то у СССР он был немного другой. (Вернее, очень разный). И корабли, соответственно, должны быть другими (для разных флотов - разные).
А теперь мы открываем книгу, которая зовется «Лоция Чёрного моря», (издана Гидрографическим отделом УМС РККА в Ленинграде в 1937 году) и навигационные карты. И что мы видим? Вся западная часть Черного моря для кораблей с осадкой более 9,1 м закрыта. Вход в порты Одесса, Николаев идет по углубленным каналам. Проходная осадка для главной ВМБ Черноморского флота 9,1 м. Про Азовское море в принципе даже не заикаемся (там только канал к Мариуполю). Смотрим Балтику, («Лоция Балтийского моря», изданная Гидрографическим отделом УМС РККА в Ленинграде) и... (там та же самая картина). Таллинский порт 9 метров, Рижский порт на тот момент 9 метров, Мемель тоже самое (14 метров проходной осадки в Риге и Клайпеде появились только после дноуглубительных работ, при советской власти).
Север (если не брать Архангельск, где тоже 9 метров) то другое дело. Дальний Восток тоже (но даже во Владивостоке те же 9 метров, лишь на отдельных причалах больше).
А вот теперь, когда мы рассмотрели реалии жизни, мы возвращаемся к истории создания "линкоров проекта 23".
В. М. Орлов был арестован и репрессирован летом 1937 года. 15 августа 1937 года на его должность назначили флагмана флота 1 ранга В. М. Викторова. Михаил Владимирович Викторов (1893–1938) — начальник Морских сил РККА, флагман флота 1 ранга, занимал эту должность очень недолго, с 15 августа по 30 декабря 1937 года. Он стал последним Наморси. 28 декабря 1937 года он был освобождён от должности и зачислен в распоряжение Управления по начальствующему составу Наркомата ВМФ. 22 апреля 1938 года арестован. Вместо должности Наморси появилась наркомовская должность.
Должность народного комиссара Военно-Морского Флота СССР (наркома ВМФ СССР) была введена 30 декабря 1937 года постановлением ЦИК и СНК СССР. Первым наркомом ВМФ стал... армейский комиссар 1 ранга Пётр Александрович Смирнов, бывший начальник Политуправления РККА вместо снятого (и через несколько дней застрелившегося) Я. Б. Гамарника; с сентября того же года — заместитель Народного комиссара обороны СССР, одновременно в 1934—1938 годах — член Военного совета при Народном комиссаре обороны СССР. Именно он санкционировал арест всей "верхушки" нашего судостроения. На посту наркома ВМФ совершил две длительные поездки сначала на Тихоокеанский флот, а затем на Северный флот, где развернул широкую деятельность по «очищению кадров».
Но...
Сам он был арестован буквально через полгода: 30 июня 1938 года. Следствие по его делу вели комбриг Н. Н. Фёдоров (сам расстрелянный в 1940 году), майор госбезопасности В. С. Агас (сам расстрелянный в 1939 году) и А. М. Ратнер
После ареста П. А. Смирнова, произошедшего 30 июня 1938 года исполняющим обязанности наркома остался его заместитель Пётр Иванович Смирнов-Светловский (флагман 2 ранга), который исполнял обязанности Наркома ВМФ вплоть до назначения 8 сентября 1938 года на эту должность М. П. Фриновского. Остался на Наркомате, но...
Арестован НКВД 26 марта 1939 года. Обвинялся в измене Родине, участии в контрреволюционной организации и вредительстве. Ряд недостатков в организации строительства складов, баз флота, торпедных катеров и т. п. были трактованы как умышленное вредительство
В институте был известен такой случай. Слабо разбиравшийся в военно-морских делах тогдашний нарком Военно-морского флота М. П. Фриновский на совещаниях то и дело в довольно категоричной форме и, как правило, невпопад подавал реплики и делал замечания выступавшим товарищам. При этом он для подтверждения убедительности своих слов обращался к кому-либо из присутствующих: «Правильно ли я говорю», — и, получив утвердительный ответ, принимался за следующего выступающего. И вот на одном из таких совещаний после очередной реплики Фриновский обратился за поддержкой к И. И. Грену. Иван Иванович поднялся и по-военному чётко ответил:
— Нет, товарищ нарком. В этом вопросе вы не разобрались и говорите неправильно.
Реакция была бурной. Однако истина восторжествовала. Некомпетентность М. П. Фриновского вскоре стала очевидной и в более высоких инстанциях. Через некоторое время он был освобождён от поста наркома.
— Д. Ф. Устинов, книга воспоминаний «Во имя победы»
В общем, в условиях этой "чехарды" и зародился окончательный образ "линкора проекта 23". После Алякринского, в 1937 году директором НИИВК был назначен инженер-капитан 2 ранга К. Л. Григайтис, до этого являвшийся флагманским инженер-механиком соединения подводных лодок Краснознаменного Балтийского флота.
В 1938 году, после реорганизации НИВК был передан в Наркомат судостроительной промышленности. Григайтис с этим решением был не согласен и подал докладную записку Председателю Совнаркома СССР В. М. Молотову. Однако доводы Григайтиса не были приняты к рассмотрению, он был уволен из Военно-морского флота в запас, как «латыш, родители которого проживают в Бразилии». В 1938 году директором Института был назначен инженер-капитан 2 ранга И. В. Харитонов.
В 1938 году НИИ Военного кораблестроения был передан Наркомату судостроительной промышленности. На основе НИИ Военного кораблестроения были образованы: ЦНИИ-45 (позже переименован в ЦНИИ им. академика А. Н. Крылова, ныне Крыловский государственный научный центр). В том же году в ВМФ был создан Научно-технический комитет (НТК ВМФ), сохранивший практически все функции НИИВК в предвоенные и военные годы.
Но это общий фон (для понимания)
Что касается ЦКБС-1 и линкоров, то...
Возвращаемся к судьбе проекта.
В 1936 году на основании ТТЗ два КБ должны были подготовить эскизные проекты — Центральное конструкторское бюро РККФ (ЦКБ-4 под руководством Б.Г. Чиликина) и ЦКБС-1 (под руководством А.И. Маслова). В октябре работы была выполнена — несмотря на одинаковые исходные данные, корабли этих КБ отличались друг от друга. Лучшим был признан проект ЦКБ-4. Но...
Проект "легендарного" Бориса Чиликина по проекту А имел один недостаток. В заключении по эскизному проекту линкора «А» Е.Либель отметил, что ".. при стандартном водоизмещении 41 500 т требования невыполнимы, а корабль может получиться только при водоизмещении около 46 000 т."
Кто такой Е.П.Либель? Это военинженер 2 ранга, работник Научно-исследовательского института военного кораблестроения, главный наблюдающий по линкору «А». Он "сел" позже других 5 декабря 1937 года. В характеристике на Либеля указывались следующие факты: "Происходил из семьи немецкого подданного" "...в 1918 году находился и работал на территории, оккупированной немецкими войсками, — в Пскове". Ладно, это тема отдельная...
Но эскизный проект, он и есть эскизный, это даже не технический проект. А, вот что дальше?
В рамках рассмотрения эскизных проектов линкоров А и Б Главморпром в ноябредекабре 1936 г. принял по ним ряд важных решений: об использовании в качестве материала корпусов не никелевой, а марганцовистой стали, о применении сварки (где для этого будут «удобные конструкции»), по остойчивости и непотопляемости (сохранить запроектированные КБ-4 продольные переборки в турбинных и котельных отделениях линкора А и отказаться от них на Б, обеспечить остойчивость в соответствии с рекомендациями комиссии Ю.А. Шиманского, что требовало уширения кораблей), о полной унификации турбинных отсеков линкоров А и Б по типу и мощности ГТЗА, по спусковому весу (20000 т - для линкора А и 15000 т - для Б) и т. п. Возражений нет, предложения дельные. Пока все шло нормально.
Договора между Управлением кораблестроения (УК) УМС и бюро-проектантами на разработку технических проектов линкоров А и Б были заключены 18 и 25 февраля 1937 г. соотвественно.
Линкор А
Линкор А с самого начала проектирования являлся приоритетным, что определялось в первую очередь полным отсутствием сомнений в необходимости его создания (в отличие от корабля Б). Но именно этот проект и содержал "косяки" в расчетах.
Очень многое написано про закупку турбин у фирмы "Брон Бовери & Cie". Да, в ноябре 1936 г. Главморпром уже вел переговоры со швейцарской фирмой «Броун-Бовери » о поставке комплекта ГТЗА для линкора Б (4-х 70000 л.с). Но есть нюанс. Не все так просто.
Цитирую:
"По механической части еще не ясен вопрос о типе главных турбин и вспомогательных механизмов. Одновременно с КБ-4 разработку проектов турбин ведут Кировский завод, ЦКБ-17, ХЭТЗ (Харьковский электромеханический и турбогенераторный завод) и заказаны проекты фирмам «Парсонс» и «Броун-Бовери». 4 февраля эти проекты рассматривались у главного инженера ГУ НКОП; при рассмотрении выяснилось, что были заданы... элементы ГТЗА соответственно Б, а не А, и все проекты в отношении оборотов гребного винта необходимо переделывать. ...Ясно, что к сроку окончания проекта (ЛК), установленному правительством, проект (ГТЗА) не будет закончен..."
В процессе проектирования линкор типа А еще "подрос" (до 47 тысяч), и срок завершения проекта перенесли (постановлением СТО от 26 марта
1937 г. № 64 НКОП).
21 мая Нарком оборонной промышленности М.А. Рухимович докладывал Сталину, Молотову и Ворошилову (в копии и В.М. Орлову), что «...Конструкторские бюро закончили к 1 мая с.г. проектирование,
но запоздали с приведением в чистый вид схематических чертежей, спецификаций и основных расчетов... Вся эта работа... была
выполнена... к 20.05. с.г».
Все это прекрасно, но... как и ожидалось даже в 47 тысяч тонн водоизмещения при техническом проектировании (естественно) "не вместились". Плюс к этому, военные вместо трех трехорудийных башен, после долгих боданий всунули четыре (через промежуточный вариант: шесть двухорудийных). А вот это уже было критично, и явно выходило за рамки ранее намеченного водоизмещения.
Оно все было видно с самого начала, и на это и указывал начальник НИВК (но кто ж каких-то технарей слушать будет).
Выросло водоизмещение- выросла мощность энергетической установки. Выросла мощность энергетической установки, выросли ее габариты и габариты вспомогательного оборудования, котлов и.т.д. Одно тянет другое.
При рассмотрении проекта наблюдение и НИВК пришли к выводу о необходимости увеличения стандартного водоизмещения корабля. По оценке Е.П. Либеля, учитывая
просчеты в определении весов, несоответствия весового и объемного водоизмещения, увеличения веса башен ГК, стандартное водоизмещение корабля составит 52000 т, а с учетом необходимости усиления бронирования - 54000 т. Все верно. Так и должно было выйти исходя из той брони, которую хотел В. Орлов.
Военные хотели большего. Перед своим арестом, взаключении по "линкору А" начальник УК УМС Б.Е. Алякрицкий писал: «... проект нельзя считать законченным и доработанным» и 2 ГУ НКОП предлагалось в трехмесячный срок переработать проект, внеся в него следующие исправления:
1. Увеличить надежность обеспечения живучести орудий ГК увеличением толщины тела орудий, изменив соответственно проект башни.
2. Усилить бронирование, доведя толщину второго верхнего пояса до заданных 220 мм.
3. Для улучшения непотопляемости увеличить высоту второго пояса на 300 мм, подняв одновременно и верхнюю палубу.
4. Выбрать новые главные размерения таким образом, чтобы линкор не оказался перегруженным нормальными запасами.
5. Довести стандартное водоизмещение до 53000-55000 т (английских), при этом скорость хода в полном грузу должна быть не менее 29,5 уз.
К заключению был приложен обширный «список замечаний УК УМС по техпроекту 23».
55 тысяч тонн - это уже "критика", это больше, чем у "Бисмарка" и все ближе к проектному водоизмещению Ямато (японцы его тоже потом сильно перегрузили).
На заседании комитета обороны (уже после "посадки" В.М.Орлова) Замечания к проекту приняли, равно как и увеличение водоизмещения. Возразить было уже некому, и "хотелки" военных приняли.
Внести изменения поручили... (да. все верно, "легендарному" Борису Чиликину. Он смело заявил, что все разработанное ранее, (это полное гуано). Он доложил
результаты работ по I и II (незавершенному) вариантам техпроекта 23 и рекомендовал оба их забраковать. А по сему стандартное водоизмещение устанавливалось 55000-57000 т, второй пояс брони в цитадели и главный в носовой оконечности - 220 мм, главная палуба - 180 мм, верхняя - 50 мм, скорость полного хода - 29 уз и 30 уз при форсировке механизмов, дальность плавания экономическим ходом - 6800 миль, предельная осадка - 10,25 м".
Все, как хотели военные. Есть еще один очень важный момент, который "потерялся" после ареста прежнего ведущего состава. Борис Георгиевич Чиликин (по непонятной причине) рассматривал 23-й проект, как линкор для Черного и Балтийского морей (об этом он указывал в своем заключении). но беда-то в том, что линкор типа А разрабатывался для Дальнего Востока, а для Черного моря он не годился от слова совсем (равно, как и для Балтийского).
Закладка кораблей типа А переносилась на февраль (3 ед.) и март (1 ед.) 1938 г., а срок их сдачи оставался прежним - 1941 г. Про корабли 25 проекта уже забыли. Разрешение правительства увеличить стандартное водоизмещение "линкора А" до 57000 т разожгло аппетиты военных, и как результат, было принято дополнение к ТТЗ. Там была целая куча всяких дополнительных требований, и... Чиликин все требования принял к исполнению и "взял под козырек".
С учетом всех полученных дополнений, изменений и замечаний КБ-4 приступило к разработке четвертого варианта технического проекта (варианта IIIу или 3-й улучшенный). К концу 1937 г. в проектировании линкора участвовали уже 47 организаций и заводов. 11 января 1938 г. Нарком оборонной промышленности М.М. Каганович доложил председателю
КО В.М. Молотову, что срок представления техпроекта по ЛК А необходимо перенести на 1 марта 1938 г., на что уже имелось согласие и Наркома ВМФ П.А. Смирнова (Наркомат ВМФ был образован 31 декабря 1937 г.). Эта просьба была удовлетворена.
Как результат было получено стандартное водоизмещение 58420 т (а полное 64460 т). Скорость полного хода при этом получалась 28,5 уз (при мощности на валах 201000 л.с.) и 29,5 уз (при кратковременном форсировании ГЭУ до 231000 л.с).
Инженер - флагман 3 ранга П.Ф. Папкович (в обычной жизни в 1934–1940 годах — профессор Ленинградского кораблестроительного института) в своем отзыве на проект также обратил внимание на «ненормально большое водоизмещение» корабля, поскольку на одно только вооружение и бронирование отведено почти 35000 т, а это целый "Нельсон". Онуказывал, что «габариты машинных и котельных отделений ужаты до чрезвычайности», но зато отметил, что погреба боезапаса, особенно ГК, имеют преувеличенные размеры. Он дал массу замечаний на проек Чиликина, но... (Кто его слушал?)
Факт очень больших погребов заметил даже "главный артиллерист" флота Иван Грен. Он же предлагал снять часть бронирования. Замечания дали и другие специалисты.
Суммировал все замечания по проекту для доклада правительству лично заместитель Наркома ВМФ И.С. Исаков. Но он поступил... дипломатично. Указав, что есть "ряд недостатков" он, тем не менее, сделал вывод, что представленный проект можно считать достаточно проработанным для перехода к выпуску рабочих чертежей и заказу стали с последующей закладкой корабля.
«Наш линкор, - заключил И.С. Исаков, - явится достаточно сильным среди всех проектируемых и строящихся в мире ЛК и безусловно превосходят по мощи все ЛК, построенные до сих пор... В случае утверждения КО требований НК ВМФ к варианту IIIy потребуется доработка техпроекта, которая может быть закончена за четыре месяца».
Ура? Да... как бы не очень (а потому, продолжение следует).
