Что я вспомнила!!! Из студенческих лет.
В начале второго курса меня чуть не выгнали из института. Ни за что не догадаетесь – за что!
За… дискредитацию Советской Родины. Вот! Это ж, считай, диссидентская статья. Теперь горДюсь! А тогда… Тогда струхнула, конечно, не на шутку. Как бы я к родителям заявилась с манатками - исключенная? Это ж позор на всю деревню и даже округу. Позорнее этого ничего нет. Разве что - если девушка в подоле принесёт.
А дело было так. Моя однокурсница вдруг среди осени оказалась на улице. Теперь уже не помню, почему. Кажется, её одинокая хозяйка нашла себе мужа. Ну вот, Людочке стало негде жить. Квартиру быстро не найти, тем более дешёвенькую. А общежитие переполнено, места - только детдомовцам и, по великому везению, тем, кто из многодетных семей. Мне повезло - ещё с первого курса дали общагу. В комнате семеро. Все – мои однокурсницы. Это тоже невероятное везение, потому что были комнаты, где спали на раскладушках 25-30 студенток-первокурсниц с разных факультетов.
Людочку привели к себе в общагу и стали думать-гадать. Над злополучным вопросом, оставленным нам в наследство классиком. Что делать?! Долго не размышляли: я предложила попробовать соорудить двухъярусную кровать. Видели же в старых кИнах про комсомольцев-добровольцев? Из двух обычных металлических, с провисшими пружинами и хромированными спинками, которые стояли в наших комнатах (вон они - на фотографии).
Поначалу девочки отнеслись к моей идее скептически, но мне вызвалась помочь Вера, тоже отчаянная – ежели жизнь припрёт. Помучились немного – спинки моей кровати поддались, и мы вынули блестящие верхние дуги. Дальнейшее оказалось делом техники. Кто-то вспомнил, что на чердаке видел останки поломанных кроватей. Кажется, та же Верка - она там пряталась целоваться со своим танкистом - курсантом соседнего танкового училища.
Поднялись на чердак, пошарили в темноте, нащупали в хламе подходящие части, притащили в комнату. Выбили колёсики и воткнули ножки одной кровати в спинки другой... Супер!!! Я залезла на второй ярус, попрыгала – прочная конструкция, не развалится. А потолки в комнате высоченные, хоть три яруса ставь, это пол у нас тесный: семь кроватей впритык, шифоньер с этажеркой, да столик. Так и стали жить ввосьмером. Через некоторое время взяли к себе другую однокурсницу. Теперь уже Веркину кровать нарастили. Живем, в тесноте да не в обиде, зато все пристроены.
И вдруг однажды, поздним вечером, к нам громко постучали. Мы уже собирались ложиться, во всяком случае, я сидела на своей верхотуре в позе лотоса, и дверь была на крючке. Открыли. Вошла "группа руководящих товарищей": комендантша общаги, председатель студсовета института и неизвестный дядька с надутыми щеками и животом-шар проглотил.
- Вот! Полюбуйтесь! Вот они! В тайне, без согласования! - воскликнула комендантша.
- Так-так-так-так-тааак… - озадаченно потеребил галстук предстудсовета.
- А дядька напыжился, побагровел и, словно за трибуной в огромном конференцзале, а не в нашей тесной комнатушке среди ночи стоит, начал вещать, размахивая руками: «В то время, когда весь Советский народ… под руководством Коммунистической партии, лично товарища Леонида Ильича... с новыми трудовыми победами, с небывалым воодушевлением... готовится встретить 60-ю годовщину Великой Октябрьской Социалистической революции... когда благосостояние советского народа день ото дня растёт, когда все помыслы и дела устремлены вперёд - к коммунистическому будущему... а тут... на родине великого вождя… в центре знаменитого на весь мир города, рядом с Ленинским мемориалом, где каждый день туристы-иностранцы... 49-я комната в лице (по листочку огласил уже готовый список ФИО всех нас) соорудили нары… с целью опорочить…».
У дядьки так колыхался проглоченный шар, что я боялась - сейчас лопнет и разнесётся ошмётками по нашей уютной комнате. Слава богу, вещун вовремя выдохся или задохнулся от праведного негодования. Комната осталась чистой. Я, по-прежнему сидя в той же позиции лотоса, со своей высоты глядя на руководящих товарищей, попыталась объяснить "ничегошеньки не понимающим", что это же здорово! Прорыв в обустройстве всего общежития Не кровати нужно разбирать, а наоборот, раскладушки заменить на двухъярусные кровати; комсомольцы-добровольцы на таких же двухъярусных спали... Почему нам нельзя? Напоминание о комнатах с раскладушками, по-моему, ещё больше разгневало нежданных гостей, и они удалились. Не прощаясь. Лишь комендантша оглянулась, зло погрозила холёным пальчиком с кровавым маникюром: "Нары разобрать! Срочно! Утром проверю!"
Дверь закрылась. В комнате - тишь. Потому что все ошалели от неожиданности. «Ой, девочки, что это было?» - с нарочитой опаской прошептала я. И давай все хохотать, поочередно изображая комичного дядьку "шар-проглотил", наизусть вызубрившего для нас передовицу газеты «Правда».
Глу-пы-е! Не зря говорится, хорошо смеется тот, кто...
Утром с первой же пары всю компашку (49-ю комн.) вызвали в деканат, где при молчаливом присутствии нашего доброго старикана декана строгие комсорг и парторг факультета стали выяснять, как мы докатились до этого. Кто зачинщик? Зачинщиком была я, всех остальных подбила на "дискредитацию" тоже я. И закрутилось. Заседания комитетов всяческих, собрания… И везде красной нитью: « В то время, когда весь Советский Народ… во главе и под руководством… в едином порыве… стройными рядами… родина Ленина… в советском вузе... с целью опорочить...»
И в то время, когда я решала, какое из двух зол предпочтительнее: с манатками – домой позорить на всю округу семью или, как Катерина Кабанова, с Венца - в Волгу вниз бедовой головой... Меня спасли наш старенький декан-фронтовик и ещё не очень старый ректор.
Прямо во время лекции в аудиторию прицокала секретарша и объявила, что студентка такая-то, т.е. я, срочно к ректору в её сопровождении. Я и весь притихший курс поняли - вот он, финал, сейчас мне объявят об отчислении. Я в полуобморочном состоянии впервые вошла в ректорский кабинет, там уже сидел и наш декан. И ректор... совсем не начальственными интонациями попросил меня (попросил!!!) выручить его институтского друга - директора школы. Предложил поехать в дальнюю деревеньку на самом краю области и поработать там месяц-другой, пока, мол, там не найдут учителя-словесника. От неожиданности я застыла. Как жена Лота, соляным столпом. И хорошо! Иначе брякнулась бы на ректорский пол телеграфным столбом.
- Поезжай, дочка. Не бойся, у тебя получится, а к зимней сессии вернёшься, - приободрил декан. И от отеческого тепла его ладони на моём плече - соль растаяла. Вот.
... а когда я вернулась из "моего Шушенского", уже всем было совершенно не до меня - исключали Борю Барабанского (кстати, одного из двух парней на всём нашем сплошь девичьем курсе). Оказалось, он подружил-подружил с Иришкой, а заявление в загс отнёс с другой. Ну, Ирка и капнула куда следует, что видела у Барабашки книжку... Страшно сказать, какую! Солженицына!!! Вот тут всё. Барабашку не смог бы спасти даже сам Господь Бог. Но это совсем другая история.
Замечательного дня всем, дочитавшим до этой фразы, СПАСИБО за ваши лайки, комментарии, подписку и до скорой встречи!
Начало Дневника счастья (1) здесь
Продолжение (2) здесь
И ещё (3) здесь