Иван с Кристиной приехали навестить маму. Она жила в однокомнатной квартире, одна. Была бодрой и активной. Иван чинил маме капающий кран, а Кристина пила чай, задумчиво поглядывая в окно.
Мама вздохнула, глядя на детей.
- Мама, мы к отцу ездили.
- Ну и хорошо, он вам отец, и не надо его бросать. Это я от него ушла. Десять лет живу, и мне кажется, я только- только нормально жить стала. Все десять лет счастлива.
Иван вздохнул, кран он починил.
- В следующий раз приеду, новый поставлю, этот уже совсем на ладан дышит. Да, к отцу я заеду во вторник, у него давление скачет. С соседями опять разругался, опять на него за клевету в суд подали. Не трогают только из-за того, что стар уже, а то бы битым ему быть.
Дети навещали отца регулярно, по очереди. Анна Сергеевна никогда не запрещала, даже наоборот, всегда говорила:
- Это я с ним не ужилась, а вы дети. Зла держать не должны.
Кристина понимала ее. Мать всегда была мягкой и рассудительной, но даже ее терпение лопнуло. С Михаилом Петровичем жить было невозможно, отец был человеком сложным: склочным, резким, всегда ищущим повод для спора и ссоры. Он мог придраться к любой мелочи, вылить ушат критики, а потом удивляться, почему все вокруг такие обидчивые. Анна Сергеевна долго терпела, ради детей, как она говорила, но в конце концов не выдержала.
- Я устала от его вечного недовольства, от его придирок. Мне жить с ним просто невозможно, я уже болею от его вечного недовольства, да и соседям в глаза смотреть стыдно. Придумает что-то, и начинает языком молоть и в глаза, и за глаза. Такой ушат грязи выльет, что и не передать. И ведь ни за что не признает, что не прав.
Кристина видела, как мама расслабилась, уйдя от отца, как перестала вздрагивать от резких звуков.
Иван чаще общался с отцом и вздохнул.
- Я только завезу лекарства и уеду от отца. Выслушивать его ворчание и домыслы у меня сил нет.
– Да, отец у вас стал слабый и старый. Надо помогать.
Иван молча кивнул и вышел из кухни, собрался уезжать. Кристина тоже встала:
– Все будет хорошо, мама, – сказала Кристина, подходя и обнимая ее. – Мы справимся.
Иван уже в коридоре сказал:
- А, забыл, отец предлагает на меня дарственную сделать.
Анна Сергеевна задумчиво постояла, а потом сказала:
- Ты соглашайся. Отец непостоянный, мнение свое менять всегда будет. Если подарит, пусть значится дом на тебе. Может, так и останется. Только вот чует мое сердце: сегодня подарит, а через месяц в суд побежит, дарение отменять. Такой у него характер.
Дарственная была оформлена, прошло два месяца. Иван с Кристиной опять заехали навестить маму. Иван был расстроен:
– Отец странно себя ведет. Я приехал, а он спрашивает, кто я такой. А потом, когда вспомнил, наорал, что я ему надоедаю, и жить не даю.
- Может, его в больницу положить?
– Да какую больницу, он притворяется. Как только понимает, что что-то от него хотят, сразу прикидывается.
Кристина внимательно слушала, стараясь понять, насколько серьезно все происходящее.
– Он про дарственную говорил? – осторожно спросила она.
Иван поморщился.
– Да, говорил. Кричал, что я его обманул, что я хочу его дом отнять. Говорил, что он в тот день не в себе был, что я его напоил чем-то.
- Готовься, сынок, к суду.
- Я бы и сам обратно ему подарил, так ведь он не идет оформлять, только кричит.
Через месяц Михаил Петрович подал в суд, требуя признать дарственную недействительной. Он утверждал, что не понимал, что подписывает. Он болел, а Иван этим воспользовался и обманул.
Иван был в ярости.
– Да он же сам предложил. Мы думали, ему спокойнее будет, если дом точно будет за мной, что никто не отберет. А он обманывает.
Анна Сергеевна пыталась успокоить сына.
– Да , он всегда такой был, сынок. Так что ты держись.
- Но иск я признавать не буду. Это как признать, что я и взаправду делал что-то предосудительное. А я не делал, он сам предложил.
Суд назначил экспертизу.
Эксперты указали, что Михаил Петрович не так уж и здоров. Говорилось там что-то о прогрессирующих когнитивных нарушениях, возрастных изменениях в головном мозге и эпизодической дезориентации во времени и пространстве. Он действительно был не в себе.
Кристина и Иван испытали смешанные чувства. С одной стороны, им было жаль отца, он явно страдал от болезни. С другой стороны – они злились на его подозрительность и несправедливые обвинения.
Отменив дарение, Михаил Петрович написал завещание на Кристину и Ивана.
Шли годы, состояние Михаила Петровича ухудшалось. Он становился все более раздражительным и склочным. Соседи жаловались на его крики и оскорбления. Он обвинял их в краже инструментов, в отравлении колодца, в сговоре против него. Несколько раз на него подавали в суд за клевету и оскорбления, привлекали к ответственности за это.
Однажды, приехав навестить отца, Кристина увидела, как он ругается с соседкой, бабой Маней, пожилой женщиной, которая всегда относилась к нему по-доброму.
Михаил Петрович кричал на нее:
– Ворюга, ты украла у меня топор, прямо из сарая унесла.
– Окститесь, Миша, какой топор? Зачем он мне?
Кристина вмешалась, пытаясь успокоить отца.
– Папа, не надо, пожалуйста. Мы найдем топор. Ты, наверное, его куда-то переложил сам.
– Не заступайся за них. Все против меня, одни враги кругом.
Кристина смотрела на отца, на его искаженное злобой лицо, и думала, что мама вовремя ушла от него. Она вечером позвонила Ивану:
- Творит наш батенька ужас что. Надо бы о сиделке подумать, а то он забывает про вещи, про продукты. Склочный стал и скандальный.
- Наймем женщину, чтобы приходила, убирала да готовила, присматривала за ним. У нас семьи, нам-то когда.
После долгих поисков им порекомендовали женщину по имени Людмила. Ей было около пятидесяти, она производила впечатление доброй и заботливой. Михаил Петрович, к удивлению детей, тоже сразу проникся к ней симпатией.
– Вот, нашла, наконец, кто меня понимает, а то вы только и делаете, что мной помыкаете.
Людмила была с отцом очень ласкова, спокойна, готовила ему еду, убиралась. Она умела слушать его бесконечные жалобы и ворчание, не перебивая и не споря. Иван и Кристина радовались, что удачно все вышло, и им стало полегче.
Все же у Кристины было сомнение:
- Ваня, крутится он вокруг отца, как бы чего не вышло. Слишком много сиропа.
- Да, мне тоже показалось это странным. Он же раньше никого к себе не подпускал. Но, с другой стороны, может, это просто нам кажется? Может, он просто устал от одиночества и хочет, чтобы о нем заботились.
- Все равно не поменять, он других сиделок не признает.
Иван или Кристина пытались предложить другую кандидатуру, он начинал скандалить, кричал, что Людмила – единственная, кто его понимает и заботится о нем по-человечески.
Шло время, состояние Михаила Петровича становилось хуже. Бывало, что и Ивана с Кристиной он не узнавал, говорил какие-то вещи, словно он живет в далеком прошлом, когда был молод.
Людмила продолжала ухаживать за ним, готовила и убирала. Хорошо, хотя бы Михаил Петрович мог разогреть себе еду, сам передвигался и себя обслуживал.
Четыре года Людмила ухаживала за Михаилом Петровичем, получая за это каждый месяц приличную сумму. И вот, его не стало.
Похороны прошли скромно, были только родные. Соседи и знакомые выдохнули, а кто-то даже злобно улыбнулся.
Через несколько недель после похорон Иван и Кристина отправились к нотариусу, чтобы оформить наследство. Они знали о завещании, которое отец написал пять лет назад. Дом должен был достаться им поровну.
Однако, у нотариуса их ждал сюрприз.
– У меня есть еще одно завещание, – сказала женщина, глядя на них поверх очков. – Написанное вашим отцом незадолго до смерти на Людмилу.
- Мы будем оспаривать.
- А что там спорить? Он был в здравом уме, все нормально.
- Если бы это было так, мы бы и не спорили.
Брат с сестрой подали иск в суд:
- Просим признать недействительным завещание. Отец не мог осознавать последствия своих действий, он болел. Еще когда оспаривал дарение, экспертиза подтвердила, что отец болен. После этого самочувствие у него не улучшилось.
Людмила возражала:
- Да к нему знакомые заходили, свидетелями пойдут. Михаил Петрович прекрасно себя чувствовал.
- Если бы он прекрасно себя чувствовал, то мы бы не нанимали ему помощницу-сиделку.
- Да, прекрасно. Если бы он болел, его бы не привлекали к ответственности за клевету. Там-то он нормальный был.
- Просто никто экспертизу в рамках дела не проводил.
Су назначил посмертную психолого-психиатрическую экспертизу, которая дала заключение, что:
…страдал психическим расстройством ….что затрудняло его способность осознавать юридическую суть, социальные и правовые последствия сделок.
Суд первой инстанции иск удовлетворил, признал завещание на Людмилу недействительным.
Людмила обжаловала это решение. Но ее жалобу оставили без удовлетворения.
Разрешая спор и удовлетворяя исковые требования, суд первой инстанции, оценив в совокупности имеющиеся доказательства, в том числе и заключение экспертов по правилам статьи 67 ГПК РФ, с учетом фактических обстоятельств дела пришел к выводу о том, что наследодатель по своему психическому состоянию при составлении и подписании завещания от .... года не понимал значение своих действий и не мог руководить ими, в связи с чем признал оспариваемое завещание недействительным.
Кристина с Иваном были довольны, правда, мама их сказала:
- Так и ваше завещание можно было признать недействительным.
- Все равно мы наследники первой очереди. Кстати, а почему ты после развода дом делить не стала?
- Так он ему от матери достался по наследству, я там никто.
- Мы решили дом не продавать, разделить на две части с разными входами, разделить участок, да там жить.
*имена взяты произвольно, совпадение событий случайно. Юридическая часть взята из:
Апелляционное определение Ставропольского краевого суда от 16.11.2016 по делу N 33-9329/2016