Часть 1 — Последний автобус
Андрей возвращался домой поздно. Рабочий день в магазине затянулся дольше обычного: сначала неотложная проверка поставки, затем сломавшийся кассовый аппарат и жалобы клиентов. Всё это оставило в нём усталость, которая казалась почти физической — она давила на плечи, стекала по спине, превращала каждый шаг в усилие. Когда он, наконец, вышел из торгового центра, город уже утонул в густом тумане и оранжевом мареве уличных фонарей. Воздух был сырой, пах бензином, мокрым асфальтом и чем-то неуловимо гнилым, как будто осень сама разлагалась под ногами.
Он поспешил к остановке. Автобусы в это время уже почти не ходили — особенно туда, куда ему нужно: на самый край города, в микрорайон, который застройщики давно бросили на произвол судьбы. Последний автобус туда, как правило, шёл в одиннадцать, и Андрей уже был уверен, что опоздал. Он встал под навес и уже достал телефон, чтобы вызвать такси, как вдруг услышал знакомое шипение тормозов.
Сквозь туман появился автобус. Старый, скрипящий, с облупившейся краской и мутными стёклами. Его номер — 206 — светился тускло, но разборчиво. Ни названия маршрута, ни конечной не было видно, только приписка мелкими буквами: «Новая Линия».
Андрей нахмурился. Он никогда не слышал о такой линии. Ни разу за все годы, что пользовался общественным транспортом. Но водитель, силуэт которого угадывался за стёклами, как будто смотрел прямо на него, дожидаясь.
«Ну, может, временный маршрут...» — подумал Андрей и шагнул вперёд.
Двери открылись с хриплым вздохом. Внутри было неестественно тихо. Не скрипели рессоры, не гудел двигатель, даже двери закрылись почти бесшумно. Полумрак салона придавал происходящему ощущение сна или забвения. Андрей прошёл по проходу, мимо тёмных силуэтов сидений. Слева у окна сидела пожилая женщина в сером пальто, с пустым, стеклянным взглядом, будто в отключке. Чуть дальше — молодой парень с наушниками, голова его качалась в такт какой-то беззвучной мелодии. Больше — никого.
Андрей выбрал место ближе к заднему выходу, опустился на потрёпанное сиденье и зевнул. Автобус плавно тронулся с места, унося его в ночную неизвестность.
Он чувствовал, как тяжелеют веки. Всё вокруг будто окутывалось мягкой ватой. Гул шин, далёкий шум — всё отдалялось. Мысли путались. И прежде чем он понял, что происходит, сон накрыл его, как тёплое одеяло. Он даже не заметил, как задремал.
Часть 2 — Поворот не туда
Андрей очнулся резко — не как обычно, не постепенно, а словно вынырнул из глубокой воды, охваченный тревогой. Сердце колотилось, в груди было ощущение неясной опасности. Первое, что он осознал — тишина. В автобусе было так тихо, что даже его собственное дыхание звучало как чужое.
За окнами было темно. Не просто ночь — абсолютная, глухая темень. Ни одного фонаря, ни одного огонька на горизонте. Вокруг — бескрайнее чёрное поле, затянутое мглой, словно автобус плыл сквозь пустоту. Ни зданий, ни машин, ни людей — только тьма, дорога и лента фар, теряющаяся впереди.
Автобус стоял посреди этой чернильной пустоты, будто забытый кем-то в месте, которого не должно существовать. Он резко затормозил, и инерция бросила Андрея вперёд.
— Что за... — пробормотал он, оглядываясь.
Салон был пуст. Женщина в пальто исчезла. Парня в наушниках не было. Ни единого пассажира, кроме него. Сиденья — пустые, ровные, тёмные. Будто и не было никого с самого начала.
Он быстро поднялся и двинулся к водителю. Его шаги по прорезиненному полу звучали как глухие удары. Водитель сидел неподвижно, спина его казалась непропорционально широкой, будто он был в чём-то закутан. Лицо скрывала густая тень.
— Извините... — голос Андрея дрогнул. — Это точно маршрут 206?
Водитель медленно, почти неестественно повернулся. Его движения были похожи на работу сломанного механизма. И когда лицо оказалось в свете фонаря, Андрей инстинктивно отступил назад.
Лицо было... неживым.
Кожа — гладкая, тусклая, как натянутый воск. Ни мимики, ни морщин. Только гладкая, пустая маска. А глаза... они были затянуты мутной плёнкой, без зрачков, как у давно умершего. Но самое страшное — он видел. Глаза следили за ним, несмотря на свою слепоту.
— Вы сели, — прохрипел водитель. Его голос был глухим, будто доносился не из горла, а откуда-то из-под пола. — Значит, едете. Назад пути нет.
Андрей отпрянул. Холод прополз по позвоночнику, пальцы задрожали. Он обернулся — и замер: весь салон был пуст. Даже не пуст — будто стёрт. Ни сидений, ни поручней. Плоское, тёмное пространство, тянущееся к хвосту автобуса, как в чёрно-белом фильме.
Автобус тронулся сам. Рывком. Слишком быстро. Он набирал скорость, а за окнами всё та же пустота. Но теперь в ней мелькали силуэты — деревья, будто вырезанные из угля, статичные фигуры, странные очертания, которые не двигались, а просто появлялись и исчезали.
— Стойте! — закричал Андрей. — Стойте, вы ошиблись! Выпустите меня!
Он бросился к дверям. Рванул ручку.
Двери даже не дрогнули.
Он бил в стекло. Дёргал за поручни. Нажимал кнопку вызова водителя. Ничего не помогало. Даже звук — не появлялся. Будто автобус поглотил всё.
Андрей закричал. Но звук его голоса рассыпался в воздухе, как пыль. Только шёпот, словно эхо самого автобуса, прошептал в ответ:
"Ты внутри."
Часть 3 — Пассажиры
Автобус продолжал мчаться сквозь тьму. Дорога под ним казалась бесконечной, как будто колёса катились не по асфальту, а по ленте времени, уходящей в никуда. Внутри царил тот же давящий мрак, в котором терялись контуры салона. Лишь тусклое свечение ламп, где-то в глубине потолка, придавало пространству призрачный, жёлтый оттенок.
Внезапно автобус резко затормозил. Глухой визг тормозов ударил по нервам. Андрей чуть не упал, удержавшись за поручень.
Двери открылись сами собой, с тяжёлым лязгом, и внутрь хлынул холодный воздух. За порогом стояла фигура. Высокая. Тонкая. Закутанная в длинное чёрное пальто, спадающее до самых ботинок. Лицо было закрыто капюшоном, и видно не было ни глаз, ни губ, ни даже кожи — только тень.
Она медленно вошла, ступая так, будто не касалась пола. Села напротив Андрея. Ничего не сказала. Даже не двинулась. Только повернулась к нему лицом, и тьма под капюшоном как будто наблюдала.
Сразу после неё автобус снова тронулся. Глухо взревел двигатель, и за окнами снова поплыли бесформенные пятна.
Следующая остановка. Снова скрип, снова открытие дверей. И ещё трое вошли.
Они двигались синхронно, словно куклы на нитях. Мужчина с обвисшими щеками и серой кожей. Женщина, лицо которой было перекошено, как будто кто-то надавил на него изнутри. И третий — старик, на лице которого вовсе не было рта.
Все трое молча заняли места. Не обратили на Андрея никакого внимания. Лишь сидели, уставившись в одну точку — как будто ждали.
Салон наполнился запахом. Мокрая плесень, старые могилы, прелые листья. Что-то сгнившее, затаившееся в старом подвале. Он чувствовал, как запах липнет к коже, к одежде, проникает в волосы.
Андрей судорожно отвёл взгляд и попытался снова посмотреть в окно. Но в стекле отразилось нечто странное.
Он увидел... себя. Но не просто своё лицо. Его отражение было будто чужим. Бледное, измождённое, с тенью под глазами. И... на груди — странный прямоугольник.
Он наклонился ближе. На отражении чётко виднелся номер:
"61"
Андрей вздрогнул. Он быстро опустил взгляд на свою грудь — и там, под курткой, что-то действительно было. Он расстегнул молнию. На свитере, словно приклеенный, был чёрный номерной жетон с белыми цифрами — 61. Материал — неизвестный, твёрдый, гладкий и холодный. Ни липучки, ни булавки. Просто был. Как будто сросся с тканью… или с кожей.
Он резко посмотрел на пассажиров. У каждого — тоже номер. У женщины — 60. У мужчины — 59. У фигуры напротив, в капюшоне, — 58.
И тут он понял.
Они идут по порядку.
И он — последний.
А может… следующий?
Часть 4 — Старые улицы
Автобус снова тронулся, и за окнами начали медленно вырисовываться силуэты зданий. Но что-то с ними было не так. Они были как из сна — будто нарисованы углём на промокшей бумаге. Дома стояли перекошенные, под странными углами, их крыши прогнулись, словно сгнили изнутри. Стёкла были заколочены досками, но доски шевелились, как будто кто-то изнутри пытался их выломать.
Фонари вдоль дороги дёргались, как при помехах — то вспыхивая, то тускнея, то разгораясь с болезненным скрежетом. От этого света улицы казались ещё более мёртвыми — как будто весь город был выжжен до пепла и теперь от него осталась только скорлупа.
Андрей прилип к стеклу, пытаясь распознать хоть один знакомый объект. И внезапно его глаза зацепились за вывеску, мимо которой автобус проплыл особенно медленно.
"Булочная Мельникова"
Он знал её. Точно знал. Маленький магазинчик, в который он бегал в детстве за свежими пирожками с капустой. Но его снесли десять лет назад, и на его месте давно стояла автостоянка. А здесь он был. Тот же кривой козырёк. Та же облупившаяся табличка. Только витрина была залеплена грязной плёнкой, а за стеклом — силуэты, неподвижные, будто восковые.
У Андрея перехватило горло. Он медленно обернулся на водителя, но тот не двигался. Сидел, как каменная статуя.
Снова поворот. Узкая улица, асфальт весь в трещинах, будто потрескался от времени. Слева — старая школа.
Школа №17.
Именно здесь Андрей учился. Узнал фасад сразу — даже надпись осталась, только буквы покрылись ржавчиной. Ступеньки были разрушены, дверь нараспашку, и изнутри доносился странный скрип — не дверной, а… будто кто-то ногтями елозил по металлу.
Он отшатнулся от окна.
— Это невозможно… — прошептал он.
Автобус ехал всё дальше, поворачивая, будто по спирали, и каждая улица была не просто знакомой — она была вырезана из его прошлого. Сначала школа. Потом детская площадка у дома его бабушки. Потом остановка, на которой он впервые поцеловал Леру…
Но всё было изуродовано. Искажено. Как будто кто-то попытался склеить воспоминания по памяти, но сделал это с ошибками. Как будто реальность съела воспоминания и выплюнула их в гниющей, искривлённой форме.
В автобус тем временем вошли новые пассажиры. Они заходили один за другим, с одинаковыми мёртвыми лицами, и молча садились. Некоторые шептали себе под нос непонятные слова. У каждого — номер. 57. 56. 55…
Андрей понял: числа убывают. Их стало слишком много. В салоне уже почти не осталось свободных мест.
Он чувствовал, как его собственное тело дрожит. Казалось, воздух стал тяжелее. Он с трудом дышал. С каждой новой остановкой в автобус входило не только больше людей — в него входило прошлое. Его страхи. Его память. Его ошибки.
Он чувствовал, как прошлое поглощает настоящее.
А может, он сам стал частью чего-то другого?
Часть 5 — Контролёр
Автобус снова остановился, на этот раз у заброшенной котельной, покрытой чёрными трещинами и проржавевшими трубами. Воздух здесь был иным — он дрожал. Как будто пространство само боялось того, кто должен был войти. Двери открылись с протяжным скрипом, и в салон шагнул высокий человек в старом форменном плаще. На поясе у него болталась сумка с надписью "Контроль", в руках — массивный компостер, какой не встретишь уже лет сорок.
Контролёр не просто зашёл. Он вошёл, как хозяин, как будто это его автобус, его дорога и его правила. Его шаги были медленными, отмеренными, и с каждым шагом в салоне становилось холоднее. Андрей впервые заметил, как стекла покрываются изморозью. Дыхание начало клубиться в воздухе белыми облаками.
Контролёр пошёл по проходу, внимательно вглядываясь в лица пассажиров. И лица те, обычно безжизненные, вдруг ожили — кто-то начал дрожать, кто-то пытался спрятаться, отворачивался, прятал жетоны под воротниками. Но всё напрасно. Контролёр будто видел сквозь всех.
— Билеты предъявляем, — проговорил он, и голос его был как треснутая виниловая пластинка: металлический, скрипучий, с лёгким эхом, будто он звучал не в салоне, а сразу в голове.
Первый пассажир — мужчина с номером 60 — попытался что-то промямлить. Он дрожал, и в его глазах была мольба. Но контролёр не ждал объяснений. Он медленно вынул из своей сумки щипцы, похожие на хирургический инструмент, только с ржавыми, покрытыми тёмными пятнами лезвиями. Наклонился… и молча провёл ими по лицу пассажира.
Мужчина вскрикнул. Его тело задёргалось, кожа потемнела, а затем начало таять — как свеча под пламенем. Плоть стекала по сиденью, одежда сжималась, исчезая в пепле. Через секунду от него остался только металлический жетон с номером, аккуратно уложенный на сиденье.
Андрей застыл. Его разум кричал: «Проснись!», но тело не слушалось. Контролёр подошёл ближе.
— Билет, — снова сказал он, теперь стоя впритык.
— У меня… — начал Андрей, чувствуя, как сжимается горло. — Я просто… я сел… я не знал…
— Ты безбилетник, — сказал контролёр. — А значит, ты не должен быть здесь.
Он поднял щипцы.
Инстинкт сработал быстрее мыслей. Андрей вскочил, оттолкнул его и кинулся к двери. К его удивлению — ручка поддалась. Двери вспыхнули светом и раскрылись, будто приглашая к побегу.
Он выпрыгнул, не глядя под ноги, прямо в темноту.
Позади, в последний момент, он услышал, как контролёр прокричал ему вслед не голосом, а хором голосов:
— Ты уже оплатил, Андрей…
— Но не понял, за что…
И двери захлопнулись сами.
Часть 6 — Платформа 0
Он падал. Долго. Бесконечно. Ветер обжигал кожу, пространство вокруг искажалось, словно Андрей проваливался не в физическую темноту, а в пустоту между мирами. Его мысли рвались на части, сердце колотилось в груди так, что казалось — вот-вот вылетит наружу.
И вдруг… толчок. Земля под ногами.
Он стоял. Под ногами был асфальт — потрескавшийся, изъеденный временем. Над головой — проржавевший навес с полустёртой табличкой. Он всмотрелся в неё.
ПЛАТФОРМА 0
Никакого названия, ни города, ни улицы. Только цифра. Как будто это был не конечный пункт — а начало конца.
Андрей обернулся. Позади стоял автобус.
Но теперь он выглядел… иначе.
Скелет автобуса, выжженный, обугленный, с разбитыми окнами и покрытым плесенью кузовом. Колёса спущены, из дверей свисали лоскуты ткани, напоминающие кожу. От него пахло тлением, гарью и железом.
А за окнами... лица. Много лиц. Изуродованные, тёмные, как маски. Все смотрели на него — немигающим, ледяным взглядом.
На передней площадке, словно никуда не уходив, стоял водитель. Его глаза были пустыми, как у мертвеца, но он улыбался. И этой улыбке не было места в мире живых.
— Возвращайся, — прохрипел он. — Твоя остановка ещё не пришла.
Андрей попятился. Его тело тряслось от ужаса. Но автобус не двигался. Он просто ждал. Как охотник, загнавший добычу в ловушку.
— Нет… — выдавил Андрей. — Нет-нет-нет...
Он развернулся и побежал. Прямо по рельсам, уходящим в туман. Вперёд, подальше от автобуса. Каждый шаг отдавался гулом, словно его преследовали тысячи шагов за спиной.
Оглянувшись, он увидел, как автобус исчезает во мгле. Не едет. А будто растворяется, как плохое воспоминание, оставляя лишь шорох шин и гул холостого мотора в ушах.
Свет фонарей платформы остался позади. Теперь он бежал сквозь туннель, где не было ни света, ни звука. Только пульсация стен, как будто сам тоннель жил и дышал.
И вот впереди забрезжил тусклый свет.
Андрей вышел к зданию. Огромному, как вокзал, но перекошенному, будто его собрали из обломков разных мест. Его стены покрывали вывески на незнакомых языках, а стеклянный купол наверху был разбит, как глаз мертвеца.
На фронтоне здания еле читалась выцветшая надпись:
"Вокзал забытых."
Андрей переступил порог, даже не зная — он всё ещё жив или уже нет.
Часть 7 — Вокзал забытых
Андрей шагнул внутрь здания, и его словно окатило волной мертвой тишины. Зал был огромным, под самым потолком висели чёрные, растрескавшиеся люстры, давно не знавшие света. Воздух пах старым пеплом, железом и забвением.
Пол покрывали размытые следы — как будто здесь прошли сотни ног, но никто из них не вернулся обратно. В углах сидели фигуры. Люди. Или те, кто когда-то были людьми. Они не двигались. Не говорили. Просто смотрели в пустоту.
Стены были исписаны граффити, на разных языках. Одни призывали: «не садись без билета», другие — «ты всё ещё можешь выйти», третьи — просто отчаянные надписи вроде «они следят» или «не засыпай».
Андрей прошёл мимо пары, обнявшейся в углу. Женщина рыдала, мужчина что-то бормотал ей на ухо. Но звука не было. Они были прозрачными. Почти исчезнувшими.
На стене висело электронное табло. Его дисплей мигал, гудел, но работал. На нём медленно прокручивалась одна надпись:
ОТПРАВЛЕНИЕ: ВЕЧНОСТЬ
ПОЕЗД: 000
СТАНЦИЯ НАЗНАЧЕНИЯ: ПУСТОТА
ВРЕМЯ: ВНЕ ВРЕМЕНИ
Андрей подошёл к стойке информации. За стеклом сидела женщина — седая, с пустыми глазами. Её лицо напоминало восковую маску, но губы шевелились, как будто она всё ещё разговаривала — сама с собой, с кем-то давно ушедшим… или с ним.
— Где я? — прохрипел Андрей. Его горло саднило, словно он кричал всю ночь.
Женщина моргнула. Медленно, будто с трудом.
— Ты в Межстанции, — сказала она. — Место для тех, кто сел не туда. Или не вовремя. Или не заплатил.
— Я не хотел... Я не знал. Я просто сел в автобус...
— Здесь все не знали. Но теперь ты здесь.
— Я... я хочу выбраться! Вернуться домой. Я не принадлежу этому месту!
Кассир склонила голову. Под стеклом её руки скользнули по журналу, исписанному чернилами. Она медленно открыла одну страницу и указала пальцем на пустую строку.
— Ты помнишь, кто ты? Где должен был быть?
— Я... я работал. У меня друзья, квартира. Я... я живой!
— Тогда у тебя есть шанс.
Андрей всмотрелся в строки. Его имени не было. Только номер. 61.
— Как мне выбраться?
Женщина поднялась. За её спиной была дверь. Ржавая, покосившаяся. Над ней табличка: "Выход только для помнящих".
— Если сможешь вспомнить, кем был — пройдёшь. Но помни: за дверью нет дороги назад. Или ты возвращаешься в свою жизнь, или остаёшься тут… навсегда.
Андрей закрыл глаза.
Он представил свой магазин. Коллег, что улыбались. Кофе на утренней кухне. Маму, которая звонила раз в неделю. Друга, с которым не виделся уже год, но всегда был на связи. Звук звонка телефона. Тепло подушки. Улыбка девушки, с которой он должен был встретиться…
Он не готов исчезнуть. Не здесь. Не сейчас.
— Я... я помню.
Кассир кивнула. Её глаза впервые наполнились светом.
— Тогда иди.
Он пошёл к двери. Приблизился, положил руку на холодную ручку. Но прежде чем толкнуть, обернулся.
Все, кто был в зале, смотрели на него. Беззвучно. Молча. В их глазах — мольба. Зависть. Надежда. И что-то ещё… пугающее.
Он шагнул через порог.
И провалился в свет.
Часть 8 — Возвращение
Он вздохнул резко, словно нырнул с глубины на поверхность. Лёгкие наполнились воздухом, грудная клетка дернулась, глаза распахнулись.
Андрей сидел на том же сиденье автобуса, где всё началось. Утренний свет пробивался сквозь запотевшие окна, окрашивая всё в мягкий, золотисто-серый оттенок. Снаружи — обычный город, оживлённый, шумный, наполненный жизнью. Люди заходили и выходили на остановках. Кто-то разговаривал по телефону, кто-то смотрел в окно, кто-то лениво зевал.
Салон был наполнен обычными звуками: писк компостера, перебранка подростков, поскрипывание дверей. Всё это казалось таким родным, таким... настоящим. Словно он вернулся после долгой зимы в дом, где тебя ждали.
Автобус плавно подъехал к конечной. Электронное табло пискнуло: «Остановка: Новая Линия». Всё было как прежде.
Но Андрей не спешил выходить. Он сидел, сжимая край сиденья, пальцы побелели от напряжения. Что это было? Сон? Видение? Или нечто гораздо страшнее?
Он опустил взгляд — на груди, под курткой, чётко проступал круглый металлический жетон. Номер на нём: 61. Его номер. Всё было реально.
Он поднялся. Вышел из автобуса, словно сражённый током. Земля под ногами была твёрдой, воздух — свежим. Он шёл по улице, которая в темноте казалась искажённой копией самой себя. Но сейчас всё было правильно. Всё вернулось на свои места.
Но что-то изменилось.
На стенах домов, мимо которых он проходил, ему казалось — тени шевелятся. Из глубины подъездов доносились звуки, которых раньше не было: отдалённый хруст, еле уловимый скрежет. Машины гудели чуть громче, чем должны. А глаза прохожих, хоть и обычные, иногда смотрели на него слишком пристально, слишком долго.
Он добрался до дома, поднялся по лестнице, вошёл в квартиру. Всё было как всегда. Кошка лениво потянулась на подоконнике. Чайник на кухне бурлил. Часы тикали.
Он бросил сумку и прошёл в ванную. Включил свет. Посмотрел в зеркало.
На мгновение его отражение не двигалось.
А потом повторило его жест.
Он выдохнул. Всё. Позади.
Но, засыпая в ту ночь, он слышал гул. Тот самый. Словно старый автобус снова включил зажигание где-то под землёй. Где-то в другом мире. Гул перешёл в шёпот:
«Ты вышел…
Но дверь осталась открыта…»
Он проснулся в холодном поту.
И с тех пор больше никогда не садился в автобус ночью. Даже если опаздывал. Даже если шёл дождь. Даже если в ногах не было сил.
А однажды, проходя мимо старого автобусного депо, он остановился как вкопанный.
В глубине, среди разбитых машин и ржавых корпусов, стоял автобус. С тем же номером — 206.
И в его тени, неподвижно, как статуя, стоял водитель. Лицо было всё таким же: восковым, мертвенно-белым, без зрачков. Он смотрел прямо на Андрея.
И даже на расстоянии, сквозь туман и расстояние, Андрей почувствовал взгляд. Почувствовал, как что-то внутри автобуса дышит.
Он поспешил уйти, не оглядываясь.
Но на груди у него, под слоем одежды, всегда оставался жетон.
61.
И даже спустя годы, он не знал: вернулся ли он действительно… или всё это — лишь длинная дорога, по которой автобус всё ещё мчится, унося тех, кто когда-то сел не туда.
Эпилог — Конечная не для всех
Прошло много лет.
Город вырос, изменился. Старые маршруты отменили, на смену пришли новые — яркие, быстрые, с табло и электронными билетами. Люди забыли про ржавые автобусы, глухие окраины и ночные рейсы.
Почти все забыли.
Кроме тех, кто хоть раз слышал гул мотора в абсолютной тишине. Кто просыпался среди ночи от ощущения, будто что-то подъехало прямо к подъезду, но не из этого мира. Кто сжимал в руке странный жетон с номером — и не помнил, откуда он взялся.
Они знали: автобус всё ещё ходит. Рейс 206.
Иногда, глубокой осенью, когда туман стелется по улицам, он появляется на маршруте. Без расписания. Без записи в навигаторе. Просто подъезжает к остановке, где никого не должно быть. Открывает двери и ждёт.
Те, кто садится — уже не возвращаются.
Местные водители говорят: иногда они видят его фарами на дальнем шоссе — автобус с мутными окнами и тусклой табличкой «206 — Новая Линия». Он обгоняет другие машины и растворяется в дымке. Как будто проваливается в щель между мирами.
И если в ту ночь, в тумане, ты услышишь, как к тебе медленно подкатывает автобус, а внутри — тени, не моргающие пассажиры, и водитель с мёртвым взглядом...
Не садись.
Даже если тебе холодно. Даже если ты устал. Даже если больше ничего не едет.
Потому что на спинке твоего сиденья уже висит жетон.
С твоим номером.
И этот номер — последний.