76,4 тыс подписчиков

Жизнь сама покажет кто прав, а кто нет

19 апреля19 апр

10,5 тыс

4 мин

Роман «Звёзды падают и опять взлетают» глава 3 «Перемены в СССР» часть 59

Татьяна Ширяева вышла из больницы и не могла поверить своим глазам резкой перемене погоды: с молочных небес падал пушистый снег, кружась от порывов ветра.

— Вот это номер! Прямо как в песне:

«Ой, завьюжила-а, запорошила-а

Настоящая-а зи-и-ма.

Говорят, что я-а тобою брошена-а,

А я оставила са-а-ма.

Говорят, что я тобою броше-а-на,

А я оставила-а са-а-ма*»,

— голосисто пропела она, спускаясь с крыльца. — Душевная песня, как будто про меня написана! Я тоже сама кого хочу — того и брошу, и никто мне не указ.

Татьяна протянула руку. Снежинки, падая на неё, таяли, а она смотрела на них заворожённо, как ребёнок, который впервые увидел снег.

Очнувшись, она взглянула на часы и всполошилась:

— В такую бы погоду дома сидеть, а мне на работу бежать надо! — Татьяна прибавила шаг, думая о дочке, посмотрела на небо: — Господи, что же теперь с Ленкой-то будет? Ты прости меня, я же не нарочно её толкнула. Сам же знаешь, довела она меня до белого каления, вот у меня нервы-то и сдали. Не виновата я! Ей Богу не виновата!

Ветер взвыл. Ширяевой показалось, что он её услышал и поэтому негодует. Она испугалась и оправдываясь, прошептала:

— Ну разве что виновата в том, что плохо её воспитала. Сам же знаешь, как она мне зубы вставляет. Я ей слово — она мне два. Взяла и без зазрения совести про мой пикантный подарочек Ваньке на Седьмое ноября спросила. Я аж от неловкости чуть со стыда не сгорела, а ей хоть бы хны. Вот скажи, пожалуйста, в кого она такой уродилась? Ну ведь точно не в меня! У меня-то характер золотой. Я-то отходчивая. Долго зла в себе не держу. А Ленка себе на уме. С детства она у меня такая. Не дочь, а одно наказание: психанула на меня и на работу убежала, а потом на проходной в обморок ре́знулась**. Тьфу… И Ванька мой тоже хорош: я ему шутя этот пикантный подарочек-то с надписью «У него есть жена!» подарила, а он ночью, якобы во сне где-то шлялся, потерял его и, явился в ледяных семейниках ко мне под бочок. Утверждает, что будто бы бабу из проруби спасал, а она всё равно утопла. Как бы теперь из-за этого ему не загреметь под фанфары. Вот жизнь-то пошла! Ё-моё... Это ж какие нервы надо иметь, чтобы выдержать всё это и не рехнуться? И даже поделиться всем этим ни с кем не могу. Всё приходится держать в себе. Вот где беда-то...

Ширяева заплакала от обиды на свою непутёвую жизнь. А снег валил и валил с небес, а ветер ворчал и ворчал. Татьяна шла, не зная, как ей жить дальше.

***

Санитарка тётя Мотя пришла в палату с ведром и тряпкой в руках. Взглянув на Лену Ширяеву, спросила:

— Ну что, сердешная, лежишь?

— Лежу, — дрожащим голосом ответила она, поглядывая, как капает лекарство из капельницы.

— Мамка твоя приходила.

— Я знаю, — Лена поправила очки с треснутой линзой.

— Ох и гонори́стая она у тебя! — сказала санитарка, а потом недоумевая покачала головой.

— Что есть, то есть. Её уже не исправишь, — покраснев ответила Лена. В последнее время она стала стыдиться своей матери из-за её беспардонного поведения.

Тётя Мотя подошла к окну, поставила ведро на пол, протёрла пыль на подоконнике. — Всю больницу на уши поставила. Грозилась по брёвнышкам её раскатать.

— Что-что, а это она может.

— Сейчас я тебе, пока никого из медиков нет, шею и головушку поправлю.

— Не лезьте к ней! — подала голос пожилая женщина с койки у двери.

— Софья Степановна, успокойтесь! — обратилась к ней санитарка. — Мне голову ей надо срочно поправить, потом необратимые последствия начнутся.

— Вы пришли пыль вытирать, вот и вытирайте. Занимайтесь своим делом, пока ей шею не свернули, — продолжала настаивать на своём Зеленина.

— Да не переживайте вы так! Пыль от меня никуда не денется: всё успею. А вот вам надо бы срочно рентген желчного пузыря сделать. Камней у вас в нём вагон и маленькая тележка. Если камешек в желчном протоке перекроет поджелудочную, то билет на тот свет вам гарантирован.

— Да с чего вы это взяли? — заартачилась Софья Степановна. — Нету у меня никаких камней!

— Есть, голубушка! Есть, — уверенно ответила тетя Мотя, вправляя шейные позвонки Лене.

— Что-то меня в сон клонит, тётя Мотя, — призналась ей Ширяева.

— А спать-то тебе сейчас не стоит. Пугать тебя не хочу, но и молчать не буду: ты можешь не проснуться. Да и капельница ещё до конца не прокапала.

Лена зевнула и сказала:

— Глаза сами слипаются.

— Что же делать-то? — озадачились санитарка. Она машинально положила руку в карман и нащупав небольшой моток бечёвки, оживилась. — На вот, я тебе клубочек дам, — тётя Мотя, достала из кармана халата бечёвку. Она привязала её к спинке металлической кровати, а моток всунула ей в руку. — По нему, если что, то назад с того света вернёшься.

Зеленина села на кровать и скептически взглянув на санитарку, спросила:

— У вас точно все дома?

— Да, — подтвердила тётя Мотя. — Но вы же мне всё равно, не поверите, пока с острым билиарным панкреатитом в хирургию не загремите.

— С каким ещё панкреатитом?! — не скрывая возмущения, громко переспросила Софья Степановна. — Я даже спиртное не пью давным-давно как с сердцем проблемы начались.

— Рада буду, если этого с вами не случится, — приветливо сказала санитарка, сполоснув тряпку в ведре, продолжила вытирать пыль в палате.

— А, по-моему, у вас крыша едет.

— Не буду с вами спорить. Жизнь сама покажет кто прав, а кто нет.

Пояснение:

автор слов «Ой, завьюжило, запорошило» * В. Боков

ре́знулась** — упала

Жду вас в Телеграм

#рассказы #роман #семейныеотношения #дети #истории #ЕленаХалдина #мистика #ЗвёздыПадаютИопятьВзлетают #детектив #СССР