Звонок в дверь прозвучал так неожиданно, что Полина вздрогнула и чуть не уронила миску с тестом. Никого не ждала. Ксюша, игравшая на полу с потрепанным плюшевым медведем, подняла голову.
— Мама, это папа?
Полина поставила миску на стол, вытерла руки о передник. Сердце кольнуло. Три месяца прошло, а дочка всё ещё ждёт. Каждый звонок, каждый шорох — и в глазах надежда.
— Нет, малыш. Папа же... в командировке.
Снова звонок, настойчивее прежнего. Полина одёрнула выцветшую футболку, на ходу собрала растрёпанные волосы в хвост. Заглянула в смотровой глазок и замерла. На лестничной площадке стояла Ирина Петровна с огромной сумкой.
Свекровь. Только её сейчас не хватало.
В голове пронеслось — что сказать? Как объяснить? Артём запретил говорить матери, что ушёл к другой. "Сам со временем объясню," — бросил на прощание.
А времени прошло уже три месяца. Ирина Петровна жила в соседнем городе и сначала звонила каждую неделю. Полина врала, что Артём на работе, занят, перезвонит позже. Потом свекровь стала звонить реже — видимо, сын всё-таки придумывал ей какие-то отговорки сам.
Дверь пришлось открыть.
— Полиночка! — Ирина Петровна расплылась в улыбке и раскрыла объятия. — Хотела сюрприз сделать! Артёмка знает?
— Нет, — растерянно пробормотала Полина, пытаясь улыбнуться. — Он не знает... Он на...
— На работе, конечно, — понимающе кивнула свекровь, проходя в квартиру. — А внуки мои где? Ксюшенька!
Девочка выглянула из-за угла и, узнав бабушку, с визгом бросилась ей навстречу. Ирина Петровна подхватила шестилетнюю внучку на руки, закружила, осыпая поцелуями.
— Как выросла! Настоящая принцесса! А где Тимоша?
— В школе, — ответила Полина, незаметно оглядывая квартиру глазами свекрови. — Он теперь в третьем классе.
Ирина Петровна поставила Ксюшу на пол и начала деловито распаковывать сумку.
— Я тут гостинцев привезла, помидорки свои... Огурчики малосольные, Артём их так любит. И варенье смородиновое. А тебе, Ксюшенька, куклу новую.
Девочка радостно схватила яркую коробку, но мать остановила:
— Доченька, сначала руки помой.
Когда Ксюша убежала в ванную, Ирина Петровна наконец огляделась. Её лицо дрогнуло. Квартира, всегда сиявшая чистотой и уютом, выглядела как-то... иначе. Обои в прихожей отклеились у плинтуса, на кухне горела только одна лампочка из трех, а из крана тонкой струйкой капала вода. Цветы на подоконнике завяли, а в углу комнаты лежала куча нестираного белья.
Но самое главное — Полина. Всегда ухоженная, с маникюром и укладкой, сейчас она стояла перед свекровью в растянутой футболке, с тёмными кругами под глазами и обкусанными ногтями.
— Полина, — голос Ирины Петровны стал тише, — ты какая-то... Всё в порядке?
— Да-да, — слишком поспешно ответила та, убирая продукты в холодильник. — Просто много работы. Я же теперь на две ставки. А еще Ксюша простыла на прошлой неделе, ночами не спала.
— А где Артём-то? — свекровь присела на табурет, не спуская глаз с невестки. — Когда вернётся?
Полина замерла, глядя в пустой холодильник. Там стояли пакет молока, половина батона и банка консервов. Всё.
— Он... Задерживается сегодня, — выдавила она, захлопнув дверцу. — Проект срочный. Вы же знаете, как у них в компании — дедлайны, переработки...
Ксюша прибежала с чистыми руками, и разговор прервался. Девочка с восторгом распаковывала куклу, а Полина украдкой смахнула слезу. Когда-то Артём дарил такие подарки дочке каждый месяц. Теперь на игрушки денег не хватало.
После обеда, когда Ксюша задремала под мультфильм, Ирина Петровна вышла на балкон покурить — привычка, с которой безуспешно боролся её покойный муж. Полина осталась мыть посуду, благодарная за передышку от пронзительного взгляда свекрови.
Видит же всё, не слепая. Догадывается наверняка. Только вопросов прямых не задаёт — воспитание не позволяет.
Полина не знала, сколько сможет продержаться. Врать не умела никогда, а тут уже три месяца выкручивается, придумывает небылицы. Для детей — папа в командировке. Для коллег — семейные трудности. Для соседей — всё прекрасно.
А правда оказалась банальной до тошноты — молодая бухгалтерша, офис, корпоратив. Артём вернулся домой под утро, а через неделю собрал вещи.
— Это не мимолётное, — сказал он тогда, избегая смотреть в глаза. — Это любовь, Поля. Я ничего не могу поделать.
— Поля, — Ирина Петровна вернулась с балкона, от неё чуть пахло табаком, — Ты не против, если я останусь на пару дней? Хочу с внуками побыть, да и тебе, вижу, помощь не помешает.
Полина вздрогнула. Только этого не хватало! Как объяснять отсутствие Артёма два дня подряд? Но отказать свекрови не могла — та смотрела с такой искренней заботой.
— Конечно, — выдавила улыбку Полина. — Только у нас... не прибрано.
— Ничего, вместе наведём порядок, — подмигнула Ирина Петровна. — А ты, милая, выглядишь измотанной. Ложись-ка отдохни, я с Ксюшей посижу.
Полина не стала спорить. Силы действительно кончились. Три месяца она пыталась справиться — оплатить счета, найти подработку, объяснить детям, почему папы всё нет и нет. Тимофей, кажется, догадывался — в свои девять он был слишком наблюдательным. Но молчал, только стал замкнутым и перестал улыбаться.
Она проснулась от детского смеха. За окном уже смеркалось. Полина вышла из спальни и замерла в дверях — Ирина Петровна с Ксюшей раскатывали тесто для пирога, обе перепачканные мукой.
— Бабушка говорит, что папа сегодня придёт! — радостно сообщила дочка, увидев мать.
Полина вопросительно посмотрела на свекровь.
— Я звонила Артёму, — пояснила та невозмутимо. — Сказал, что постарается вырваться пораньше.
Сердце Полины ухнуло вниз. Звонила? Что он наговорил матери? И как теперь объяснять его отсутствие?
В прихожей щёлкнул замок — вернулся из школы Тимофей. Мальчик вошёл, опустив голову, но, увидев бабушку, изменился в лице.
— Бабуля? — неуверенно произнёс он, словно не веря своим глазам.
— Тимошенька! — Ирина Петровна раскрыла объятия. — Иди сюда, богатырь мой!
За ужином дети оживлённо болтали с бабушкой. Полина молчала, ковыряя вилкой в тарелке. Есть не хотелось — внутри всё скрутило от напряжения. Что будет, когда часы пробьют девять, десять, а Артёма всё нет? Как объяснять его отсутствие?
— Мам, а папа обещал мне новый конструктор, — вдруг сказал Тимофей. — Ты не знаешь, купил он его?
Ирина Петровна вопросительно посмотрела на Полину. Та заставила себя улыбнуться:
— Наверное, ещё не успел, сынок. У папы много работы.
— Он три месяца обещает, — буркнул мальчик. — И телефон не берёт никогда.
В комнате повисла тишина. Ирина Петровна медленно положила вилку.
— Как это — не берёт? — переспросила она. — Я сегодня дозвонилась с первого раза.
Тимофей пожал плечами:
— Значит, только тебе отвечает. А мне — нет.
Полина встала так резко, что чуть не опрокинула стул.
— Дети, кто доел — относите тарелки в раковину. Тимоша, помоги Ксюше умыться, и марш делать домашнее задание.
Когда дети ушли, наступила звенящая тишина. Ирина Петровна неторопливо допила чай, промокнула губы салфеткой и внимательно посмотрела на невестку:
— Полина, что происходит?
— Ничего, — слишком быстро ответила та. — Просто Артём действительно много работает. Дети скучают.
— Тогда почему в холодильнике пусто? Почему квартира в таком состоянии? Почему ты похожа на тень? И главное, — Ирина Петровна понизила голос, — почему мой сын не отвечает на звонки собственных детей?
Полина отвернулась к окну. По стеклу барабанили первые капли дождя. Расплакаться бы сейчас, как эти тучи, выплеснуть всё... Но нельзя. Артём запретил.
— У нас... временные трудности, — выдавила наконец Полина. — Ничего серьёзного.
— Временные? — Ирина Петровна приподняла бровь. — Три месяца это уже не временные, милая. Я позвонила Артёму, а он сказал, что скоро будет. Но судя по лицам детей, они не видели отца давно. Очень давно.
— Он приходит поздно, — упрямо продолжала Полина. — Уходит рано. Проекты, совещания...
— Полина, — свекровь накрыла её руку своей, — я сорок лет проработала учителем. Знаешь, как дети врут? Точно так же, как ты сейчас. Глаза отводят, голос дрожит.
Полина попыталась высвободить руку, но Ирина Петровна держала крепко.
— Я не буду вмешиваться, если не хочешь говорить. Но я вижу, что ты на пределе. А дети? Им-то за что такие страдания?
В глазах защипало. Полина прикусила губу, стараясь сдержать слёзы. Не выдавать себя. Но измученное сердце больше не могло нести этот груз в одиночку.
— Он ушёл, — прошептала она, глядя в пол. — Три месяца назад. К другой женщине.
Ирина Петровна не шелохнулась. Только пальцы, сжимавшие руку Полины, вдруг задрожали.
— Денег почти не даёт, — продолжила Полина торопливо, будто боясь, что её прервут. — Говорит, сама виновата — не сумела создать уют, растолстела после родов, зациклилась на детях.
Она горько усмехнулась:
— Я действительно растолстела. На целых четыре килограмма. За девять лет брака.
Ирина Петровна медленно встала. Её лицо, только что доброжелательное и мягкое, вдруг сделалось каменным. В глазах появился холодный блеск, а руки... руки мелко тряслись, словно их било током.
— И ты молчала, — произнесла свекровь странно изменившимся голосом. — Три месяца молчала. Врала мне в каждом телефонном разговоре.
Полина вжала голову в плечи:
— Артём запретил говорить. Сказал, что сам всё объяснит.
— Объяснит? — Ирина Петровна взяла со стола чашку и с такой силой сжала её, что побелели костяшки пальцев. — Что именно он собирался объяснить? Как бросил жену с двумя детьми? Как заставил врать собственную мать?
Она резко поставила чашку обратно, расплескав остатки чая.
— А что я должна была делать? — в голосе Полины прорвалась горечь. — Звонить вам и жаловаться? "Здравствуйте, Ирина Петровна, ваш сын меня бросил, пришлите денег"?
Свекровь смотрела на неё странно долгим взглядом. Потом вдруг коротко кивнула:
— Да. Именно это ты и должна была сделать.
В дверном проёме показалась растрёпанная голова Ксюши:
— Мама, когда папа придёт? Я спать хочу, а он обещал сказку.
Полина беспомощно взглянула на свекровь. Та опустилась на корточки перед внучкой:
— Папе пришлось снова уехать, солнышко. Но я расскажу тебе самую чудесную сказку. И даже не одну! А завтра мы все вместе поедем в парк.
— А папа? — не унималась девочка.
— Папа... — Ирина Петровна на секунду запнулась, но голос оставался ровным, — папа присоединится к нам позже.
Когда Ксюша ушла, свекровь вернулась к столу. Её руки всё ещё дрожали, но теперь это была не просто дрожь — это была ярость.
— Он звонил мне вчера. Рассказывал, как вы все чудесно живёте, как планируете отпуск летом. Я ещё удивилась — раньше это ты всегда звонила, рассказывала о детях.
— Я не могла, — Полина покачала головой. — Просто не могла больше врать. Поэтому перестала звонить.
Ирина Петровна молча достала телефон, нажала на контакт "Артём" и включила громкую связь. Гудки раздавались в тишине кухни, отдаваясь в висках Полины болезненной пульсацией.
— Мам, ты что-то хотела? — голос Артёма звучал нетерпеливо, на фоне играла музыка.
— Да, сынок, — неожиданно ласково ответила Ирина Петровна. — Я сейчас у вас дома. Полина говорит, ты скоро будешь?
Пауза. Музыка стихла.
— Э-э-э... Я сегодня задерживаюсь. Совещание срочное.
— Странно, — так же мягко продолжала свекровь. — А Полина сказала, что ты три месяца назад съехал к другой женщине. Кто-то из вас путается в показаниях, сынок.
Снова пауза. Потом раздражённый выдох:
— Чёрт, она рассказала? Я же просил...
— Значит, правда, — Ирина Петровна произнесла это так тихо, что Полина едва расслышала.
— Мам, послушай, — в голосе Артёма появились заискивающие нотки. — Это сложно объяснить по телефону. Мы с Полиной... у нас давно всё разладилось. Она перестала за собой следить, только детьми занималась...
— А чем ещё она должна была заниматься? — так же тихо спросила Ирина Петровна.
— Ну, знаешь... — Артём замялся. — Собой, мной, отношениями. А она только — дети, дети, дети...
— Твои дети, — уточнила мать. — Ты помнишь, как зовут твою дочь?
— Что за глупый вопрос? Конечно, помню! Ксения.
— А сколько ей лет?
— Шесть... или семь... около того.
Ирина Петровна посмотрела на Полину. Та беззвучно одними губами произнесла: "Пять с половиной".
— Хорошо, сынок, — голос Ирины Петровны изменился, стал ледяным. — А теперь слушай меня внимательно. Завтра утром ты приезжаешь сюда, к своей семье. Привозишь деньги — и немалые — на содержание детей. Полина еле сводит концы с концами, а ты шикуешь по ресторанам.
— Мам, ты не понимаешь...
— Я всё прекрасно понимаю, — отрезала Ирина Петровна. — Ты бросил женщину, родившую тебе двоих детей. Заставил её врать мне, выкручиваться. Ты хоть представляешь, в каких условиях живут твои дети? В каком состоянии Полина?
— Я перевожу деньги, — буркнул Артём. — Каждый месяц.
— Сколько? — требовательно спросила мать.
Артём назвал сумму. Ирина Петровна фыркнула:
— Это не хватит даже на половину коммунальных платежей. А еда? Одежда? Школа Тимофея? Кружки?
— Слушай, я не обязан отчитываться, — тон Артёма стал жёстким. — У меня своя жизнь, я имею право на счастье. С Полиной мы давно чужие люди.
— Чужие? — переспросила Ирина Петровна. Её голос дрожал, но не от слабости — от едва сдерживаемой ярости. — А с детьми ты тоже чужой человек? Или ты решил, что отцовство — это временная должность, с которой можно уволиться по собственному желанию?
— Мам...
— Нет, ты послушай! — Ирина Петровна повысила голос. — Твой отец никогда не оставил бы семью. Никогда! Он бы костьми лёг, но обеспечил бы своих детей. А ты? На что ты тратишь деньги? На рестораны с новой пассией? На её наряды? А твоя дочь ходит в обносках!
— Ты преувеличиваешь, — неуверенно возразил Артём.
— Я приеду завтра к тебе на работу, — отчеканила Ирина Петровна. — С внуками. Пусть твои коллеги посмотрят на детей, которых бросил их безупречный начальник отдела.
В трубке повисла тяжёлая пауза.
— Ты не сделаешь этого, — наконец произнёс Артём.
— Проверь, — отрезала Ирина Петровна. — И если ты думаешь, что это всё... Нет, сынок. Я уже позвонила твоей тёте Вере. Завтра здесь будет вся семья. Все узнают, какого мерзавца я вырастила.
— Мам, ты не можешь...
— Могу, — жёстко ответила Ирина Петровна. — Всё могу. И увидишь — сделаю. А теперь подумай вот о чём: когда ты будешь старым и немощным, кто о тебе позаботится? Твоя новая пассия? Сомневаюсь. А дети? Они вспомнят, как папочка бросил их в трудную минуту.
Она отключила звонок и несколько секунд сидела неподвижно, глядя в пустоту. Полина молчала, потрясённая — никогда раньше она не видела свекровь такой.
— Вам не нужно этого делать, — тихо произнесла Полина. — Это наши проблемы с Артёмом. Я не хочу, чтобы вы ссорились с сыном из-за меня.
Ирина Петровна подняла на неё тяжёлый взгляд:
— Из-за тебя? Ты думаешь, дело в тебе? Нет, милая. Дело в том, что я воспитала недостойного мужчину. Мой позор, моя вина.
Она встала и прошлась по кухне, нервно постукивая пальцами по столешнице.
— Завтра я сниму деньги со своего счёта. Не большая сумма, но на первое время хватит. Потом продадим мою дачу. Она всё равно пустует большую часть года.
— Нет, что вы! — запротестовала Полина. — Мы справимся, я найду подработку...
— Ты будешь заниматься детьми, — твёрдо сказала Ирина Петровна. — А я займусь всем остальным. И Артёмом.
Телефон Ирины Петровны зазвонил почти сразу. Она взглянула на экран — Артём.
— Да, сынок? — голос снова стал ледяным.
— Хорошо, — Артём говорил отрывисто, явно злясь. — Я привезу деньги. Завтра. И документы на развод тоже. Раз уж так вышло.
— Вышло не "так", а именно из-за твоих действий, — отчеканила Ирина Петровна. — И не завтра, а сегодня. Сейчас. У твоей дочери истерика — она ждёт папу, который обещал сказку.
— Сейчас не могу, я... я занят.
— Занят? — переспросила Ирина Петровна с опасной вкрадчивостью. — Чем же? Неужели твои развлечения важнее дочери?
— Я приеду завтра утром! — рявкнул Артём. — И хватит давить на меня!
— Завтра так завтра, — неожиданно спокойно согласилась Ирина Петровна. — Но имей в виду: если не приедешь, в полдень я буду у твоего офиса с внуками. И не просто так — с плакатами. "Мой папа бросил нас ради любовницы". Как думаешь, твоему начальству понравится такая демонстрация?
Артём выругался и бросил трубку. Ирина Петровна медленно опустила телефон на стол. Её руки всё ещё дрожали.
— Он приедет, — уверенно сказала она. — Знаю своего сына. Ненавидит публичные скандалы.
Полина смотрела на свекровь как на чудо природы. Эта женщина, всегда такая сдержанная и правильная, вдруг превратилась в настоящую фурию. Ради неё. Ради внуков.
— Пойдём, — Ирина Петровна поднялась, — нужно уложить детей. А с утра я сниму деньги. И вызову сантехника — кран починить. И электрика.
— Спасибо, — прошептала Полина, чувствуя, как слёзы, наконец, прорываются. Три месяца она держала лицо, боролась, выкручивалась. И вот, впервые почувствовала поддержку.
— Не за что благодарить, — Ирина Петровна покачала головой. — Я тоже виновата. Закрывала глаза на то, каким растёт Артём. Избаловала единственного сына. Но теперь всё изменится.
Утром, когда дети ещё спали, в дверь позвонили. Полина открыла — на пороге стоял Артём. Осунувшийся, с мешками под глазами. В руках — большой пакет с игрушками.
— Поля, — начал он негромко, — прости, что так вышло. Я просто...
Из кухни появилась Ирина Петровна. Окинула сына тяжёлым взглядом:
— Игрушки? Серьёзно? Ты думаешь, детям нужны подачки раз в три месяца?
Артём поморщился:
— Мам, мы можем поговорить наедине?
— Нет, — отрезала Ирина Петровна. — Всё, что ты хочешь сказать, скажешь при Полине. Ты привёз деньги?
Он неохотно достал конверт из внутреннего кармана:
— Здесь больше, чем обычно. Хватит на месяц.
— На месяц? — Ирина Петровна даже не взглянула на конверт. — А следующий месяц? И через месяц? Дети едят только тридцать дней в году?
Артём бросил растерянный взгляд на бывшую жену:
— Поль, зачем ты всё рассказала? Мы бы сами разобрались.
— Как вы разбирались последние три месяца? — вступила Ирина Петровна. — Полина из сил выбивается, а ты "разбираешься"?
Она вдруг шагнула к сыну и взяла его за плечи. Внимательно посмотрела в глаза:
— Тёма, я понимаю, у тебя чувства, новая жизнь. Никто не заставляет тебя вернуться. Но дети... Дети ни в чём не виноваты. Поступай с ними по-человечески.
В коридоре появилась заспанная Ксюша. Увидев отца, замерла на мгновение, а потом с визгом бросилась к нему:
— Папа! Папочка вернулся!
Артём машинально подхватил дочь на руки. Посмотрел в её сияющие глаза. Перевёл взгляд на мать, затем на Полину, которая стояла, закусив губу до боли.
— Я... — он запнулся. — Я не могу обещать, что всё будет как раньше. Но я обещаю помогать. По-настоящему.
Ирина Петровна кивнула:
— С этого и начнём.