А в данный момент, каждый порядочный человек, живущий в России, должен быть хоть немного, но сталинистом, невзирая на своё происхождение и личные обиды, поскольку нынешний день обязывает нас защитить доброе имя страны и подтвердить её моральное преимущество перед побеждёнными. Пока в нашу сторону летят комья грязи, пока судят партизан и откапывают кости, мы должны забыть все счёты к Сталину и помнить лишь о главном. Но, к сожалению, то отношение к генералиссимусу, которое демонстрирует наш официоз — это национальный позор, это ущерб не только чувству нашего национального достоинства, но и безопасности.Незадолго до смерти, рассуждая о Хрущеве, Черчилль произнёс очень любопытную фразу: «Хрущев — единственный политик в истории человечества, который объявил войну мертвецу. Но мало того — он умудрился её проиграть». Эти слова и вправду весьма занятные, и дело даже не в том, что Черчилль, как и все прочие англо-американские политики, всегда исповедовал двойную мораль, то есть в официальных речах говорил одно, а на самом деле рассуждал совсем иначе. Дело в том, что эта фраза очень метко характеризует всю ту глупость, которая происходила в наших головах в отношении суждений о главнокомандующем, под чьим руководством произошла победа в главной войне тысячелетия.Пожалуй, наше нынешнее отношение к Сталину — это национальный позор, неуважение к себе самим, это отношение имеет корни в хрущёвской поре, в девяностые его культивировали и вживляли в наши головы рьяно и нагло, но и до сих пор мы никак не переболеем заразой очернения своей истории. Мы, как дети малые, повторяем то, что выгодно не нам, а нашим врагам. Только безумец может добровольно очернять того, кто стоял у руля в момент главной победы в истории! Французы даже Наполеона не собираются подвергать такому бичеванию, хотя Бонапарт всё проиграл, уничтожил немыслимое количество солдат империи, сбежал, а Париж, благодаря его деятельности, подвергся оккупации.Пускай у некоторых из нас могут быть свои счёты к Сталину. Я и сам не могу простить ему кое-чего, к примеру, нарезки границ в Средней Азии, когда от РСФСР были фактически откушены многие её территории и получилось, что даже русские города Петропавловск, Павлодар и немало других русских территорий оказались в национальных республиках. Границы Казахстана, прочерченные «от балды», вообще трудно простить Сталину, как и то, что из АССР Казахстан был подтянут до уровня союзной республики. Нарезка в Ферганской долине ещё более удивительна, о границах Украины я уже и говорить не буду. Но Сталин, разумеется, не предполагал, что нашу страну будут рвать на части, он вёл совсем иную политику.Да, Сталину есть что предъявить, и в общем плане и в частностях. Кто-то нынче может сказать, что его родственники были слишком строго осуждены, и возможно, в некоторых случаях, это будет правдой, ведь при любом строе происходят перегибы и судебные ошибки, в любой стране бывают злоупотребления. Но особенно чудовищны они были в девяностые годы, когда население зоны, в некоторые периоды, было большим, чем людность «сталинских лагерей». Но именно в девяностые осуждения и поношения в адрес Сталина и лились сплошным потоком, а нынче звучат уже как циничная издёвка.Но Черчилль и многие другие западные идеологи понимали, как важно отнять у нас доброе имя Сталина, как важно сделать из него пугало, жупел, облить грязью, ведь тогда станет куда проще отнять у нас все остальное, перечеркнуть все наши достижения. И Черчилль понимал, что Сталин принял страну с сохой, а оставил с атомной бомбой. Он все прекрасно осознавал, но как только окончилась война, бросил все силы, чтоб забросить в нашу крепость как можно больше заразы.