Автобус дребезжал, как старая консервная банка, переваливаясь через выбоины на дороге. Я, Миша, сидел у окна, глядя на серый город, что мелькал за стеклом, будто кадры из чьей-то чужой жизни.
Напротив, уткнувшись в телефон, сидел Сергей, мой коллега, с которым мы каждый вечер возвращались домой. Его пальцы лениво листали экран, но я чувствовал — он поглядывает на меня. Уже неделю он замечал, что я сам не свой.
— Миш, ты чего такой кислый? — Сергей отложил телефон, его брови приподнялись, а голос был мягким, но с ноткой беспокойства. — Опять Неля задерживается?
Я вздохнул, сжимая ручку портфеля. В горле застрял ком.
— Да, — буркнул я, глядя в окно. — Говорит, работы много. Проект какой-то срочный. До полуночи сидит в офисе.
Сергей хмыкнул, и я заметил, как он переглянулся с отражением в стекле, будто сомневаясь, стоит ли говорить.
— Слушай, Миш… — он понизил голос, наклоняясь ближе. — Ты уверен, что она… ну, в офисе? Я вчера вечером проходил мимо вашего дома. Видел её с соседом вашим, Олегом. Они из подъезда выходили. Смеялись, будто старые друзья.
Мир вокруг будто замедлился.
Автобус качнулся, а я почувствовал, как кровь прилила к вискам. Неля? С Олегом? Моя Неля, которая каждое утро целует меня перед работой, которая клянётся, что любит, что я — её всё?
— Ты, наверное, ошибся, — сказал я, но голос дрожал. — Она бы мне сказала. Мы… мы не врём друг другу.
Сергей пожал плечами, но его взгляд был тяжёлым, как будто он знал больше, чем говорил.
— Может, и ошибся. Но, Миш, ты сам подумай. Она каждый вечер «на работе», а ты сидишь один. Проверь, что ли.
Я отвернулся к окну, где город растворялся в сумерках. Проверить? Как? Следить за ней, как в дешёвом детективе? Но слова Сергея жгли, как угли, и я знал — сегодня ночью я не усну.
***
Моя жизнь с Нелей началась десять лет назад. Я тогда был обычным работником, вечно таскающим папки с отчётами, а она — яркой, как солнечный день, девушкой из отдела маркетинга. Её смех звенел в коридорах, а глаза, зелёные, как весенняя листва, могли заставить забыть о любой усталости.
Мы поженились через год, и я думал, что поймал удачу за хвост. Неля была моим домом, моим смыслом. Даже когда она сменила работу и начала задерживаться, я верил ей. Она ведь всегда возвращалась с улыбкой, пахнущая кофе и её любимыми духами. Как я мог сомневаться?
Но последние месяцы что-то изменилось.
Она стала нервной, часто проверяла телефон, а её «рабочие» звонки звучали слишком тихо, будто она боялась, что я услышу. Я гнал эти мысли, но они возвращались, как тени в темноте.
Олег, наш сосед, появился в нашей жизни год назад. Высокий, с лёгкой сединой в тёмных волосах, он всегда выглядел так, будто только что сошёл с обложки журнала. Уверенный, с этой его вечной ухмылкой, от которой женщины теряли голову.
Он часто заглядывал к нам — то соль попросить, то поболтать о погоде. Я не придавал этому значения. Неля называла его «милым», а я… я просто доверял.
Той ночью я не стал ждать.
Когда Неля в очередной раз написала: «Задержусь, не жди», я надел куртку и вышел в подъезд. Сердце колотилось, как барабан. Я спустился на этаж ниже и замер у двери Олега. Тишина. Только гул лифта где-то вдалеке. Я уже собрался уйти, ругая себя за паранойю, как услышал её смех. Нелин смех. Лёгкий, игривый, тот самый, что когда-то был только для меня.
Дверь была приоткрыта — видимо, они не ожидали гостей. Я толкнул её и замер. В гостиной, на диване, освещённые мягким светом торшера, сидели Неля и Олег.
Она была в его рубашке, слишком большой для неё, с растёгнутыми верхними пуговицами. Его рука лежала на её бедре, а губы скользили по её шее.
Неля запрокинула голову, её пальцы перебирали его волосы, и она тихо смеялась, пока он шептал что-то ей на ухо. Их движения были медленными, интимными, как будто они знали друг друга лучше, чем я знал её.
— Неля, — мой голос хрипел, будто чужой.
Она вздрогнула, отпрянув от Олега. Её глаза расширились, лицо побледнело.
— Миша?! — она вскочила, запахивая рубашку. — Что ты… как ты здесь оказался?
Олег лениво откинулся на спинку дивана, даже не пытаясь скрыть ухмылку.
— Ну, привет, сосед, — сказал он, будто мы встретились у подъезда. — Не вовремя ты.
Я не мог говорить. Горло сдавило, а в груди будто появилась пропасть. Неля шагнула ко мне, её руки дрожали.
— Миша, я… это не то, что ты думаешь! Мы просто… просто болтали!
— Болтали? — я почти кричал, и мой голос эхом отразился от стен. — В его рубашке? На его диване? Неля, ты врёшь мне в лицо!
Она зажала рот ладонью, её глаза заблестели от слёз. Но я не чувствовал жалости — только боль, острую, как нож.
— Сколько это длится? — спросил я, глядя ей в глаза. — Месяц? Два? Год?
Неля молчала, опустив голову. Олег хмыкнул, и это стало последней каплей.
— А ты, — я повернулся к нему, сжимая кулаки, — ты знал, что она замужем. Знал и всё равно…
— Миша, успокойся, поговорим дома, — Неля схватила меня за руку, но я оттолкнул её.
— Дома, с ума сошла что ли? — я рассмеялся.
Олег встал, поправляя рубашку.
— Слушай, мужик, не устраивай цирк. Она сама ко мне пришла. Я её не заставлял.
Я шагнул к нему, но Неля встала между нами, её голос дрожал.
— Миша, остановись! Это моя вина, не его!
Я смотрел на неё — на женщину, которую любил, которой верил, — и не узнавал. Её лицо, её голос, всё казалось чужим.
На следующий день я договорился о встрече с Мариной, подругой Нели.
— Ты знала, — сказал я, и это не было вопросом.
Марина вздохнула, её плечи поникли.
— Миша, я… да, знала. Она недавно мне рассказала об этом и сказала, что любит вас обоих.
— Любит? — я покачал головой. — Это не любовь, Марина. Это предательство.
Она кивнула, её глаза были влажными.
— Я хотела тебе рассказать, правда. Но боялась, что ты возненавидишь меня. Или её. Я думала, она сама всё исправит.
Я смотрел на неё и видел, как её мучает совесть. Но это не приносило облегчения. Ничто не могло.
Дома Неля ждала меня. Она сидела на кухне, в её руках была чашка с кофе, но она даже не пила. Её глаза были красными, лицо осунулось.
— Миша, — начала она, едва я вошёл, — я не хотела, чтобы так вышло. Я… я запуталась.
— Запуталась? — я бросил ключи на стол, и они звякнули, как выстрел. — Ты спала с ним, Неля. Ты лгала мне месяцами. Как это называется?
Она встала, её голос сорвался.
— Я не знаю, как объяснить! С Олегом… это было как другой мир. Он давал мне то, чего я не чувствовала с тобой. Свободу, страсть…
— А я? — я ударил кулаком по столу, и она вздрогнула. — Я давал тебе дом, любовь, верность! Но этого, видимо, мало!
Неля заплакала, но я не мог остановиться.
— Ты разрушила всё, Неля. Всё, что у нас было.
— Я не хотела! — она кричала, её голос дрожал. — Я люблю тебя, Миша! Правда! Но я… я ошиблась.
Я смотрел на неё, и в её словах не было ничего, что могло бы меня удержать. Любовь? Нет. Это была не любовь. Это была ложь.
Прошёл месяц.
Я переехал к Сергею, пока искал новую квартиру. Неля звонила, писала, умоляла вернуться, но я не отвечал. Каждый её звонок был как удар, но я учился жить без неё. Олег, как я слышал, уже нашёл новую «подругу». Неля осталась одна, и я не знал, жалею ли я её.
Сергей помог мне начать всё заново. Он таскал меня на футбол, в бар, заставлял смеяться, даже когда я не хотел. И я понял — жизнь продолжается. Я не тот наивный Миша, который верил каждому слову. Я стал сильнее, жёстче. Но рана всё ещё кровоточила.
Я подал на развод через два месяца после той ночи.
Суд был быстрым — Неля не возражала, лишь смотрела на меня заплаканными глазами, когда мы подписывали бумаги. Её голос дрожал, когда она шепнула: «Прости, Миша». Но я молчал. Прощать было нечего. Я хотел одного — вырваться из этой клетки, которую она построила из лжи.
Вскоре я решил, что мне нужно уехать. Город, где каждый угол напоминал о Неле, душил меня. Я выбрал Сочи — место, где море и горы обещали свободу. Сергей провожал меня на вокзале, хлопнув по плечу.
— Миш, ты молодец. Начни там с чистого листа. И не оглядывайся.
Я кивнул, глядя, как поезд трогается.
Впереди была новая жизнь.
В Сочи я устроился менеджером в туристическую компанию. Работа была живой, полной встреч с людьми, солнца и солёного ветра. Я оказался хорош в этом — умел убеждать, улыбаться, даже когда внутри всё ещё болело.
Через год меня повысили до руководителя отдела, а ещё через год я открыл своё небольшое агентство. Дела шли в гору, как волны, что бились о берег за моим окном.
Я купил таунхаус с видом на море — небольшой, но уютный, с террасой, где по вечерам пил кофе, слушая шум прибоя. Новая машина, блестящий внедорожник, стояла у дома, готовая везти меня в горы или вдоль побережья. Я чувствовал себя живым — впервые за долгое время.
Но прошлое не исчезло.
Однажды утром раздался звонок в дверь. Я открыл и замер. На пороге стояла Неля. Она выглядела иначе — волосы потеряли блеск, лицо осунулось, а в глазах была какая-то смесь надежды и отчаяния. На ней было простое платье, а в руках — потрёпанная сумка.
— Миша, — её голос дрогнул, — можно войти?
Я сжал челюсти, но отступил, пропуская её. Она вошла, оглядывая дом, и её взгляд задержался на панорамных окнах, за которыми искрилось море.
— Ты хорошо устроился, — сказала она тихо, будто боясь спугнуть тишину. — Я слышала, что у тебя всё… всё наладилось.
— Что тебе нужно, Неля? — мой голос был холодным, как утренний бриз.
Она сглотнула, теребя ремешок сумки.
— Я… я ошиблась, Миша. Тогда, с Олегом. Я была глупой. Но я всё ещё люблю тебя. Я хочу всё исправить. Мы могли бы начать заново…
Я смотрел на неё, и в её словах не было ничего, кроме пустоты. Любовь? Нет. Это была не любовь. Это был расчёт.
Я видел, как её глаза скользили по моему дому, по машине за окном. Она узнала о моём успехе — и решила вернуться, как кошка, что ищет тёплый угол.
— Уходи, Неля, — сказал я, и мой голос был твёрд, как скалы за окном. — Между нами всё кончено. Ты выбрала свой путь.
Её лицо исказилось, слёзы потекли по щекам.
— Миша, пожалуйста! Я одна! Олег… он… он не тот, кем казался. Я никому не нужна!
— Ты сделала это сама, — я шагнул к двери, открывая её. — Уходи. И не возвращайся.
Она стояла, глядя на меня, будто надеясь, что я смягчусь. Но я был другим человеком — не тем, кто верил её слезам. Неля опустила голову и вышла, её шаги эхом отдавались в тишине.
Позже я узнал от Марины, что Неля вернулась в наш старый город. Она пыталась наладить жизнь, но всё пошло под откос. Олег, её «принц», скатился в пропасть. Его харизма утонула в бутылках, он потерял работу, квартиру, друзей.
Теперь он жил в какой-то обшарпанной комнате, где Неля, по слухам, пыталась его «спасти». Но я знал — она не спасёт. Она лишь утонет вместе с ним.
А я? Я шёл дальше.
Мой бизнес рос, я завёл новых друзей, начал путешествовать. По вечерам, сидя на террасе, я смотрел на море и чувствовал — я свободен. Боль ушла, оставив лишь лёгкую тень, как след от волны на песке. Я научился жить для себя. И это было моё торжество — не месть, не справедливость, а просто жизнь, которую я выбрал.
Прошёл ещё год.
Однажды я поехал на ярмарку и там познакомился с Олесей. Она выбирала сувенир и я ей подсказал, какой будет лучше смотреться. Я улыбнулся, и мы разговорились. Она работала фотографом.
Мы начали встречаться. Олеся звала меня на свои съёмки, и я, человек, который раньше терпеть не мог позировать, вдруг оказался перед её объективом. Она смеялась, когда я неловко пытался «выглядеть естественно», и её смех был как ветер — лёгкий, свободный, настоящий.
С ней я чувствовал себя не героем драмы, а просто Мишей — мужчиной, который учится радоваться мелочам.
И я понял, что больше не бегу от прошлого. Я живу. И, может быть, впервые в жизни я готов открыться новому.
Олеся осталась в Сочи. Её сезонные съёмки превратились в постоянную работу — она открыла студию, и я помогал ей с клиентами, пока мой бизнес рос.
Мы не торопились с большими планами, но каждый день с ней был как кадр из её камеры — яркий, живой, полный света. Неля и Олег остались где-то там, в прошлом, как тени, которые больше не могли меня задеть.
А я смотрел вперёд, где море сливалось с небом, и знал — моя история только начинается.