В эфире Клуба Улица Правды, российский экономист Михаил Делягин дал оценку текущим мировым преобразованиям:
Миграция не является локальным помешательством отдельно взятых бюрократов, слишком много перечитавших про права человека. По моим ощущениям, это глобальный проект, который пытаются реализовать для достижения вполне конкретных целей. То, что этот проект обречен на неудачу, мне представляется вполне очевидным. Потому что, во-первых, в отдельных очагах, в отдельных ковчегах не удастся поддерживать знания. Не развиваясь, оно выродится в ритуал и умрёт, как суеверие. И, соответственно, свет погаснет.
Дело даже не в либеральной экономической теории, у нас вся классическая наука сдохла. Обратите внимание: физика. Вот встречаешься с любыми учеными, которые что-то о чем-то помнили, учились. - Как у вас дела в вашей поляне? - У нас катастрофа, полный отстой. Начинаешь разбираться, почему. У нас в России понятно. Были страной первого мира, стали третьего. Но в первом мире то же самое.
Дело не в том, что в кризис 2008-2009 годов у нас традиционные источники денег закончились. И все политики легли под оргпреступность, которая стала глобальной именно тогда, и стала фактором глобальной политики. А ученые, соответственно, легли под администраторов.
Я очень хорошо помню, как мои знакомые уехали в развитую тогда капиталистическую страну, где они наслаждались свободой научного творчества. То есть, им давали деньги, говорили, что ты хороший человек, у тебя есть бэкграунд, исследуй, что тебе нравится, потом расскажешь, что получилось.
Это было конец 80-х годов. В 2009 году эти же самые люди рыдали у меня на животе, соскальзывая с груди, потому что для того, чтобы перевесить в своём кабинете полку с одной стены на другую стену, им нужно было получить 9 разрешений. И прожженный диссидент говорил: «Боже, как мне хорошо жилось под коммунистами. Нужно было просто раз в два года сдавать экзамены по марксизму и ленинизму, на этом всё заканчивалось». Причём женщины этого избегали, просто рожая детей.
Так что в целом произошёл крах науки. У меня ощущение, что это связано с ролью буржуазии, потому что наука была придумана буржуазией как социальный инструмент для борьбы за власть. И пока буржуазии было с кем бороться за власть, она была, может быть, и не прогрессивным классом, но ей было с кем бороться, у неё был смысл существования, она эту науку как свой инструмент развивала, как умела. Наука же абсолютно не рыночное явление. А фундаментальное. Потому что приходит ученый, говорит: “Мне нужно много денег. Сколько – я не знаю. На какой срок – я не знаю. Что я с ними буду делать, я вам объяснить, конечно, могу, но вы все равно не поймете.
Результат будет обязательно, но он может быть и отрицательный. И, наверное, что-нибудь получится, но что получится, я как добросовестный человек вам сказать не могу”. В этой ситуации, услышав даже первую четверть этого, любой нормальный бизнесмен плюет на все и идет строить себе очередной аквапарк или торговый центр. То есть, наука – вещь принципиально не рыночная, и буржуазия ее держала как социальное оружие, как инструмент, который она выковала в борьбе против феодалов.
И когда в 1991 году нас не стало, нас победили, ликвидировали и уничтожили, Гёте, который, вообще говоря, был государственной деятель, и у себя он занимал в своей деревне, которая называлась княжеством, роль, которую мы сейчас называем премьер-министром и князем. Он был главный советник. Он за одно пожелание “остановись мгновение, ты прекрасно” отправил своего героя в ад вообще без тени колебаний. В ту же минуту. Просто за эту фразу. “Остановись, мгновение, ты прекрасно” - наука стала не нужна.
Буржуазия стала регрессивным классом, потому что начала работать не на завоевание, а на удержание ранее отгрызенного. А когда вы едете с ярмарки, когда вы не захватываете новые пространства, когда вы занимаетесь стабильностью, вам не нужно понимать, как оно устроено на самом деле. Вам нужно, что вам объяснили, что ты прав и хорош. Этим отличаются отчеты правительства 30-х годов от отчетов правительства нулевых годов, например.