Анна отодвинула тюлевую занавеску и посмотрела в окно. Старый «Форд» Петра Ильича уже стоял у крыльца. Значит, начнётся всё как обычно. Из машины грузно выбрался её свёкор, помахал рукой и оглянулся, чтобы помочь выйти своей супруге — матери её мужа, Зинаиде Петровне.
Чёртова жизнь. Анна сжала зубы и отошла от окна. Шесть лет в этом доме, а до сих пор чувствовала себя посторонней. Сергей, как всегда, не успел вернуться пораньше, чтобы встретить родителей. «На работе аврал, понимаешь... потерпи, солнышко». Всегда одно и то же. А терпела почему-то только она одна.
Внизу хлопнула дверь, раздались голоса. Анна сделала глубокий вдох, как перед прыжком в ледяную воду, и спустилась в прихожую.
— Анна! — бодро пророкотал Пётр Ильич, обхватив её могучими руками. От него пахло дождём, одеколоном и табаком. — Ну что, как ты тут без нашего Серёги?
Зинаида Петровна, не дождавшись ответа невестки, уже целенаправленно шествовала на кухню, снимая на ходу пиджак и накидывая поверх блузки фартук, привезённый с собой. Её собственный, «правильный» — не чета тем безделушкам, что висели в шкафу Анны.
— Вы проходите, Пётр Ильич, — Анна высвободилась из объятий и поправила волосы. — Сергей вернётся вечером, много работы.
— Да знаем мы, знаем, — хохотнул свёкор, — труженик наш. В отца пошёл!
С кухни уже доносился звон посуды. Анна сжала кулаки так, что ногти впились в ладони.
— Анна! — донеслось из кухни. — Что у тебя в холодильнике? Мышь повесилась?
Это была классическая увертюра. Дальше последует симфония из замечаний: о том, как Анна ведёт хозяйство, как она выглядит, как разбаловала их сына, и самое главное — почему до сих пор нет внуков. Сергей никогда не вмешивался в эти разговоры. «Мама просто беспокоится, она желает тебе добра».
В тот день что-то изменилось. Может, из-за письма, которое пришло вчера, а может, из-за разговора с Верой, подругой детства, прилетевшей с Дальнего Востока и остановившейся на три дня у них. Пять минут назад Вера ушла в магазин — вовремя скрылась с поля боя.
— Иду, Зинаида Петровна, — откликнулась Анна и, медленно досчитав до десяти, вошла на кухню.
Зинаида Петровна хозяйничала у плиты, будто всегда здесь жила. Тщательно уложенные с проседью волосы, идеально выглаженная блузка с брошью, прямая спина. Она принадлежала к тому поколению женщин, которые могли вытащить семью из любой ямы, проползти по битому стеклу, но при этом оставаться «приличной женщиной» — без единого пятнышка на репутации и блузке.
— Анна, как можно держать специи в таком беспорядке? — Зинаида Петровна методично переставляла баночки на полке. — Сколько раз тебе говорила — соль и сахар должны стоять отдельно, а не вперемешку с приправами. И куда ты дела мой набор для выпечки? Тот, что я привозила в прошлый раз?
— Я переложила в верхний шкаф, — Анна прислонилась к дверному косяку. — Мы редко печём, места на столе не хватает.
— Редко печёте? — свекровь фыркнула. — Неудивительно, что Серёжа в последнее время такой худой. Мужчину кормить надо, Анна, а не этими твоими... салатиками.
В прихожей зазвонил телефон. Анна извинилась и вышла из кухни, радуясь возможности отсрочить неизбежное. Звонил Сергей.
— Анюта, я задержусь ещё немного, — голос звучал виновато. — Там к нам инвесторы приехали, Семёныч просил остаться. Родители уже приехали?
— Да, твоя мама уже наводит порядок на кухне, — сказала Анна тихо, чтобы не было слышно из кухни.
— Не сердись, Ань, — в трубке шуршало, будто Сергей прикрыл микрофон рукой. — Она же как лучше хочет.
— А ты когда приедешь?
— К восьми постараюсь. Ну, максимум к девяти.
Когда Анна вернулась на кухню, Зинаида Петровна уже достала из своей необъятной сумки пакеты с продуктами.
— Я тут привезла настоящей деревенской сметаны, от Марьи Степановны, — она говорила, не оборачиваясь, будто сама с собой. — И творогу. В городе разве такой найдёшь? Одна химия.
Анна помолчала, наблюдая, как ловко свекровь нарезает принесённую с собой буженину. Странно, но сегодня привычное раздражение сменилось какой-то отстранённостью, будто она смотрела на всё через стекло.
Письмо. Всё дело было в письме.
«Уважаемая Анна Викторовна, рады сообщить, что Ваше портфолио было рассмотрено и одобрено. Предлагаем Вам должность ведущего дизайнера в нашей студии. Офис расположен в г. Барселона, Испания...»
Пять лет она отправляла свои работы в различные дизайнерские агентства, пять лет слышала от Сергея: «Да брось ты эти картинки, какая Европа? У нас тут всё налажено». А от свекрови: «Нормальная женщина о семье думает, а не о заграницах».
— Анна! — окрик Зинаиды Петровны вернул её в реальность. — Ты меня слушаешь? Я спрашиваю, где у вас хлебница, которую мы дарили на новоселье? Почему на столе хлеб просто так лежит?
— В кладовке, — ответила Анна и вдруг решилась. — Зинаида Петровна, мне нужно с вами и Петром Ильичом поговорить. О важном.
Свекровь наконец оторвалась от разделки принесённых деликатесов и внимательно посмотрела на невестку.
— Что такое? Ты беременна, наконец?
— Нет, — Анна покачала головой. — Это другое. Давайте после ужина поговорим, когда Сергей приедет.
Зинаида Петровна поджала губы, всем видом выражая разочарование.
— Надо было сразу рожать, как замуж вышла, — проворчала она. — А то всё карьера да карьера. Вот у меня Серёжа уже в двадцать два родился. И ничего, не пропала.
Свекровь повернулась к раковине, пустила воду и начала яростно оттирать противень.
— Ты, Анна, помоги лучше стол накрыть. Твоя подруга к ужину вернётся?
— Вера? Да, должна скоро прийти. Она за десертом пошла.
— За десертом она пошла, — передразнила свекровь. — Я вот домашний пирог привезла. Зачем магазинная химия?
— Анна, как ты сервируешь? Это же совсем не подходит для семейного ужина, — покачала головой свекровь, наблюдая, как невестка расставляет тарелки.
— Зинаида Петровна, но я думала... — начала было Анна.
— А тебя никто не спрашивает. Принимай гостей и помалкивай, — отрезала свекровь, перехватывая инициативу и переставляя приборы по-своему.
Свекровь еще не знала, что придумала невестка.
Вечером, когда стол был накрыт, а Сергей всё не возвращался, раздался звонок в дверь. На пороге стояла Вера с коробкой пирожных и бутылкой вина.
— Привет честной компании! — с порога воскликнула она, будто не замечая напряжённой атмосферы. — А я не с пустыми руками!
Зинаида Петровна смерила её взглядом, задержавшись на коротко стриженых волосах и ярких серьгах.
— Здравствуйте, — сухо произнесла она. — Мы вас заждались. Ужин остывает.
— Верочка, проходи, проходи, — заулыбался Пётр Ильич, выглядывая из гостиной. В отличие от жены, он всегда был рад гостям и новым лицам. — Анька-то нам всё уши прожужжала о тебе.
Вера подмигнула Анне и прошла в дом. Они дружили с детского сада, и даже переезд Веры на другой конец страны не разрушил их связь. В последний раз виделись три года назад, и теперь Анна не могла наглядеться — такой другой стала подруга. Уверенной, яркой, свободной.
— Серёжа скоро будет, — сказала Анна. — Давайте пока чай пить.
— Какой чай? — возмутилась свекровь. — Я борщ варила, картошку жарила, а вы чаем обойтись хотите?
— Зина, мы Серёжу подождём, — мягко возразил Пётр Ильич. — Давай пока правда чайку попьём.
Зинаида Петровна поджала губы, но спорить не стала.
За чаем Вера рассказывала о своей жизни на Дальнем Востоке — как переехала туда после развода, как открыла небольшую туристическую фирму, как водит группы иностранцев по заповедникам.
— И ты одна управляешься? — недоверчиво спросил Пётр Ильич. — Без мужика?
— Представьте себе, — усмехнулась Вера. — У меня два гида-напарника, но в основном сама. А что такого?
— Да как-то... непривычно, — замялся свёкор. — Женщина и вдруг сама.
— Двадцать первый век на дворе, Пётр Ильич, — Вера отпила чай. — Женщины давно уже сами с усами. Правда, Ань?
Анна улыбнулась, заметив, как напряглась свекровь. Зинаида Петровна всегда считала Веру дурным влиянием. «Разведёнка, бегает неизвестно где, чему хорошему научит?»
Наконец, около девяти вечера, входная дверь хлопнула, и в дом ввалился усталый Сергей. Тридцатипятилетний мужчина с начинающимся брюшком и залысинами на высоком лбу, он походил на отца широкими плечами и основательностью движений, но характером был мягче, податливее. Анна часто думала, что именно эта мягкость их и сблизила когда-то, а теперь она же и стала проблемой. Сергей не умел говорить «нет» — ни начальству, ни родителям, ни клиентам.
— Мама, папа! — он по очереди обнял родителей. — Вера, какая встреча! Анют, прости, что так поздно.
Зинаида Петровна тут же засуетилась, разогревая ужин и приговаривая, что «совсем замучили ребёнка на работе». Ребёнок послушно сел за стол, и семейная идиллия наконец обрела завершённость. Анна заметила, как Вера наблюдает за этой сценой с плохо скрываемым изумлением.
Только когда все наелись и перешли к чаю с пирогом, Анна решила, что момент настал.
— Сергей, Зинаида Петровна, Пётр Ильич, — она поднялась из-за стола. — Мне нужно вам кое-что сказать.
Все примолкли, глядя на неё. Даже Вера, которая была в курсе ситуации, затаила дыхание.
— Мне предложили работу, — Анна сделала паузу. — В Барселоне. И я... я согласилась.
Тишина, повисшая в комнате, была почти осязаемой. Первой опомнилась Зинаида Петровна.
— Что за глупости? — она нервно рассмеялась. — Какая Барселона? Ты что, собралась Серёжу бросить?
— Я не собираюсь никого бросать, — спокойно ответила Анна. — Сергей может поехать со мной. Если захочет.
Сергей смотрел на жену, словно видел её впервые.
— Анют, ты серьёзно? — он растерянно потёр лоб. — А как же... как же моя работа? Дом? Родители?
— А как же моя работа? — впервые за шесть лет Анна позволила себе повысить голос. — Шесть лет, Сергей! Шесть лет я откладывала свою жизнь на потом. Ради тебя, ради твоей семьи, ради твоего удобства.
— Но мы же обсуждали...
— Мы ничего не обсуждали! — Анна почувствовала, как дрожат руки. — Ты просто говорил «нет», а я соглашалась. Каждый раз.
Зинаида Петровна поднялась из-за стола.
— Серёжа, не слушай её, — голос свекрови звенел от напряжения. — Это всё влияние её подружки. Был нормальный брак, и вдруг на тебе — Барселона!
Пётр Ильич неловко откашлялся.
— Анна, может, не стоит рубить с плеча? — он примирительно улыбнулся. — Всё-таки семья, устоявшийся быт...
— Устоявшийся быт? — Анна горько усмехнулась. — Вы хотите сказать — устоявшаяся клетка? Где я готовлю по рецептам вашей жены, живу по её правилам, и даже детей должна рожать по её графику?
— Ну что ты такое говоришь, — запротестовал свёкор.
— Правду, Пётр Ильич. Простую правду. Я дизайнер, я хочу работать по профессии. Я получила предложение, о котором мечтала всю жизнь. И я еду. С Сергеем или без.
Сергей поднялся из-за стола. Его лицо побледнело.
— Ты ставишь меня перед выбором? Семья или твоя карьера?
— Нет, Серёжа, — Анна покачала головой. — Я ставлю тебя перед выбором: быть со мной на равных или остаться маменькиным сыночком. Решай.
Зинаида Петровна охнула и схватилась за сердце. Вера быстро подошла к ней и усадила обратно на стул.
— Успокойтесь, Зинаида Петровна, — сказала Вера неожиданно мягко. — Никто никуда пока не уезжает. Анна просто делится планами.
— Какими планами? — взвизгнула свекровь. — Разрушить семью — это у неё теперь планы?
— Мама, успокойся, — Сергей беспомощно посмотрел на жену. — Анют, ты серьёзно всё это задумала? Когда?
— Месяц назад отправила портфолио, — ответила Анна. — А ответ получила вчера. У меня две недели на сборы.
— Две недели... — эхом отозвался Сергей. — И ты молчала.
— А ты бы стал слушать? Или сразу сказал бы: «Брось эти глупости, никуда ты не поедешь»?
Сергей промолчал, и это молчание было красноречивее любых слов.
— Вот видите, она уже всё решила! — Зинаида Петровна повернулась к мужу. — Петя, скажи ей! Скажи, что так нельзя!
— Да что я скажу... — вздохнул Пётр Ильич. — Взрослые люди сами разберутся.
— Какие взрослые? — всплеснула руками свекровь. — Серёжа, ты же не поедешь? Как ты всё бросишь? Работу? Нас?
Сергей смотрел на Анну так, словно видел её впервые. Может, так оно и было. За шесть лет она научилась быть удобной, незаметной, послушной. Такой, какой хотела видеть её Зинаида Петровна, такой, с какой было комфортно Сергею. И вот теперь перед ним стояла другая женщина — решительная, с прямым взглядом и твёрдым голосом.
— Я... мне нужно подумать, — наконец произнёс он.
— Думай, — кивнула Анна. — У тебя есть две недели.
Эти две недели превратились в настоящий ад. Зинаида Петровна оборвала телефон, названивая каждый день то Сергею, то самой Анне. Свекровь плакала, угрожала, давила на жалость, обвиняла — словом, пустила в ход весь арсенал манипуляций, который копила годами.
Сергей метался как зверь в клетке. Вечерами они с Анной разговаривали — впервые за много лет по-настоящему разговаривали, а не обменивались дежурными фразами о быте и работе.
— Почему Барселона? — спрашивал он. — Почему не Москва, не Питер?
— Потому что там предложили именно то, чем я хочу заниматься, — терпеливо объясняла Анна. — А здесь меня в лучшем случае ждёт место дизайнера в какой-нибудь конторе, где я буду клепать однотипные баннеры.
— Но язык, культура, всё чужое...
— Я три года учила испанский, Серёжа. Ты даже не заметил.
Он смотрел на неё с недоумением.
— Когда?
— По вечерам, пока ты засиживался на работе. По выходным, пока ты ездил с отцом на рыбалку.
— И ты всё это время...
— Да, — Анна печально улыбнулась. — Всё это время я готовилась. Потому что знала — иначе никогда не вырвусь из этого круга.
За три дня до отлёта Анны — она уже купила билет и собрала вещи — в их квартире раздался звонок в дверь. На пороге стояли Зинаида Петровна и Пётр Ильич.
— Нам нужно поговорить, — без предисловий заявила свекровь. — Всем вместе.
Они прошли в гостиную, где Сергей как раз разбирал свои книги — те, которые собирался оставить, и те, которые хотел взять с собой. Узел разрубился неожиданно просто: два дня назад он сказал: «Я еду с тобой».
— Мам, пап, — он поднялся навстречу родителям, — мы вам как раз собирались звонить.
Зинаида Петровна обвела взглядом коробки и чемоданы.
— Значит, решили, — голос её звучал неожиданно спокойно. — Уезжаете.
— Да, мам, — Сергей подошёл к Анне и взял её за руку. — Мы уезжаем. Я уже договорился о переводе в испанский филиал. Оказывается, у нас есть офис в Барселоне.
Пётр Ильич крякнул.
— Ну что ж, дело молодое. Дерзайте.
— Пап, ты не сердишься? — Сергей удивлённо посмотрел на отца.
— А чего сердиться? — пожал плечами Пётр Ильич. — Жизнь одна, прожить надо так, чтобы потом не жалеть. Мать вот только переживает.
Зинаида Петровна поджала губы.
— Ну хоть на свадьбу дочери моей подруги приедете через месяц? — спросила она. — Или уже и дела вам не будет до нашей глуши?
Анна удивлённо взглянула на свекровь. Ни криков, ни обвинений, ни истерик. Просто вопрос. Словно что-то и в ней надломилось за эти две недели.
— Приедем, Зинаида Петровна, — кивнула Анна. — Обязательно приедем.
Свекровь неловко кивнула и вдруг сделала то, чего никогда раньше не делала — обняла невестку. Коротко, сухо, больше похоже на долг, чем на порыв, но всё же.
— Береги его там, — шепнула она на ухо Анне. — Он у меня один.
— Я знаю, — ответила Анна. — Я буду беречь.
Три года спустя
Анна сидела в кафе на набережной и смотрела, как заходит солнце. Барселона жила своей неспешной вечерней жизнью — туристы фотографировались на фоне моря, местные жители гуляли с детьми, из ресторанов доносились музыка и смех.
— Прости за опоздание, — Сергей опустился на стул напротив. — Видеоконференция затянулась.
Он изменился за эти годы — похудел, загорел, отрастил бороду. В его русой шевелюре проступила ранняя седина, но глаза сияли какой-то новой, прежде незнакомой энергией.
— Мама звонила, — сказал он, заказав кофе. — Передавала привет. Говорит, отец освоил скайп, теперь требует, чтобы она тоже научилась.
Анна улыбнулась. После первого визита Зинаиды Петровны и Петра Ильича в Барселону что-то изменилось. Свекровь, увидев, как живёт её сын, как уважают Анну на работе, словно оттаяла. Конечно, привычка поучать не исчезла совсем, но теперь в её советах было меньше яда и больше искреннего участия.
— Ты передал, что мы приедем на юбилей? — спросила Анна, отпивая апельсиновый сок.
— Да, они ждут. Кстати, как твой проект? Утвердили?
Анна улыбнулась. Сергей теперь всегда спрашивал о её работе — с искренним интересом, без примеси снисходительности.
— Утвердили. Представляешь, моим дизайном оформят всю линейку продукции. Это прорыв!
— Я горжусь тобой, — просто сказал он.
Они посидели молча, глядя на Средиземное море. Иногда Анне казалось, что тот вечер, когда она объявила о своём решении уехать, был в другой жизни, с другими людьми. А иногда — что именно тогда началась их настоящая история. История, в которой они оба наконец стали равными.
Телефон Анны звякнул сообщением. Она достала его из сумки, прочитала и рассмеялась.
— Что там? — поинтересовался Сергей.
— Вера прилетает. Говорит, её тур по Европе заканчивается в Барселоне, и она останется у нас на неделю. Пишет, что соскучилась и хочет всё-всё о нас знать.
— Вера... — задумчиво произнёс Сергей. — Знаешь, я только недавно понял, как многим мы ей обязаны. Если бы не она тогда...
— Если бы не она, я бы всё равно решилась, — мягко перебила Анна. — Рано или поздно.
Сергей сжал её руку.
— И слава богу, что ты решилась. Иначе я так и прожил бы жизнь, не понимая, что в ней главное.
Солнце скрылось за горизонтом, и на набережной зажглись фонари. Анна смотрела на мужа и думала о том, что иногда нужно потерять всё, чтобы обрести себя. И о том, что ни один чужой берег не так страшен, как жизнь в чужой судьбе.
— За нас? — Сергей поднял чашку с кофе.
— За нас, — кивнула Анна. — И за смелость быть собой.
Море шумело, ветер перебирал листья пальм, и впереди было неизведанное будущее — их собственное, выбранное ими самими, а не навязанное чужими представлениями о правильной жизни...
... Весеннее солнце заливало уютную квартиру Анны и Сергея в Барселоне, где они готовились к долгожданному визиту родных. Пять лет в Испании пролетели как один день. На подоконнике наливались бутоны незнакомых российским домохозяйкам цветов, а на столе лежал конверт, которого Анна никак не ожидала получить. Письмо от Зинаиды Петровны, отправленное не обычной семейной рассылкой, а лично ей — тайно от сына. "Аннушка, есть разговор, который я откладывала слишком долго. Приезжая к вам, я каждый раз собиралась, но не решалась. Думаю, пора сказать тебе правду о том, почему я так противилась вашему отъезду", читать историю...