Максим сидел в офисе, барабаня пальцами по столу. За окном моросил апрельский дождь, и стекло отражало его усталое лицо. Четвёртый час он пытался свести отчёт, но цифры в таблице расплывались. Телефон завибрировал, и он бросил взгляд на экран. Ирина.
— Макс, ты где? — её голос в трубке был чуть раздражённым, но с привычной заботой. — Уже семь, а ты даже не написал.
— Да тут завал, — он потёр глаза, чувствуя, как ложь скользит с языка. — Скоро буду.
— Опять? — Ирина хмыкнула. — Ладно, только молоко не забудь. И… ты точно в порядке? Голос какой-то…
— Всё нормально, Ир, — он выдавил улыбку, хотя она её не видела. — Целую.
Повесив трубку, Максим уставился на пропущенный вызов, который пришёл часом раньше. Номер незнакомый, но голосовое сообщение, оставленное на автоответчике, пробило его насквозь.
«Максим, это Лена. Прости, что так. Мне правда нужно тебя увидеть. Это… важно. Перезвони, пожалуйста».
Лена. Десять лет. Он до сих пор помнил, как она смеялась, сидя на подоконнике их съёмной однушки, как пахли её волосы — ромашкой и чем-то сладким. И как она плакала, когда он сказал, что им лучше расстаться. Тогда он выбрал стабильность: работу, карьеру, планы на ипотеку. А она… просто ушла.
Он перезвонил, почти не думая.
— Лена? — голос дрогнул, когда она ответила.
— Максим, — её тон был мягким, но каким-то выцветшим. — Спасибо, что ответил. Я в городе. Давай встретимся? Завтра, в «Старом дворике», в шесть вечера?
— Что случилось? — спросил он, чувствуя, как внутри всё сжимается.
— Лучше при встрече, — она замялась. — Просто… времени мало.
Она отключилась, а Максим остался сидеть, глядя на мокрое окно. «Времени мало». Что она имела в виду?
Тогда, десять лет назад
Они с Леной сидели на крыше их старенького дома в спальном районе. Небо было усыпано звёздами, а внизу гудели машины на Ленинском. Лена держала его руку, её пальцы были холодными от осеннего ветра.
— Я хочу в Италию, — сказала она, глядя вверх. — Пить эспрессо на узкой улочке, фотографировать стариков на рынке. А потом в Японию. Видел когда-нибудь цветение сакуры?
— Лен, это всё красиво, но… — Максим засмеялся. — Мир никуда не денется. А вот шанс на нормальную работу — раз, и упустил.
— Может, ты и прав, — она прижалась к его плечу, но в голосе была грусть. — Только мне кажется, ты боишься мечтать по-крупному.
Он промолчал. Через год они расстались. Лена хотела свободы, а он — твёрдой почвы под ногами. Она уехала, а он остался.
---
На следующий день Максим соврал Ирине, что идёт на корпоратив. «Старый дворик» был всё тем же: потёртые деревянные столики, запах свежемолотого кофе, тусклый свет ламп. Максим пришёл раньше и занял столик у окна, теребя бумажную салфетку.
Лена вошла, слегка сутулясь. На ней было серое пальто, слишком большое для её худой фигуры. Волосы, когда-то длинные и волнистые, теперь были короткими, почти мальчишечьими. Но глаза — те же, глубокие, с тенью грусти.
— Макс, — она улыбнулась, садясь напротив. — Ты всё такой же. Только рубашка теперь посолиднее.
— А ты… — он замялся, не решаясь сказать, что она выглядит измождённой. — Ты как?
— Не очень, — Лена отвела взгляд, теребя край шарфа. — У меня рак. Четвёртая стадия. Врачи говорят, пару месяцев, может, меньше.
Максим почувствовал, как пол уходит из-под ног. Он открыл рот, но слова застряли.
— Лен… почему ты не сказала раньше? — наконец выдавил он.
— А смысл? — она пожала плечами, её голос был спокойным, почти равнодушным. — Я не хотела, чтобы ты смотрел на меня с жалостью. Но есть кое-что, что я должна тебе отдать.
Она достала из сумки свёрток, завёрнутый в потрёпанную коричневую бумагу, и положила на стол.
— Что это? — Максим нахмурился, глядя на пакет.
— Открой дома, — сказала Лена. — Это… кусочек нас. Того, что было.
---
Они заказали кофе, но Максим почти не притронулся к своему. Запах горелой арабики смешивался с сыростью от дождя за окном.
— Почему именно я? — спросил он, глядя на её тонкие пальцы, сжимавшие чашку. — После стольких лет.
Лена посмотрела на него, и в её глазах мелькнула старая искра.
— Потому что ты был тем, кто видел меня настоящую, — сказала она. — Ту, которая мечтала, смеялась, верила. После тебя я пыталась жить так, как хотела. Путешествовала, писала, фотографировала. Была в той самой Италии, кстати. Только… — она замолчала, её губы дрогнули. — Болезнь всё перечеркнула.
— Ты могла бы найти меня, — Максим сжал кулаки под столом. — Я бы… не знаю, помог бы.
— Помог бы? — Лена усмехнулась, но без злобы. — Ты всегда был правильным, Макс. Но у тебя теперь своя жизнь. Жена, сын, ипотека. Я видела твои фотки в инсте.
— Откуда ты… — он осёкся. — Соцсети?
— Ага, — она кивнула. — Ты счастлив?
Вопрос ударил, как пощёчина. Максим хотел сказать «да», но горло сжалось. Счастлив ли он? Работа с девяти до семи, пробки, детский сад, ссоры с Ириной из-за мелочей. Всё, о чём он мечтал. Но почему тогда её слова так задели?
— Живу, — буркнул он. — Нормально.
— Это не ответ, — Лена покачала головой. — Знаешь, я ни о чём не жалею. Даже о болезни. Она заставила понять, что важно. А ты… ты жалеешь?
— О чём? — его голос стал резче, чем он хотел.
— О нас, — она посмотрела прямо в глаза. — О том, что выбрал не меня.
Максим отвёл взгляд. В кафе кто-то уронил ложку, и звон разнёсся по залу. Он хотел сказать, что всё сделал правильно, что его жизнь — это его выбор. Но её глаза, такие честные, ломали его уверенность.
---
Когда он вернулся домой, Ирина ждала в прихожей. Её волосы были собраны в небрежный пучок, а в руках — кружка с остывшим чаем.
— Где ты был? — её голос дрожал, но глаза были колючими. — Корпоратив, да? Тогда почему ты трезвый, как монах?
— Ира, я… — Максим почувствовал, как свёрток в кармане куртки тяжелеет. — Просто гулял. Хотел проветриться.
— Проветриться? — она поставила кружку на полку, её руки дрожали. — Макс, я же вижу, что ты сам не свой. Что происходит?
— Ничего, — он отвёл взгляд, проклиная себя за трусость. — Устал просто.
— Устал? — Ирина шагнула ближе. — Пока ты был в ванной, твой телефон звонил. Я ответила. Какая-то женщина. Сказала, что ты знаешь, кто она.
Максим почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Ложь рушилась, как карточный домик.
— Это Лена, — сказал он тихо. — Моя бывшая. Она больна. Хотела встретиться.
Ирина замерла. Её глаза наполнились слезами, но она не моргала.
— И ты пошёл? — её голос был едва слышен. — Просто так, да?
— Ира, это не то, что ты думаешь, — он шагнул к ней, но она отступила, словно от чужого.
— Я не знаю, что думать, Максим! — она сорвалась на крик. — Ты врёшь, скрываешь, а я должна просто глотать это?
Она ушла в спальню, хлопнув дверью. Максим остался стоять, сжимая свёрток. Запах её травяного чая всё ещё витал в воздухе.
---
Ночью, когда Ирина уснула, Максим сидел на кухне, глядя на потёртый блокнот, который достал из свёртка. Его почерк — планы поездок, шутки, наброски стихов. Её почерк — короткие заметки, смешные прозвища, которые она给他 придумывала. На последней странице было письмо.
«Макс, если ты это читаешь, значит, я всё-таки решилась. Прости, что молчала. Хотела, чтобы ты помнил не только боль, но и то, как мы были счастливы. Живи так, чтобы не жалеть. Лена».
Он закрыл блокнот, чувствуя, как слёзы щиплют глаза. Вспомнилось, как они танцевали под дождём на пустой улице, как она пела дурацкие песни, как он обещал ей мир, но не сдержал слова.
---
Через неделю Максим узнал от старой знакомой, что Лена в хосписе. Он звонил ей, писал, но номер был отключён, а сообщения — непрочитаны. Он не поехал к ней. Не хватило духу.
Жизнь вернулась в колею. Работа, дом, сын, Ирина. Они помирились, но что-то между ними треснуло. Её улыбки стали реже, его слова — осторожнее.
Иногда, когда сын засыпал, Максим доставал блокнот и перечитывал их записи. Он не знал, счастлив ли он. Но знал, что назад пути нет.
А ночью, глядя на звёзды за окном, он думал: что, если бы тогда, десять лет назад, он выбрал другую дорогу?
Друзья, если вам понравился рассказ, подписывайтесь на мой канал, не забывайте ставить лайки и делитесь своим мнением в комментариях!