Андрей потянулся и перевернулся на другой бок. Солнечные лучи пробивались сквозь неплотно задёрнутые шторы, падая прямо на подушку. Сквозь дрёму он услышал, как хлопнула дверь ванной, затем раздались шаги. Он приоткрыл один глаз и тут же наткнулся на пристальный взгляд Кати. Она стояла над кроватью, скрестив руки на груди, с каким-то странным выражением лица.
«Доброе утро», — пробормотал Андрей, пытаясь стряхнуть остатки сна.
Катя молчала, разглядывая его с нечитаемым выражением. Затем медленно протянула руку с зажатым в ней предметом.
«Что это?» — он протёр глаза и приподнялся на локтях.
«Тест на беременность. Положительный», — её голос звучал напряжённо, без обычной мягкости.
Андрей резко сел, окончательно проснувшись:
«Что? Как? Мы же предохранялись...»
«Видимо, недостаточно хорошо», — Катя присела на край кровати. — «Я беременна, Андрей. Шесть недель».
Комната вдруг показалась слишком маленькой, воздух — густым и тяжёлым. Андрей почувствовал, как сердце начинает колотиться где-то в горле.
«Ты уверена? Может, тест ошибается?»
«Три теста не могут ошибаться одинаково. И я была у гинеколога вчера, пока ты задерживался на своей "важной встрече"», — в её голосе сквозила едва сдерживаемая обида.
Андрей потёр лицо ладонями, пытаясь собраться с мыслями:
«И что ты планируешь делать?»
«Что Я планирую?» — переспросила Катя, делая ударение на первом слове. — «А как насчёт нас? Что МЫ планируем делать? Это твой ребёнок тоже, если ты не заметил».
«Кать, ты же понимаешь, что мы не готовы. Финансово, морально — никак не готовы. Мы даже не женаты!»
«Мы живём вместе три года, Андрей. Три года! Я думала, мы семья, пусть и без штампа в паспорте», — её голос дрогнул. — «Я больше не могу ждать, когда ты нагуляешься, часы тикают! Мне уже тридцать два, если ты не забыл».
Катя молча жарила яичницу, избегая смотреть на Андрея. Он сидел за кухонным столом, уткнувшись в телефон, но на самом деле не видя ничего на экране. Мысли крутились в голове, как карусель — ребёнок, ответственность, конец свободной жизни. Его бросало то в жар, то в холод.
«Будешь кофе?» — сухо спросила Катя, не оборачиваясь.
«Буду», — Андрей отложил телефон. — «Слушай, нам надо серьёзно поговорить...»
«Три года не было серьёзных разговоров, а теперь вдруг надо?» — она резко поставила перед ним тарелку с яичницей. — «Ешь, остынет».
«Кать, ну не начинай. Ты же понимаешь, что ребёнок — это огромная ответственность. Нам нужно всё обдумать».
«Обдумать — что именно?» — Катя наконец села напротив, сжимая чашку чая обеими руками, словно пытаясь согреться. — «То, что я должна избавиться от ребёнка, потому что ты не готов повзрослеть? Или то, как я буду растить его одна, потому что ты сбежишь, как только станет сложно?»
«Почему ты всегда думаешь обо мне самое худшее?» — Андрей почувствовал, как начинает закипать. — «Я просто хочу, чтобы мы оба были уверены в своём решении. Это же на всю жизнь!»
«Именно! На всю жизнь», — Катя отодвинула чашку. — «А знаешь, что ещё на всю жизнь? Последствия аборта. Разбитые отношения. Сожаления о том, чего не случилось».
В её глазах стояли слёзы, и Андрей почувствовал укол совести. Он протянул руку через стол, пытаясь дотронуться до неё:
«Кать, я не говорю, что ты должна... Я просто не знаю, что делать. Мне нужно время».
«Время...» — Катя горько усмехнулась. — «У меня его больше нет, Андрей. Мне тридцать два, врачи уже считают это "поздней беременностью". Я всегда хотела детей, ты это знал. И я думала, что ты тоже их хочешь. Когда-нибудь».
Андрей сидел в маленьком кафе рядом с офисом, крутя в руках чашку эспрессо. Напротив него устроился Макс, его лучший друг ещё со студенческих времён.
«Ты представляешь? Просто поставила перед фактом — я беременна, и точка», — Андрей нервно отхлебнул кофе. — «Даже не посоветовалась».
Макс задумчиво покрутил обручальное кольцо на пальце:
«А что тут советоваться? Залетела и залетела. Бывает».
«Да, но сейчас-то! Мы только ипотеку взяли, у меня проект горит, премию обещали в конце года. Какой ребёнок?»
«Слушай», — Макс подался вперёд, — «я тебя, конечно, понимаю. Но Катька твоя уже не девочка. И ты прекрасно знал, что она хочет детей».
«Хотеть — одно, а забеременеть без обсуждения — совсем другое!» — Андрей раздражённо постучал пальцами по столу. — «Она же всегда была такой осторожной. Таблетки пила как часы. И вдруг — бац, я беременна! Мне кажется, она специально это сделала».
«Ты сейчас серьёзно?» — Макс скептически поднял бровь. — «Думаешь, она тебя "залетела", как в дешёвой мелодраме? Кать не такая».
«Откуда ты знаешь?» — огрызнулся Андрей. — «Женщины на многое способны, когда биологические часы тикают. Она постоянно последнее время заводила разговоры о детях, о том, что её подруги уже рожают вторых. Ты бы видел, как она смотрит на чужих детей!»
«А ты бы видел, как моя Ленка на них смотрит», — Макс усмехнулся. — «Это нормально, Андрюх. Но я тебя понимаю, конечно. Ребёнок — это страшно. Особенно первый».
В кармане завибрировал телефон. Андрей глянул на экран — звонила Катя.
«Не буду брать», — решительно сказал он, отклоняя вызов. — «Пусть немного успокоится. И я тоже».
«Как знаешь», — Макс пожал плечами. — «Только не затягивай. Женщины в положении — те ещё фурии, особенно если их игнорировать».
Когда Андрей вернулся домой, в квартире было непривычно тихо. Обычно Катя включала музыку или смотрела какой-нибудь сериал, напевая что-то себе под нос. Сегодня же его встретила гробовая тишина.
«Кать, ты дома?» — окликнул он, снимая ботинки.
«Да», — коротко отозвалась она из спальни.
Андрей прошёл в комнату. Катя сидела в кресле с книгой, но было видно, что она не читает — глаза остановились на одной точке, а страницы не переворачивались.
«Я звонила», — сказала она, не поднимая взгляда.
«Знаю, извини. Был занят».
«Три раза?»
«Я с Максом встречался, обсуждали важный вопрос», — Андрей присел на край кровати. — «Слушай, я просто хотел немного проветрить голову. Новость была... неожиданной».
«Для меня тоже, знаешь ли», — Катя наконец подняла на него глаза. — «Или ты думаешь, я планировала это?»
«Я не знаю, что думать», — честно признался Андрей. — «Просто всё это так внезапно. Вчера мы обсуждали отпуск на Бали, а сегодня...»
«А сегодня у нас будет ребёнок», — твёрдо закончила Катя. — «И я хочу его, Андрей. Очень хочу».
Он почувствовал, как внутри всё сжимается:
«А меня ты спросила? Я имею право на своё мнение в этом вопросе?»
«Имеешь», — кивнула она. — «Но не на решение».
«Вот как?» — Андрей вскочил с кровати. — «То есть я просто должен смириться? А если я не готов быть отцом?»
«Тогда прямо скажи это», — её голос звучал удивительно спокойно. — «И мы разойдёмся. Я не держу тебя. Но этого ребёнка я рожу, с тобой или без тебя».
Ночью Андрей не мог уснуть. Он лежал на самом краю кровати, стараясь не касаться Кати, хотя знал, что она тоже не спит — дыхание выдавало её. Они впервые за три года легли спать, не помирившись после ссоры.
В голове крутились самые разные мысли. Вот он держит на руках крошечное существо с его глазами и Катиным носом. Вот он стоит в очереди в детский сад. Вот они ссорятся из-за того, что не хватает денег на подгузники и смесь. Вот он приходит с работы уставший, а дома кричит ребёнок...
Что, если он окажется плохим отцом? Что, если это разрушит их отношения с Катей? Что, если ему придётся отказаться от карьеры, от путешествий, от свободы выбора?
«Не спишь?» — тихо спросила Катя, поворачиваясь к нему.
«Нет», — так же тихо ответил он.
«О чём думаешь?»
«О том, что я, наверное, не готов быть отцом», — честно признался Андрей. — «Меня пугает сама мысль об этом. Я даже за кактусом своим забывал ухаживать, и он сдох. А тут ребёнок...»
Катя вздохнула и села в кровати, включив ночник:
«Никто не рождается готовым родителем, Андрей. Все учатся на ходу».
«Но большинство хотя бы хотят детей!» — он тоже сел, опираясь спиной о стену. — «А я не уверен. Совсем не уверен. Мне тридцать пять, и я никогда не представлял себя с ребёнком. Никогда!»
«Почему ты мне раньше об этом не говорил?» — в её голосе звучала горечь. — «Когда я спрашивала про детей, ты всегда отвечал "да, конечно, когда-нибудь". Когда наступило бы это "когда-нибудь", Андрей? В сорок? В пятьдесят?»
«Я не знаю», — он отвернулся, не в силах выдержать её взгляд. — «Возможно, никогда. Я просто не хотел тебя расстраивать. Знал, что для тебя это важно».
«Важно?» — Катя горько усмехнулась. — «Это не просто "важно". Это то, чего я хотела всю сознательную жизнь. И ты... ты лгал мне всё это время?»
Родители Андрея жили в соседнем городе, в двухкомнатной квартире на пятом этаже старой хрущёвки. Отец, Виктор Степанович, вышел на пенсию два года назад, но продолжал подрабатывать сторожем в гаражном кооперативе. Мать, Тамара Ивановна, всю жизнь проработала учительницей начальных классов и до сих пор давала частные уроки соседским детям.
«Так что случилось-то?» — прямо спросил отец, едва они сели за стол. — «Ты на себя не похож. Осунулся весь».
«Степаныч, дай человеку поесть сначала», — мягко упрекнула его Тамара Ивановна, подкладывая Андрею котлету. — «Совсем исхудал в своей Москве. Катя-то как?»
«Нормально...» — Андрей неуверенно повертел вилку в руках. — «Вернее, не совсем. Мы... у нас проблемы».
Родители переглянулись.
«Что за проблемы?» — нахмурился отец. — «Опять из-за денег?»
«Если бы...» — Андрей глубоко вздохнул и выпалил: — «Катя беременна».
Повисла тишина. Потом Тамара Ивановна всплеснула руками:
«Господи, так это же замечательно! Внучок у нас будет! Или внучка?»
«Рано ещё определять», — машинально ответил Андрей, удивляясь реакции матери. — «Шесть недель всего».
«А чего кислый такой?» — прищурился отец. — «Не твой, что ли?»
«Папа!» — возмутился Андрей. — «При чём тут это? Конечно, мой. Просто... мы не планировали. Я не готов к ребёнку».
«А кто готов?» — хмыкнул Виктор Степанович. — «Мы с твоей матерью тоже не планировали. Жили в общежитии, денег — кот наплакал. А как узнали, что ты появишься, так и свадьбу сыграли, и комнату получили. И ничего, вырастили».
«Сейчас другое время, пап», — вздохнул Андрей. — «Всё сложнее».
«Чем?» — не поняла Тамара Ивановна. — «У вас квартира есть, работа хорошая. Что не так?»
«Всё не так!» — Андрей отодвинул тарелку. — «Я не хочу детей. Никогда не хотел. А Катя... она поставила меня перед фактом. Либо я принимаю ребёнка, либо мы расстаёмся».
Когда в дверь позвонили, Катя не сразу открыла. Она почти не выходила из квартиры последние три дня, с тех пор как Андрей уехал к родителям «подумать». Телефон она тоже отключила, устав от постоянных звонков подруг.
«Кто там?» — нехотя спросила она.
«Открывай, чудо! Это мы!» — раздался знакомый голос Наташи, её лучшей подруги ещё со школы.
Катя приоткрыла дверь. На пороге стояли Наташа и Лена — обе с пакетами продуктов и бутылкой вина.
«Господи, на кого ты похожа?» — ахнула Наташа, оглядывая растрёпанную Катю в старом домашнем халате. — «Что у вас стряслось?»
«Я беременна», — просто ответила Катя, пропуская подруг в квартиру. — «А Андрей... он не хочет ребёнка».
Лена и Наташа переглянулись.
«Ну, допустим, вино отменяется», — Наташа поставила бутылку на тумбочку. — «Зато у нас есть мороженое и куча сплетен. Пойдём на кухню, ты все расскажешь».
За чаем и мороженым Катя выложила подругам всю историю — от положительного теста до отъезда Андрея.
«Я не понимаю, почему он так реагирует», — закончила она, вытирая слёзы. — «Мы же говорили о детях. Не конкретно, но говорили!»
«Мужчины всегда так», — фыркнула Наташа. — «Сначала обещают золотые горы, а как только доходит до дела — в кусты. Моя сестра тоже забеременела "случайно", и ничего, теперь живут душа в душу, второго планируют».
«Вот именно! "Случайно"», — многозначительно подняла бровь Лена. — «Кать, только честно — ты ведь специально забеременела, да?»
Катя замерла с ложкой мороженого во рту:
«Что?»
«Ну, ты поняла. Забыла таблетки или ещё что-то. Чтобы... подтолкнуть его».
«Ты с ума сошла?» — Катя с грохотом опустила ложку. — «Как ты могла такое подумать? Я бы никогда...»
«Да ладно тебе», — Лена пожала плечами. — «Половина моих знакомых так делала. Биологические часы не шутят».
«Не слушай её», — вмешалась Наташа, бросив сердитый взгляд на Лену. — «Но всё-таки, как это случилось? Ты же всегда была такой осторожной».
Катя опустила глаза:
«Я принимала антибиотики в прошлом месяце, помнишь? Из-за бронхита. Видимо, они снизили эффективность таблеток. Врач предупреждала, но я как-то... не придала значения».
Андрей вернулся домой спустя пять дней. Катя сидела на кухне, просматривая какие-то бумаги. Она заметно осунулась, под глазами залегли тени.
«Я дома», — неуверенно произнёс он, останавливаясь в дверном проёме.
Катя подняла голову, её взгляд был усталым и каким-то отрешённым:
«Надумал что-нибудь?»
Андрей прошёл на кухню и сел напротив:
«Да. Я много думал эти дни. О нас, о будущем... о ребёнке».
Он замолчал, подбирая слова. Катя терпеливо ждала, сложив руки на столе.
«Я не буду врать», — наконец продолжил Андрей. — «Я боюсь. Боюсь, что не справлюсь, что буду плохим отцом. Что наши отношения изменятся, и не в лучшую сторону. Что мне придётся отказаться от множества вещей, которые мне дороги».
«Это нормально», — тихо сказала Катя. — «Я тоже боюсь. Но я хочу этого ребёнка, Андрей. Хочу нашу семью. Настоящую семью».
«Я знаю», — он протянул руку через стол, касаясь её пальцев. — «И я пришёл к выводу, что не могу просить тебя отказаться от ребёнка. Это твоё тело, твоё решение. Но...»
«Но?» — Катя напряглась, отдёргивая руку.
«Но я не уверен, что смогу быть тем отцом, которого ты хочешь для нашего ребёнка. Тем мужем, который тебе нужен. Я пытался представить... и не смог».
«Что ты хочешь сказать?» — её голос дрогнул.
«Я думаю, нам стоит расстаться», — Андрей произнёс эти слова тихо, но твёрдо. — «Я буду помогать материально, конечно. И видеться с ребёнком. Но я не готов к семейной жизни в полном смысле этого слова».
Катя молчала долго, настолько долго, что Андрей начал беспокоиться. Потом она медленно достала из папки, лежавшей перед ней, какой-то документ и протянула ему:
«Я была у врача вчера. Это заключение УЗИ. У меня замершая беременность. Ребёнка больше нет».
Прошёл месяц. Андрей сидел в пустой квартире, среди коробок с вещами. Катя съехала две недели назад, забрав только свои личные вещи и оставив ему почти всю мебель и технику. «Не хочу ничего, что будет напоминать», — сказала она тогда.
Телефон на столе завибрировал — пришло сообщение от Макса: «Как ты там, старик? Может, выберемся куда-нибудь вечером?»
Андрей отложил телефон, не ответив. У него не было сил ни с кем общаться. Каждый день он просыпался с тяжёлым чувством вины, которое не отпускало до самого вечера.
Врач сказал, что замершая беременность не связана с переживаниями Кати. «Такое случается, особенно в первом триместре», — объяснил он. Но Андрей не мог отделаться от мысли, что это он виноват. Его сомнения, его отсутствие, его холодность — всё это могло повлиять.
А может, и нет. Может, так было суждено. В любом случае, его отношения с Катей были разрушены безвозвратно. Она не могла простить ему того, что в самый тяжёлый момент он выбрал не её, не их семью. А он... он не знал, жалеет ли о своём решении или всё-таки испытывает облегчение.
Звонок в дверь вырвал его из задумчивости. На пороге стояла Наташа, Катина подруга, с небольшой коробкой в руках.
«Привет», — сухо сказала она. — «Это Катины вещи. Она просила передать. Какие-то документы и мелочи».
«Спасибо», — Андрей взял коробку. — «Как она?»
«А ты как думаешь?» — Наташа смерила его холодным взглядом. — «Потеряла ребёнка, рассталась с мужчиной, с которым прожила три года. Как она может быть?»
Андрей опустил глаза:
«Передай ей... передай, что я сожалею. Обо всём».
«Сам передашь, если хватит смелости», — отрезала Наташа. — «Хотя сомневаюсь».
Когда она ушла, Андрей открыл коробку. Там лежали какие-то бумаги, флешка, пара книг и маленький бархатный мешочек. Он развязал тесёмки — внутри оказалось обручальное кольцо. То самое, которое он подарил Кате на годовщину их отношений, с гравировкой «Навсегда твой».
Андрей сжал кольцо в ладони и впервые за много лет заплакал — от боли, от потери, от осознания, что некоторые решения нельзя отменить, как бы сильно того ни хотелось.
За окном шёл дождь, размывая очертания города. Где-то там, среди этих огней, была Катя — возможно, она тоже смотрела на дождь и думала о том, что могло бы быть, но никогда уже не будет.
Телефон снова завибрировал. Макс не отставал: «Нельзя вечно сидеть взаперти. Давай хотя бы просто выпьем».
Андрей медленно набрал ответ: «Не сегодня». И снова сжал в ладони кольцо, символ несбывшихся обещаний.
