Полная неясность с местом находки – первая гирька на чашу весов "Подделка".
Сергей Лесной: "Прежде всего, очевидно, еще не поздно узнать маршрут Марковской батареи в 1919 году, – несомненно, есть еще товарищи Изенбека, которые смогут восстановить по памяти или по документам путь этой батареи." [68] Хорошая мысль, правильная. Только почему она пришла к нему с опозданием лет на 10? И кто, по его мнению, должен был этим заняться? Себя он, очевидно, не имел в виду.
Юрий Петрович Миролюбов, многие годы корпевший над переписыванием малопонятного текста (как он сам говорил в 1957 "я его интегрально не понимаю"), почему-то не счел нужным ничего выяснять. А ведь он имел возможность расспрашивать не только Изенбека, но и его сослуживцев, в частности, обитавшего в том же Брюсселе В.И. Шинкаренко из батареи Изенбека, о существовании которого Миролюбов прекрасно знал [125]. И уж найти его, когда в городе всего одна православная церковь – не было никаких сложностей (даже если бы Изенбек почему-то не хотел сообщить адрес). И в 1920-30-е года, проживая в Европе, найти марковцев-артиллеристов было куда проще, чем Филипьеву из Америки и спустя десятилетия.
.
Насколько возможно, я боевой путь Изенбека рассмотрела в прошлых выпусках. И если Куракино выглядит относительно вероятным местом (хотя там не только убийства не было, но и особого разгрома тоже), то Великий Бурлук вызывает нешуточные сомнения.
.
Почему же Миролюбов, столько отдавший сохранению текстов, не интересовался их происхождением? Потому что был малограмотным и не понимал, насколько это важно? Потому что считал всю Россию канувшей в никуда с революцией и хватался за весточку из благодатной "докуммуняцькой" Руси? Потому что был поэтически настроенным графоманом, а не историком? Кто ж его знает. От него объяснений не последовало.
С антивлесовской точки зрения я вижу невеликого ума автора подделки, который сочинил историю находки примерно как сейчас заполонившие книжные магазины писатели сочиняют для своих попаданцев средневековье с допуском плюс-минус пять веков и полконтинента. Он как будто не предполагал, что его могут проверить. Важным был текст, а то, откуда он взялся, достаточно озвучить один раз и забыть, занявшись серьезным делом – борьбой с норманистами и прочими врагами величия. Как высокопарно выражался сам Юрий Петрович: "За Русское Дело".
.
Что мы имеем из фактов достоверных, которые дают подлинную картину обретения Ф.А. Изенбеком дощечек "Книги Велеса"? Прежде всего, это рассказы Ю.П. Миролюбова, его письма, статьи в журнале "Жар-птица", где впервые было опубликовано известие о том, как были найдены "дощьки Изенбека". [102]
Да, это Асов. Иногда и ему случается сказать нечто имеющее смысл и лишь слегка отклоняющееся от реальности. Ведь надо было написать не "прежде всего", а – "только". Всё, что известно об обстоятельствах находки – существует только как рассказ Миролюбова. Причем, если не вникать, то почти складный. На Курско-Орловском направлении в 1919 белые быстро шли туда и довольно быстро обратно, мог Изенбек и не успеть разобраться, что да кто там. По дороге туда и правда могли быть следы "преступлений" красных. И там-то точно активно действовать должна была Марковская артиллерия. А что хозяева убиты – взвешенный обоснуй: если сбежали, почему сокровище бросили, если живы, как Изенбек мог забрать. Заодно о зверствах "красных матросов" можно рассказать, которые чуть не погубили святыню.
Но. "Настораживает уже одна туманность этих адресов. Человек не может забыть, на каком направлении сражалась его часть, и уж тем более не забудет он за несколько лет фамилию владельца усадьбы, в которой провел времени достаточно." Вычитал это в далеко не самой удачной книге Кира Булычева (Тайны Руси. 2003. С.32) верный асовец Додонов. И ринулся в бой.
Тут что ни слово, то несправедливое утверждение. Во-первых, почтенному историку и писателю-фантасту не может быть не известно о напряжённости боёв на тех самых «курском и орловском направлениях» осенью 1919 года. …. Наступление Белой армии было отнюдь не парадным маршем, оно сопровождалось ожесточённейшими боями. [81]
Неверных утверждений в той главе у Булычева было немало, в частности про то, что Изенбек прям в усадьбе прочел "памятник русской письменности". Но вот как раз в процитированном абзаце всё сказано как надо. Открываем мемуарную литературу и с легкостью убеждаемся, что уж на уровне старших офицеров и тем более командиров батарей люди умели определять свое местоположение. И держали десятилетия спустя в памяти и даты, и названия хуторов, и количество взятых в бою винтовок. Кто читал прошлые выпуски Дела, не мог не заметить моей конкретики, основанной как раз на мемуарах.
Немудрено спустя шесть или восемь лет (Изенбек рассказывал это Миролюбову в 1925 или в 1927 годах) после такого калейдоскопа событий перепутать орловское направление с курским. Тем более что, строго говоря, направление-то было одно. [81]
Вот как раз "строго говоря", для военных курское направление никак не может быть ОДНИМ с орловским по той простой причине, что до взятия Курска орловского направления не существует. Перепутать спустя годы можно многое, но не путь своей батареи и, тем более, не место, где произошло особой важности событие. А ведь нас уверяют, что Изенбек сразу оценил находку как требующую обязательного сохранения.
.
Нет ничего удивительного и в том, что полковник Изенбек не мог точно вспомнить фамилии хозяев усадьбы. Лично с ними Изенбек не знакомился. Мимоходом от кого-то услышанную фамилию хозяев усадьбы, в которой провёл в лучшем случае несколько дней, спустя шесть-восемь лет немудрено и запамятовать: Донские они были или Задонские? [81]
Ладно, поиграем в поддавки. Сказали ему на бегу фамилию, он ее не записал, Дмитрий Донской перепутался с Задонским монастырем… А Куракины-то каким образом встряли? Как единственные князья, чью фамилию дворянин Изенбек знал, что ли?
Не учитывает Булычев и ещё одного немаловажного обстоятельства: Изенбек ещё с Гражданской войны страдал наркоманией (нюхал кокаин) (ссылка на Асова). В эмиграции к этому пагубному увлечению присоединился алкоголизм: бывший полковник запоями старался перебить своё пристрастие к кокаину (ссылка на Асова). Излишне говорить, что ни наркомания, ни алкоголизм памяти не улучшают. [81]
Во-первых, продолжал ли Изенбек использовать стимулятор кокаин в эмиграции – неизвестно. Во-вторых, о его запоях точных сведений нет, всё основывается на словах Миролюбова, которому нет причин верить.
В-третьих, как бы пагубные пристрастия не влияли на личность и память Изенбека, он был из тех офицеров, кто еще в лагере беженцев в Галлиполи начал собирать материалы для "Истории Марковской артиллерийской бригады", выпуски которой датированы годами от 1931 до 1933. Уж наверное он, даже если запамятовал сам, знал, куда обратиться за информацией.
.
Мало того! Один из соавторов и главный вдохновитель, подполковник В.В. Щавинский жаловался в 1966 году: " У Изенбека осталось для нас важное – материалы для Истории Марковской Артиллерии, ему не принадлежащие и им задержанные, но всё это пропало <после его смерти>" [111]. То есть, Изенбек мог, не выходя из дома и не сильно напрягаясь, уточнить дату и место.
Кстати, интересно, на какую помойку выкинул эти ненужные ему бумаги "наследник" Миролюбов? Да и экземпляр готовых выпусков у Изенбека должен был храниться. Но в архив ничего не попало.
Так как же всё-таки вышло, что нет точной информации о месте, где Изенбек подобрал дощечки? Его записей на этот счет мы не имеем. Как вообще не имеется от него ни одного слова ни о дощечках, ни о его впечатлении от них, ни о попытках связаться с учеными, ни объяснений, почему не дошел до Брюссельского университета. Ничегошеньки от лично Изенбека по столь важной теме. Тащил-тащил мешок весом килограмм 10-15 два года войны и два-три года переездов до того, как примостился в Брюсселе. И – ни словечка! Всё известно лишь от Миролюбова.
Ну, ознакомимся?
Хотя Юрий Петрович писал о дощечках в 1941 и 1948 годах, об обстоятельствах находки первое упоминание обнаруживается в его книге, написанной в 1952, но не понадобившейся тогда ни одному издательству:
"Дощьки эти были обнаружены Изенбеком во время Гражданской войны в разгромленной библиотеке князей Задонских или Донских, точно нам неизвестно, да Изенбек и сам не знал точного имени хозяев разгромленного имения" [126].
Допустим, не знал фамилии, но место-то должен назвать. Он же не батарейной лошадью был, а командиром! Но в этот раз Миролюбов обходится и без года, и без географической привязки. Зато "князья"! Не у мелкопоместного же дворянчика сокровищу обнаруживаться.
.
Начав осенью 1953 пиар-акцию грядущей публикации о дощечках в эмигрантском журнале "Жар-Птица" в Сан-Франциско, Миролюбов пишет будущему публикатору Александру Куру относительно подробное письмо, которое, конечно же, печатается в журнале.
"Изенбек нашел их в разграбленной усадьбе не то князей Задонских, не то Донских или Донцовых, не помню, т.к. сам Изенбек точно не знал их имени. Это было на Курском или Орловском направлении. Хозяева были перебиты красными бандитами, их многочисленная библиотека была разграблена, изорвана, и на полу валялись разбросанные дощьки, по которым ходили невежественные солдаты и красногвардейцы, до прихода батареи Изенбека. Дощьки были побиты, поломаны, но некоторые уцелели, и тут Изенбек увидел что-то написанное на них." [127]
В одном из следующих писем тому же адресату:
"Художник Изенбек, среди целых Дощек имел и те осколки, которые смог подобрать на полу усадьбы князей Задонских" [128].
.
Письмо Ю.П. Миролюбова С. Лесному, 20 февраля 1956 г.:
"Скажу о дощьках Изенбека, что во время гражданской войны, в 1919 году, полковник Изенбек, командир Марковской батареи, попал в имение, кажется, Куракиных, где нашел хозяев зверски убитыми, дом разграбленным, а библиотеку разорванной (т. е. книги, конечно), всё валялось на полу. Он прошелся по этому слою бумаги и услышал треск, нагнувшись, увидел дощьки, часть которых была раздавлена матросскими сапогами." [129]
Хорошо, случайно мелькнувшие Донцовы исчезли, но почему внезапно тут Куракины, а где Донские-Задонские? И опять у нас офицер с дивной памятью, упускающей нужное и хранящей ерунду: дата в пределах даже не сезона, а года, координат никаких, любитель истории не почесался выяснить, кто хозяева библиотеки, зато ему точно известно и это он рассказал Миролюбову, что там были матросы и что они красные (учитывая, какое там было разноцветье). При том, что и в Куракино, и в Великий Бурлук батареи, где служил Изенбек, приходили не через день после разгрома усадьбы.
Я добрая, пушистая и всегда согласна играть в поддавки. Пусть Изенбеку местные рассказали про революционных матросов. Но разве те же местные не могли ему назвать фамилию хозяев? Ах да, про матросов он помнил, а всё остальное из головы выветрилось.
.
Начиная публикацию уже не отдельных кусков, а полных текстов дощечек, в марте 1957 Миролюбов в своем журнале печатает статью, в которой почему-то вдруг склоняется к тому, что надо вести речь о Куракиных. И даже почти датирует момент находки.
"….дощечках, найденных во время Гражданской войны полковником Изенбеком, бывшим в то время командиром Марковской батареи, в разгромленном имении кажется князей Куракиных. …. Дощка № IX ... была собрана из отдельных кусочков, найденных на полу библиотеки имения Донских, Задонских или Куракиных. Более всего вероятно имя Куракиных князей, имение которых было на Курско-Орловском направлении при начале похода на Москву армии генерала Деникина." [67]
.
Немногим позже Александр Кур (публикатор и переводчик) пишет черновик статьи: "Есть основание <думать>, что бывшие владельцы этих дощечек князья Задонские или Донцовы имели в своей древней коллекции дощечки принадлежащие волхвам-летописцам..." (ГАРФ, ф.10143, оп.41, архив Куренкова, рулон 7) Но в публикации сентября 1957 эта фраза редактором Миролюбовым убрана. Зато в его собственной заметке из этого же номера читаем:
"Дощечки были найдены капитаном Изенбеком, впоследствии полковником, в разгромленном имении каких-то князей по дороге к Москве. В разгромленной коммунистами библиотеке валялись дощечки с какими-то надписями." [130]
Невероятная точность: князья Какие-то по дороге на Москву. (Между прочим, и в Куракино, и в Великом Бурлуке Федор Артурович Изенбек был еще штабс-капитаном.)
Одно письмо Кура Миролюбову может подсказать причину изменений (Асов датирует его февралем 1957):
"Еще одно соображение: стоит ли сообщать имена бывших владельцев, особенно Куракиных? Какие-то Куракины живут в Париже. Как бы они не подали на нас в суд за пользование текстами дощечек." [86, с.163-165]
Выходит, что Миролюбов по своим причинам начал склоняться к версии с Куракиными, но Кур припугнул его "судом". Но и к Задонским наш единственный источник возвращаться не захотел.
.
Собственно, на этом всё. После сентября 1957 года Миролюбов к вопросам находки, князей и усадьбы предпочел не возвращаться.
Правда, есть еще два его письма Куру, но их опубликовал Асов, сначала (в 2001) не давая никакой атрибуции вообще, а в изданиях 2008 и 2023 года все-таки датировал октябрем 1957. Но откуда они взялись – не указал. Мало того, одно из писем он обозначает как статью в "Жар-Птице", но с публикацией совпадает ровно одна фраза из достаточно объемного текста. Да и начинается он словами: "Когда Вы, уважаемый Александр Александрович..." Статьи выглядят иначе. Даже в мелкожурналах.
Ну и в целом крайне сомнительно, чтобы прообщавшись на тему дощечек уже целых 4 года, и прекращая публично говорить об обстоятельствах, при которых Изенбек подобрал дощечки, Миролюбов вдруг дважды пишет Куру то, с чего должна была начинаться их совместная работа над Велесовой книгой.
.
И всё же, ознакомимся. Письмо Миролюбова Куру, 1 и 3 октября 1957:
"Полковник Изенбек нашел "дощьки" в совершенно разбитом доме (имении), где окна были выбиты, мебель поломана, а обитатели тут же валялись все убитые. В библиотеке все книги были разорваны, брошены на пол... Обычная картина в те времена! На фоне этого разгрома со стороны Изенбека было совершенно нормальной психической реакцией – поднять "дощьки" и сохранить их от окончательной гибели." [86, с120-121]
.
Якобы статья из журнала "Жар-Птица" за октябрь 1957:
"Когда Вы, уважаемый Александр Александрович, задали мне вопрос об этих "дощьках", найденных Изенбеком на Юге России во время наступления добровольческой армии на Москву…..
В девятнадцатом или двадцатом году текущего столетия где-то между Харьковом, Курском или Орлом он попал со своей батареей в имение князей, имени которых я не удержал, не то Донских, не то Задонских, а может даже, Куракиных. Перед тем в имении побывал отряд, кажется, коммунистов."
Оригинальным образом "офицер-корниловец" не помнит, что к концу 1919 года белые уже только отступали? Что не было уже их в районе Курска и Орла?
Заметили существенное? "Имени которых я не удержал". Ну. А то всё: "Изенбек и сам не помнил..."
"Всё в доме было перебито, старики, женщины, девушки. Повсюду были лужи еще не успевшей запечься крови."
Большой минус варианту с Великим Бурлуком – там были старухи и ни одной девушки. К тому же их убили в ноябре 1918, а Изенбек мог пройти мимо имения лишь в июне 1919. Ни трупы уже не могли валяться, ни тем более, не могло быть луж свежей крови.
"Изенбек прошел в библиотеку и увидел там толстый слой разорванных книг, валявшихся на полу. Идя по ним, он почувствовал треск как бы дерева. Нагнувшись, увидел, что то были какие-то дощечки с текстом на них!" [86, с.122-124]
Значит, бескультурные варвары вместо того, чтобы сжечь книги и согреться, или на самокрутки пустить, или на кулечки для семечек, тупо потратили массу времени и усилий, разрывая книги. Слой получился толстый. Но даже через него слышит Изенбек треск дерева! Варвары, похоже, ходили на цыпочках и вдоль стеночек. Иначе пока они рвали уйму книг, ходя туда-сюда, от дощечек бы не осталось чему потрескивать. Они ведь, по рассказу, лежали внизу, их сразу Изенбек не разглядел.
Конечно же, зудит вопрос о том, почему владельцы имения никому древние дощечки не показывали. Влесовцы иногда выдвигают объяснения, но поскольку историю они знают неважно, получается негодно. Фанатичные христиане языческую мерзость бы уничтожили, а нормальные продали бы или подарили ближайшему ученому / Университету. Славянское язычество вошло в моду и стало изучаться не позже второй половины 18 века (1767 год – "Краткий мифологический лексикон" Михаила Чулкова), следом появились работы М. Попова, Г. Глинки, А. Кайсарова. Подтянулись поэты, драматурги и композиторы. А уж после публикации "Слова о полку Игореве" сидеть и тупо хранить портящиеся с каждым десятилетием дощечки – было бы верхом преступной глупости для образованного человека.
Но можно придумать историю, когда некто нашел/приобрел этот памятник седой старины, но вскоре скончался. А если в эпидемию или при военном нападении, то и передать сведения родне не получилось. Дощечки оказались как-то убраны с глаз долой, никто про них не знал и лишь учиненный бандитами в Гражданскую разгром вынес их на пол библиотеки.
А вот то, что офицер не знал или не помнил – это уже неверибельная чушь. Которая лишь подчеркивается тем, насколько переменчиво рассказывал свою версию Миролюбов. Территориально все-таки где-то между Харьковом и Орлом. Сколько там, три губернии? По времени – в походе на Москву. С полгодика. Точно князья, от этого Миролюбов не отступал. Но вот остальное...
Текстом это не так заметно, гляньте табличку:
Чудеса! Изенбек не помнит фамилию, но Миролюбов, четыре года повторяя про Донских-Задонских, вдруг укрепляется во мнении, что они были Куракины. И когда наконец решается в печати рассказать, откуда же взялись дощечки, которые он скармливает читателям с осени 1953, то за полгода из мартовских "почти точно Куракины, хотя может все-таки Донские-Задонские" получаются сентябрьские лишь "какие-то". Которые может убиты, может и нет. Может давно, а может за час до прихода Изенбека.
Самое мягкое объяснение, какое у меня получается придумать, изображая адвоката Миролюбова: он не считал важным все эти скучные детали, где-то когда-то на войне Федор подобрал бесценные дощечки. Не спрашивал, а если Изенбек и называл, то не записал и, само собой, в памяти не держал. Однако потом ему кто-то объяснил, насколько это важно. И он просто как мог сочинил.
Но кто бы ему сумел это объяснить, если он дощечки в 1952 вроде бы никому еще не показывал? А писал в Русский музей-архив просто: жил-был художник, у него были доски, их украли.
67. Миролюбов Ю. Статья "Дощьки Изенбека" // журн. "Жар-Птица", март 1957.
68. С. Лесной. Влесова книга – языческая летопись доолеговской Руси. Виннипег, 1966.
81. Додонов И.Ю. Истоки славянской письменности. М., Вече, 2008. 384 с.
86. Асов А.И. Ученые о Велесовой книге. М., 2023.
102. Асов А.И. Тайны "Книги Велеса". М., 2008.
111. Письмо В.В. Щавинского П. Филипьеву, 18.07.1966 – ГАРФ, ф.10143, оп.80, архив Филипьева, рулон 16.
125. Миролюбов Ю.П. Заметка (от руки) Выставки художника Изенбека. 20 июля 1948 г. – ГАРФ, ф.10143, оп.47, архив Миролюбова, рулон 8.
126. Миролюбов Ю.П. Русский языческий фольклор. Очерки быта и нравов. 1982. 312 с. (Год написания 1952)
127. Письмо Ю.П. Миролюбова А. Куру, 26.09.1953 // журнал "Жар-Птица" январь 1954.
128. Письмо Ю.П. Миролюбова А. Куру, получено 20.02.1954 – ГАРФ, ф.10143, оп.80, архив Филипьева, рулон 14.
129. С. Лесной. История руссов в неизвращенном виде. Вып.6. Париж. 1957, с.607-620.
130. Миролюбов Ю. Заметка "Примечание к Дощечкам Изенбека". // журн. "Жар-Птица", сентябрь 1957.