«Сугревъ» – проект чайно-этнографический, поэтому сегодня мы расскажем, как в 1861 году в Вологодской губернии организовывали и праздновали крестьянскую свадьбу, на которой не обошлось без чаепития.
Автор этнографического очерка «Вологодская свадьба» литератор и просветитель Владимир Александрович Александров (1842-1906) писал: «У крестьян Вологодского уезда от сватовства до венчанья проходят две недели и более, и редко одна... Большая часть вольных крестьян (то есть государственных, удельных и отпущенных из крепостной зависимости) богаче крепостных; и потому они играют свадьбы гораздо роскошнее, веселее и с различными церемониями. Напротив, крепостные играли свадьбы бедно, попросту, почти без церемоний; но не изменяя обрядов». Александров в очерке рассказывает о свадьбе у дворовых людей (то есть крестьян помещика; видимо, этнографическая поездка в 1861 году была накануне отмены крепостного права) «сельца Булакова... в 25 верстах от Вологды» – в современном Вологодском районе Вологодской области. «Надо заметить, что это была первая свадьба, которую у дворовых играли по вольному», – пишет автор. То есть весело и со многими обрядами-церемониями.
Итак, первым делом шло сватовство: сват и божатко (крестный отец жениха; согласитесь, какое чудесное слово) приезжали к родителям девушки. После их согласия «посмотреть жениха» организуют смотрины или «простые сидины»: к предполагаемой невесте приезжают уже кроме сватов жених с родней (отец, божатко – крестная мать, и другие).
«Пока невеста одевалась, в избу собрался народ: молодцы, девушки, старухи и бабы этого села. Жених и его родня вошли в избу; Лиза (невеста) встала; а они помолившись Богу, поклонились ей, старикам, братьям, сестре ее и всем, кто был в избе. Лиза ответила им низким поклоном.
– Милости просим, садитесь; сказали старики, отодвинули стол и пропустили жениха на его место. (Жених всегда садится на смотринах за стол наискось невесты, на стороннюю лавку под божницей). Женихова родня села по лавкам; сват около Тихона, женихова отца». Потом отец жениха и его божатко вместе с родителями невесты пошли в чулан смотреть приданое. После осмотра приданого и различных с этим связанных церемоний родня невесты пригласила родню жениха «за стол, нашего хлеба, соли откушать».
«Женихова родня и жених Василий сели за стол; невеста оставалась на своем месте. Согрели самовар; напоили чаем и подали закусить: кулебяку и круглый пирог со пшеном. Невеста вставала и кланялась:
– Кушайте, Василий Тихоныч, кушайте.
– Не просите, Лизавета Николаевна, право сытехонек.
– Хоть маленько отведайте.
И жених, хоть как бы сыт не был, должен был исполнить ее просьбу.
– Кушайте, Тихон Поликарпович, Миронея Липантьевна, Дормидон Васильевич; кушайте.
– Не беспокойтесь, Лизавета Николаевна, не просите, много довольны; говорил сват.
– Кушайте, кушайте... просила вся родня невесты, низко кланяясь.
– Проси хорошенько, проси; толкала сестра невесту. Лиза подымалась и снова просила.
Напившись чаю и закусив, жених, его отец, божатко и сват вышли из-за стола и помолившись Богу, благодарили невесту и ее родню за хлеб, за соль, за угощения».
В других уездах часто на другой день после смотрин у невесты ее родня отправлялась к жениху «место смотреть». «Жених и его отец ласково приняли их, напоили чаем и показали все, что имели».
На другой день после смотрин было «рукобитье» или«праские сидины». Мать невесты «испекла 30 пирогов, изжарила полбарана, выставила на холод в чулан 7 больших плошек студени, наварила два больших горшка щей и мастерски приготовила в масле из белого теста множество различных фигур, так называемых невестниных конфект: петушков, лесенок, наперстков, лошадок, витушекъ и пр.». После того, как невесту «убрали» в лучшее ее платье, приехал жених с родней и священником. Дальше шли церемония благословления молодых и обряды обмена жениховской и невестиной сторон дарами. Все это происходило при деревенском народе, собравшемся в избе, сопровождалось «причетами» (обрядовыми причитаниями).
«После даров поставили на стол самовар и чашки; а Катя (сестра невесты) начала разливать чай. Жениху и невесте подали одну чашку и один кусок сахару. Невеста налила из чашки на блюдечко и, откусив сахару, хлебнула немного чаю и подала блюдцо жениху; а сама встала и сказала:
– Кушайте, Василий Тихоныч.
Жених поклонился, откусил сахару, отпил чаю и возвратил блюдцо невесте, которая допила остатки и вновь налила из чашки на блюдцо. Невеста всегда первая начинала пить чай и допивала остатки. И всякий раз, подавая жениху блюдцо, кланялась и говорила:
– Кушайте, Василий Тихоныч.
Когда все досыта напились чаю, не выходя из-за стола, встали и поклонились старикам:
– Спасибо, сват и сватьюшка».
Потом со стола убирали самовар и чашки и в ход пошло все то угощение, что наготовила с утра мать невесты. Еда также сопровождалась обрядами. «После пирожного, как сами крестьяне называют сладкие пироги, подали на двенадцати тарелках невестины конфекты». А потом пришло время жениховых гостинцев также на двенадцати тарелках: «кедровых, шпанских и каленых орехов, пряников, рожков, винных ягод, черносливу, изюму и конфект в красивых бумажках и с грамотками». Угощались также невестины подружки.
После «праских сидин» «девушки, молодые бабы и старухи» приходят к невесте «на посиделку» или «причеты» – проплакивать-провожать невесту. На второй «причетный день» к невесте Лизе из очерка Александрова приехала старшая сестра жениха с подругой. После ритуала обмена подарками-гостинцами «мать невесты, усадив гостью и подругу ее за стол, согрела самовар и стала угощать их чаем, а после пирогами».
В четвертый день «причетов» вечером была «проведка» – жених с товарищем приехал проведать невесту. «Жених взял невесту за руку, повел за стол и сел возле нее вместе со своим товарищем. Подали самовар и Катя начала разливать чай; а невеста угощать им жениха и его товарища. После чаю подали кулебяку, пирог круглый со пшеном и графин с домашней настойкой. Когда жених и товарищ его напилась чаю и закусили, Катя убрала со стола остатки пирога; а жених, попросив 4 тарелки... насыпал на них пряников, орехов, рожков и черносливу и стал угощать ими».
На пятый день, в пятницу, невеста и подружки тоже причитали, к вечеру приехали из других сел старшие замужние сестры невесты. Их также усаживали за стол и поили чаем.
В субботу с утра устраивался девичник: невесту с обрядами и песнями девушки-подружки водили в баню. Из бани родители встречали дочь с хлебом-солью. Потом приехал жених с родней, божатками и сватами и «с пряником». «Жених держал обеими руками на подносе большой свадебный пряник, а сват – зеркало, на котором лежали башмаки, чулки, гребень, помада, мыло, белила, румяна. Свадебный пряник в большой палец толщины, в аршин и мене длины, и в пол-аршина ширины; посередине его изображен в четырехугольнике Российский орел, а по краям рыбки, звери и птицы». После даров был обед с кулебяками, студнем, щами, жарким, круглыми пирогами, пивом и другими «хмельными» напитками.
Обряды свадебного дня начинались рано с утра. После венчания молодые со всем свадебным поездом приехали в дом жениха. «Молодых со свахой молодой увели в путь за перегородку и посадили за стол; поп благословил их, и хозяйка, мать молодого, стала поить их чаем и кормить. А хозяин усадил родню молодой и попа с дьяконом за столы, которые стояли поперек избы; а вдоль избы княжий стол (главный стол свадебного торжества), поднес всем по рюмке водки и вынес из куты на большом подносе чашки с чаем, да сахарницу с сахаром и кринку молока. Редко случается, что чай подают на подносе. Выпив по чашке, по другой чаю, поезжане (гости из свадебного поезда) поблагодарили хозяина и стали разговаривать между собой; а молодые за перегородкой с аппетитом ели булки с чаем, кислые щи с говядиной, любимое кушанье крестьян, да сладкие пироги».
Иллюстрация 7
Чайник из сервиза «Вологодский», выполненного в 1948 году на ЛФЗ имени М.В. Ломоносова – бывшем (и нынешнем) Императорском фарфоровом заводе. Автор формы – Серафима Евгеньевна Яковлева, автор росписи – Лидия Ивановна Лебединская. © Государственный Эрмитаж
С приходом в дом жениха родителей невесты начинался княжий пир или княжий стол – главное свадебное застолье. Продолжался он с «с 11 часов вечера и до половины пятого утра».
Наутро после свадьбы молодая в избе мужа в присутствии гостей пекла блины, чтобы посмотрели «какая она работница». Этими блинами молодые угощали всех гостей. «Каждый подходил к столу, съедал два-три блина, клал на тарелку деньги и хвалил молодую за них. За блины кладется больше серебром; если медью, то никак не меньше пятачка».
«После блинов согрели самовар, и молодые и все гости напились чаю, закусили и стали собираться к тестю и теще на отгостки». С начала отгосток у родителей невесты «часа два прошло в разговорах за чаем», а потом уже стали подавать такие же кушанья и такие же пироги, что были за княжим столом. «На отгостках кутили почти до свету, также как и у молодых за княжим столом», веселились многочисленные девушки и «молодцы», пришедшие из ближайших соседних деревень.
«На другой день после отгостков молодые ходили к барыне молодого на поклон; она приняла их ласково, подарила молодой ситцу на платье и сказала, что не будет забывать ее». «Через неделю молодые и родня молодого опять приехали к тестю и теще на перегостки и также долго кутили за столом. На перегостках церемонии было гораздо меньше, и кушанья были проще».