Я стояла в дверном проёме, наблюдая, как Лиза, моя почти семилетняя дочь, с любопытством смотрела на чужую женщину, что сидела на кресле в их доме. Я никогда не видела её раньше, но мне было ясно, что это не просто соседка или подруга. Это она — та самая мачеха, о которой говорила моя мать, и с которой мне нужно было встретиться.
Мне всегда было сложно вспоминать своего бывшего мужа, особенно в такие моменты. После его смерти я не хотела видеть эту женщину, но жизнь распорядилась иначе. Когда Лиза пришла ко мне в первый раз, она едва ли сказала мне «мама». Она постоянно называла меня по имени, даже если я настаивала. Но что хуже всего — она не хотела больше возвращаться домой, к своему отцу. Я ведь была её родной матерью, или хотя бы… думала, что была.
Прошёл год, как я развелась с Мишей. Мы тогда сделали всё быстро, без лишних слов, за полгода уже оформили развод, и всё это время Лиза жили со мной. Но когда Миша умер, наши жизни изменились. Я не стала отказываться от дочери, но спустя несколько месяцев она уже не вспоминала о доме, где мы жили.
Мачеха по имени Ксения выглядела устрашающе. Длинные чёрные волосы, строгий костюм и несколько особенных черт на её лице, словно она собиралась замерзнуть. Я никогда не могла понять таких женщин. Вроде бы они хотели быть добрыми и заботливыми, но всегда сдерживали себя, как будто готовились к чему-то неприятному.
— Привет, Ксения, — я сделала шаг в их комнату, встречая её взгляд.
Она подняла на меня глаза и хмурилась, как будто меня вообще не было. Молчала, как и прежде.
— Привет, — произнесла она холодно, не вставая.
Я заметила, как Лиза подошла ко мне и потянула за руку, беспокойно оглядываясь. Дети часто не могут понять, что происходит в этих ситуациях. Они чувствуют чуждость и интуитивно боятся того, что заставляет их родителей быть напряжёнными.
— Мамочка, — тихо прошептала Лиза, и это слово прозвучало как извинение.
Я вздохнула, обнимая её и прижимая к себе. Ксения резко встала с кресла, что-то недовольно буркнув.
— Не зови её мамой, — прошипела мачеха.
Лиза не могла понять, что происходит. Она всего лишь называла меня так, как привыкла. В её глазах я была мамой, пусть не всегда заботливой, но всё равно лучшей мамой на свете. Это слово означало нечто другое для неё. Но Ксения ничего не понимала. Она хотела быть единственной в жизни Лизы, но я не собиралась сдаваться.
— Лиза, — сказала я, пытаясь оставить своё спокойствие, — ты можешь звать меня, как тебе удобно. Я твоя мама. Не слушай её.
Мачеха сжала кулаки и подошла к нам, её глаза сузились.
— Ты уже давно не её мать, — заявила она, — и не смей вмешиваться в наши отношения.
Я не могла спокойно выслушать её. Моя Лиза всегда была рядом. Моя доченька, которая не могла даже сказать мне "мама" без страха. Мы с ней почти ничего не делали, чтобы быть вместе, но этого было достаточно. Лиза ведь сама понимала, что я — её мама. Мы с ней были вдвоём.
— Почему ты так её пугаешь? — я сделала шаг назад, нервно взглянув на неё.
Ксения усмехнулась, но в её глазах была тень чего-то злого. Она явно что-то скрывала.
— Ты же понимаешь, что она — не твоя дочь, — тихо сказала Ксения, — она у меня теперь.
Эти слова пробили меня. Это было так, как будто она пыталась забрать не только дочь, но и всю мою жизнь. Лиза мне не принадлежала, но как же трудно было это понять. Она никогда не понимала, что происходит. Почему она не могла просто быть со мной? Почему она вдруг привязалась к этой женщине, которая не могла стать её настоящей матерью? И почему эта чужая женщина вмешивалась в нашу жизнь?
Я вспомнила, как Лиза впервые подошла ко мне после развода. Спросила меня, почему мы больше не будем жить вместе. Я сдержала слёзы, пытаясь объяснить, что иногда жизнь меняется. Сначала она не понимала, а потом… потом она просто пришла и всё сказала. «Мама, ты любишь меня?» И я сказала «да». Это было всё, что я могла ей предложить, и всё, что она хотела.
— Ты не видишь, что делаешь? — с усиливающимся отчаянием спросила я, сжимая её руку.
Ксения повернулась ко мне спиной, и я почувствовала, как что-то в её поведении изменилось. Возможно, это была горечь, возможно, просто пустота. Но, как бы то ни было, она всё ещё была здесь.
— Я устала от твоих жалоб, — сказала она мне холодным тоном.
Лиза смотрела на нас, глаза её были полны беспокойства. Она не могла понять, почему мы не могли ладить. А я всё больше и больше чувствовала, что теряю её.
— Лиза, иди в свою комнату, — сказала я тихо, но твёрдо, не желая продолжать это сражение.
Но Лиза не пошла. Она осталась стоять и смотреть на нас, будто что-то хотела понять.
— Почему ты не хочешь меня обнять? — спросила она, уставившись на меня с отчаянием в глазах.
Я стояла перед ней, как перед огромным пропастью, и не могла найти слов. Моя Лиза была в растерянности, и я всё это время не помогала ей, не объясняла, что происходит. В этот момент я поняла, что ей нужно не объяснение, а спокойствие. Она должна была увидеть, что любовь — это не про конфликты и разногласия. Лиза нуждалась в стабильности.
Я опустилась на колени перед ней и обняла её крепко, как только могла.
— Ты всегда будешь моей дочерью, — сказала я тихо, — даже если мне будет сложно. Мы с тобой всегда будем рядом, понимаешь?
Лиза кивнула, и я почувствовала, как она расслабилась в моих объятиях. Ксения наблюдала за нами, её лицо снова стало холодным и безэмоциональным. Она молча стояла в углу, и я не знала, что она думала. Но я уже не могла позволить ей разрушить наш мир.
— Мы уйдём, — сказала я, не отрывая взгляда от Лизы. — Ты будешь дома, и мы будем счастливы.
В тот момент я не думала о будущем, не думала о том, что будет дальше. Я просто знала, что сейчас, здесь, с этой девочкой, я была её мамой. И ничто не могло забрать это у нас.
Я встала и взяла Лизу за руку. Взгляд мачехи остался холодным, но я уже не обращала на неё внимания.
— Пойдём, Лиза, — сказала я, — домой.