Когда я начинал писать о книгах, посвящённых советскому массовому жилищному строительству, я решил, что буду писать только об интересных исследованиях. Либо качественно сделанных и поэтому интересных, либо сделанных плохо, но ярко показывающие, как неправильные подходы к исследованию ведут к сомнительным выводам. И за бортом моих рецензий поэтому остался некоторый пласт литературы.
Вышедшая в прошлом 2024 году книга известной исследовательницы истории повседневности Наталии Лебиной «Хрущёвка: Советское и несоветское в пространстве повседневности» приобрела, как оказалось, некоторую популярность. На неё, например, стоят ссылке в статьях в Википедии.
И если про многие сюжеты в истории архитектуры немало людей знает больше меня, то в этом случае мне придётся высказать свои соображения.
С одной стороны, это не историческое исследование. Это культурологическое повествование, в центре которого жилая среда, сформированная на рубеже 50-х и 60-х (это и отдельная квартира, и пространство микрорайона в целом), как социокультурный феномен. «Книга, предлагаемая вниманию читателя, - попытка описать и осмыслить феномен массового типового жилья, появившегося в СССР во второй половине 1950-х – в начале 1960-х годов» – так описывает свою работу автор.
С другой стороны, Лебина не ограничивается культурологией и социальной антропологией и рассматривает «хрущёвку» как феномен истории архитектуры, уделяя внимание вопросу типизации жилья в Советском Союзе начиная с 20-х годов. Однако при таком выраженном историческом компоненте книги автор собственно исторического исследования не проводит. В списке источников и литературы источников по архитектуре и строительству почти нет.
Лебина берёт информацию с риэлтерских сайтов и публикаций в интернете, некоторые из которых с некачественным содержанием. Любой, кто интересовался массовым жилищным строительством в СССР, знает, что изучено не так много, а написано и вовсе чуть-чуть. Без длительной работы с источниками (первичными источниками) написать качественную работу невозможно.
Как итог, в книге Лебиной (призванной, по мысли её автора, в том числе бороться с ошибочными представлениями) бытует классический набор мифов: про то, что «хрущёвки» были рассчитаны на небольшой срок, про французское происхождение «хрущёвок» и т.д. и т.п.
Риэлтерские сайты выдают информацию, которая может выглядеть весомо, но на самом деле являющейся случайным набором цифр: высота потолков от 2,48 до 2,72 м и толщина стена от 21 до 51 см – ничему из этого доверять не следует.
Ко второй составляющей книги у меня тоже есть довольно большой вопрос. Исследование «хрущёвки» как культурного феномена, на мой взгляд, должно начинаться с изучение многообразия интерпретаций этого понятия. Если перед нами будет пятиэтажный панельный дом 1963 года постройки, то мы все согласимся назвать его хрущёвкой. Однако любое отклонение от этих параметров – не 5, а 4 этажа; не панели, а кирпич; не 1963, а 1969 год – и мы увидим самые разные точки зрения. Какая из них правильная? На мой взгляд, на этот вопрос не может быть иного ответа, кроме как «все». Интересен сам феномен в его неопределённости. Но Лебина пытается сформулировать «научное определение термина "хрущёвка"», и приходит к выводу: «Дата их появления отмечена постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР от 31 июля 1957 года, а описание основных характеристик закреплено в СНиПах 1958 года. И если следовать логике обозначения временных рамок с помощью нормативных документов, то необходимо принять во внимание публикацию 21 августа 1963 года постановления Совета министров СССР "Об улучшении проектного дела в области гражданского строительства, планировки и застройки городов"» – проблема тут в том, что это не изучение распространённых в обществе представлений, а вкладывание своего смысла и навязывание его историческому материалу. Исследователь должен, по крайней мере, пытаться реконструировать, что было на самом деле. А не конструировать прошлое в соответствии со своими представлениями.
И хотя книга Лебиной показывает, что идея типового строительства родилась не в 50-х, а было общим мировым трендом XX века, что жилые дома конца 50-х довольно сильно отличаются, что их проектировал не только Лагутенко, однако всё это и так известно. Простое описание быта и новых социальных практик, сложившихся с началом посемейного расселения, связи «Оттепели» и архитектуры тоже сегодня вряд ли интересно.
Потребность в серьёзных исследованиях по-прежнему никуда не девается.
___________
С. Волков
ВК: https://vk.com/soviet_housing