Анастасия сидела на кухне, нервно щёлкая пальцами по столешнице, и не отрывала взгляда от пустого места на полке. Там всегда стояла её любимая чашка. Белая, пузатая, с небольшим сколом сбоку. Подарок от первой зарплаты, память о первом взрослом выборе, да вообще почти друг.
Теперь её не было.
На полке, вместо родной чашки, стояла аккуратная новая кружка с надписью "Семья — это главное". Страшная. Фальшивая. Как корпоративный мерч.
Настя злилась. Нет, она кипела.
Из гостиной доносился бодрый голос Анны Сергеевны — свекрови, переехавшей к ним "ненадолго", а осевшей как тяжёлый камень на шее:
— Вот тут я всё прибрала! Теперь порядок! Уж спасибо скажете! — провозгласила Анна Сергеевна, с гордостью оглядывая результаты своих трудов.
Настя тяжело вздохнула, зажала виски пальцами. Алексей сидел за компьютером, делал вид, что работает. Хотя она видела: он прячется.
Она встала и пошла в гостиную.
— Анна Сергеевна, — сказала она спокойно, хоть внутри всё кипело, — вы не видели мою чашку? Белую, с трещиной.
Свекровь всплеснула руками:
— Ой, Настя, да что за старьё хранить! Выбросила я её. Не благодари! Я тебе новую поставила! Видела? — сказала Анна Сергеевна, с улыбкой указывая на кружку.
Настя сглотнула. В голове стучало: "Выбросила. Мою чашку. Просто так."
А вслух сказала:
— Это была моя вещь.
Анна Сергеевна махнула рукой, как на глупого ребёнка:
— Да перестань, что за сентиментальность! Женщина должна избавляться от ненужного барахла, иначе замуж её никто не возьмёт! — сказала она, снисходительно глядя на Настю.
Настя хмыкнула:
— Как видите, взяли.
Алексей кашлянул за компом, спрятался ещё глубже в монитор.
Анна Сергеевна смерила невестку взглядом, в котором читались все анекдоты про "этих ваших современных девиц".
— Ну-ну, — протянула свекровь. — Взяли... Но надолго ли?
Настя сжала кулаки. Ногти впились в ладони.
— Анна Сергеевна, — произнесла она уже другим, стальным голосом, — давайте так. Мои вещи — это мои вещи. Без моего разрешения их трогать нельзя.
Свекровь улыбнулась натянутой улыбкой:
— Ах, какая серьёзная! Прямо начальница... Может, ты ещё в доме главная? — сказала она, с вызовом глядя на Настю.
— В своём доме — да, — отрезала Настя.
Тишина повисла в комнате, тяжёлая, звенящая. Даже кот замер на подоконнике.
Алексей наконец встал из-за компа:
— Мам, ну правда, не надо трогать Настины вещи... — сказал он, пытаясь разрядить обстановку.
Анна Сергеевна всплеснула руками:
— Вот оно что! Женщина тебя уже командовать учит! Ой, сынок, ну и воспитание! Спасибо скажи, что я вовремя вмешалась, а то из тебя совсем тряпку сделают! — возмутилась она, глядя на сына.
Алексей глянул на Настю с виноватой улыбкой:
— Настюш, маме тяжело одной... Давай не будем начинать.
Настя ничего не сказала. Развернулась и ушла в спальню.
Там села на кровать и уткнулась лицом в ладони.
"Это только чашка... Но почему так больно, словно меня саму выбросили?" — думала она, чувствуя, как слёзы подступают к глазам.
В голове крутилась одна мысль: "Пора ставить точку. Или точку с запятой."
Настя вдруг вспомнила, как они с Алексеем только начали встречаться. Тогда всё было проще, веселее. Они смеялись над глупыми шутками, делились мечтами и планами. А теперь... Теперь всё изменилось.
Она встала, решительно вытерла слёзы и вернулась в гостиную. Алексей всё ещё стоял, не зная, что делать. Анна Сергеевна с вызовом смотрела на невестку.
— Знаете что, Анна Сергеевна? — сказала Настя, глядя свекрови прямо в глаза. — Я поняла одну вещь. Мы с вами разные. И это нормально. Но в моём доме будут мои правила. И если вам это не нравится, то...
Она замолчала, давая свекрови возможность додумать.
Анна Сергеевна открыла рот, чтобы что-то сказать, но Настя её перебила:
— И ещё. Я люблю вашего сына. И он любит меня. И это самое главное. А чашка... Чашка — это просто чашка. Но она моя. И я имею право решать, что с ней делать.
Алексей посмотрел на Настю с уважением и нежностью. Он подошёл к ней и обнял.
— Ты права, Настя. Прости меня, — прошептал он ей на ухо.
Анна Сергеевна молча наблюдала за ними, и в её глазах мелькнуло что-то похожее на понимание.
— Ладно, ладно, — сказала она, махнув рукой. — Будь по-вашему. Но учтите, я всё равно буду следить за порядком!
Настя улыбнулась. Впервые за долгое время она почувствовала, что всё наладится. И пусть это была всего лишь чашка, но она стала катализатором для важных перемен.
На следующее утро Анастасия проснулась с тяжёлым ощущением внутри. Анна Сергеевна уже вовсю хозяйничала на кухне — шумела кастрюлями, звякала ложками, с кем-то орала в телефон.
Настя встала, потянулась, и вдруг её взгляд упал на пустой стол. Её блокнот исчез. Блокнот, в который она записывала заказы, идеи, планы. Блокнот, в котором были расписаны все её задачи на ближайшие три месяца.
Почти в панике она метнулась на кухню. Анна Сергеевна сидела за столом с газетой, рядом лежала куча каких-то бумаг.
— Где мой блокнот? — спросила Настя резко, чувствуя, как внутри всё начинает кипеть.
Анна Сергеевна подняла глаза:
— Какой ещё блокнот? — спросила она, делая вид, что не понимает, о чём речь.
— Толстый, синий. Был на столе вчера вечером, — ответила Настя, стараясь сдерживать эмоции.
Свекровь пожала плечами:
— А-а, ту потрёпанную тетрадку? Я её в мусор выбросила. Чего место захламлять? — сказала она, снова уткнувшись в газету.
Настя выдохнула так, что волосы на макушке затрепетали.
— Вы не имели права, — сказала она хриплым голосом, сжимая кулаки.
Анна Сергеевна фыркнула:
— Да что за трагедии из ерунды! Молодёжь нынче нежная пошла! Тетрадку ей выбросили — уже трагедия! — сказала она, с сарказмом глядя на Настю.
Настя повернулась к Алексею:
— Ты слышал? — спросила она, надеясь на поддержку.
Тот выглянул из-за газеты, неуверенно сказал:
— Мам, ну правда... Насте это важно... — попытался он заступиться за жену.
Анна Сергеевна развела руками:
— Ой, ну конечно! Всё ей важно! А кто мне спасибо скажет, что я бардак разобрала? — возмутилась она, с вызовом глядя на сына.
Настя шагнула к свекрови.
— Больше никогда, слышите? НИКОГДА не трогайте мои вещи! — сказала она, стараясь говорить спокойно, хотя внутри всё бурлило.
Анна Сергеевна встала с места.
— Ты что мне указывать будешь? В этом доме?! — возмутилась она, сверля невестку взглядом.
— В этом доме, — спокойно сказала Настя, — живём мы с Лёшей. И я требую уважения.
— Требуешь! — рассмеялась свекровь, — Ой, напугала!
И вдруг, почти незаметным движением, Анна Сергеевна шлёпнула Настю по руке, словно провинившегося ребёнка.
В голове у Насти щёлкнуло.
— Всё, — сказала она тихо, но твёрдо. — Или я, или она.
Алексей вскочил.
— Настя... — начал он, пытаясь успокоить жену.
— Я серьёзно. Либо я остаюсь в этом доме, либо мама. Выбирай, — сказала Настя, глядя ему прямо в глаза.
Свекровь захохотала:
— Сына своего на выбор ставит! Ах ты... — начала она, но Алексей её перебил.
— Хватит! — рявкнул он так, что все замолкли. — Хватит! Мам, прости, но так дальше нельзя.
Он подошёл к Насте и обнял её. Настя стояла деревянная, не веря своим ушам.
Анна Сергеевна судорожно схватила сумку, накинула пальто.
— Не нужна я вам! Сами справляйтесь! И чтоб потом не звонили! — выкрикнула она, хлопнув дверью так, что дрогнули стёкла.
Настя посмотрела на Алексея:
— Ты уверен? — спросила она, всё ещё не веря в происходящее.
Тот тяжело вздохнул:
— Я люблю тебя. А ещё я хочу, чтобы у нас была своя жизнь. Без... театра, — сказал он, нежно глядя на жену.
Настя впервые за долгое время улыбнулась. Может, это и был первый шаг к настоящей семье?
Прошло две недели. Анна Сергеевна молчала. Ни звонка, ни сообщения. Настя чувствовала себя странно: одновременно и облегчение, и вину. Как будто оторвали что-то родное, хоть и ядовитое.
Однажды вечером Алексей сказал:
— Слушай, а давай съездим к ней. Всё-таки мама... — предложил он, стараясь не смотреть Насте в глаза.
Настя закусила губу.
— Лёш... Может, подождём ещё чуть-чуть? — спросила она, чувствуя, как внутри всё сжимается.
Но в глубине души она знала: тянуть вечно нельзя.
В выходной они приехали к Анне Сергеевне. Старенький подъезд, потёртый коврик у двери. Она открыла им сразу — видимо, ждала. Выглядела она усталой и похудевшей.
— Ну, проходите, — буркнула свекровь, отступая в сторону.
Настя шагнула первой. В квартире пахло запеканкой и сиренью. Они молча сели за стол.
Анна Сергеевна вздохнула:
— Посуду сама мою. Полы сама мою. Никто не благодарит. Никто не хвалит, — сказала она, с упрёком глядя на сына.
Алексей взял её руку.
— Мам, мы тебе благодарны. Просто... Мы тоже взрослые, — сказал он, пытаясь найти правильные слова.
Настя посмотрела в глаза свекрови:
— Я не враг вам, Анна Сергеевна. Честно. Я просто... хочу, чтобы у нас была своя жизнь, — сказала она, стараясь говорить спокойно.
Свекровь долго молчала. Потом вдруг тихо сказала:
— А я боялась. Что останусь одна. Что никому не буду нужна, — призналась она, и в её голосе прозвучала искренность.
Настя протянула ей руку через стол.
— Вы нужны. Просто давайте учиться уважать друг друга? — предложила она, надеясь на понимание.
Анна Сергеевна кивнула, вытерла глаза.
— Давайте, — согласилась она, и в её голосе прозвучала решимость.
Они молча обнялись. Долго. Неловко. По-настоящему.
И вдруг Настя рассмеялась:
— Только чашки мои больше не выбрасывайте, ладно? — сказала она, подмигивая свекрови.
Анна Сергеевна хмыкнула:
— Ладно... Но только если сама трещина не увеличится! — ответила она, улыбаясь.
Все рассмеялись. Настоящее. Без обид.
— А знаете, что я поняла? — сказала Настя, глядя на свекровь. — Мы с вами похожи. Обе хотим, чтобы нас ценили и уважали. Просто иногда забываем, что другие тоже этого хотят.
Анна Сергеевна кивнула, улыбаясь.
— Ты права, Настя. Давай попробуем начать с чистого листа, — предложила она, и в её глазах засветилась надежда.
Алексей обнял обеих женщин, чувствуя, как внутри него разливается тепло.
— Спасибо вам обеим, — сказал он, улыбаясь. — За то, что даёте мне шанс быть счастливым.
Настя и Анна Сергеевна переглянулись и улыбнулись. В этот момент они поняли, что смогут найти общий язык и построить крепкие отношения.
— А знаете, что? — сказала Настя, вставая из-за стола. — Давайте сделаем что-нибудь вместе. Например, испечём пирог!
Анна Сергеевна улыбнулась:
— Отличная идея! Я как раз знаю рецепт твоего любимого яблочного пирога, — сказала она, вставая следом.
И вот они уже стояли на кухне, смеялись, обсуждали рецепты и делились историями. В этот момент Настя поняла, что семья — это не только кровные узы, но и умение находить компромиссы, прощать и поддерживать друг друга.
— Спасибо, Анна Сергеевна, — сказала Настя, обнимая свекровь. — За то, что даёте мне шанс быть частью вашей семьи.
Анна Сергеевна улыбнулась и обняла её в ответ.
— Спасибо тебе, Настя. За терпение и понимание, — ответила она, и в её глазах блеснули слёзы радости.
И в этот момент Настя поняла, что всё будет хорошо. Они смогут построить крепкие отношения и стать настоящей семьёй.
Конец.