Анна платила за всё: ипотеку, машину, даже за его ложь. Но когда в телефоне мужа всплыла тайная квартира для дочери от первого брака, её терпение лопнуло. Юридическая война, свекровь-тиран и череда предательств — что останется после дыма сражений? История о том, как женщина, которую считали «дойной коровой», превратила свою боль в оружие, а потери — в свободу. Но главная тайна ждёт в финале: кто на самом деле выиграл эту войну?
— Ты вообще понимаешь, что детей надо заводить в молодости? — свекровь Марфа Степановна щёлкнула ложкой по краю чашки, будто отбивала морзянку. Её голос, привыкший командовать еще со времён работы в школьной столовой, резал воздух. — А то вон Леночка, первая-то наша, в двадцать уже родила! И ничего, справилась. А ты? Карьера, суды… Да ты хоть яичницу-то жарить умеешь?
Анна молча разглаживала салфетку с вышитыми инициалами «А.К.». Эти воскресные чаепития напоминали ей старый детский кошмар: комната, заставленная хрусталём и фарфоровыми слониками, пахла лавандой и затхлостью. Солнечный луч, пробивавшийся сквозь тюль, освещал пыль на рамке фото Леночки с Катюшей. Каждый раз, садясь за этот стол, Анна ловила себя на мысли, что даже сахар здесь не сладкий, а горький, как полынь.
— Мам, ну хватит-те, — буркнул Максим, не отрываясь от экрана, где мелькали ролики с мопсами в костюмах. — Мы же договорились: карьера сначала.
«Мы» — это Анна. Она, старший юрист в международной фирме, оплачивала ипотеку и за его машину, посиделки с друзьями и даже абонемент в спортзал, который он посетил ровно дважды. «Мы» — это она вставала в шесть, чтобы успеть в суд, пока он «мыл» голову до полудня под рёв футбола. Иногда ей казалось, что их брак — это договор аренды: он платит ей вниманием в обмен на её деньги, а когда срок истечёт, просто съедет, оставив след в виде пятна на диване.
— Карьера! — фыркнула Марфа Степановна, разливая чай так, будто это был яд. — В мои годы уже троих рожали, а не бумажками трясли! Леночка вон и борщ варила, и пеленки стирала, а ты…
— А я оплачиваю счета, — Анна не выдержала, впервые за три года перебив свекровь. — Или вы предпочитаете, чтобы ваш сын жил в подвале?
Тишина повисла густым желе. Муж поднял глаза, словно только сейчас заметил, что в комнате двое женщин. Свекровь покраснела, как маков цвет, и Анна вдруг поняла: эта война только началась.
***
Всё началось с мелочи. В четверг Анна задержалась на работе — готовила документы для слияния компаний. Дождь стучал в окно офиса, а она, допивая третий кофе, ловила себя на мысли, что брачный контракт — не роскошь, а необходимость. Дома Максим встретил её взглядом, в котором смешались укор и скука. На столе ждал холодный ужин: макароны с комками и котлета, напоминающая подошву.
— Где была? Уже десять! — он бросил пульт от телевизора на диван, и Анна вдруг вспомнила, как её отец кричал на мать за пересоленный суп.
— На заработках, дорогой, — рявкнула она, скидывая туфли, которые жали после двенадцати часов на ногах. — Или ты предпочитаешь, чтобы нам свет отключили?
Он смолчал. Смолчал и наутро, когда она, роясь в его телефоне в поисках номера сантехника, наткнулась на каталог мебели. Золочёные кровати с балдахинами, гарнитуры из красного дерева, люстры, достойные Версаля. В стиле «Барокко для принцесс».
— Это Катюше? — Анна ткнула в экран, вспоминая, как свекровь вчера звонила сыну: «Не забудь про подарок дочери!». — Квартиру купил, да?
Максим побледнел, будто на него вылили ведро известки:
— Какая квартира? Мама бредит!
Но глаза его бегали, как тараканы от света. Анна, не зря носившая звание «Лучший юрист года», почуяла ложь. Через неделю она сидела в кабинете частного детектива — бывшего коллеги по университету, Семёна, который когда-то звал её на свидание.
— Семён, мне нужна правда, а не комплименты, — она швырнула на стол распечатки звонков Максима.
— Всего за три дня? — он свистнул, листая страницы. — Окей, но помни: иногда правда больнее пирсинга в языке.
Оказалось, Максим три года откладывал с зарплаты. Той самой, которой, по его словам, «едва на бензин хватает». А ещё брал кредиты — под залог их общей однокомнатной. Нет, не их — её квартиры, унаследованной от бабушки.
— Квартира оформлена на дочь через офшор, — Семён протянул ей папку. — Хитро, но не оригинально. Как твой муж: красивый фасад, а внутри — карточный домик.
Анна листала документы, и каждая строчка жгла пальцы. «Ремонт» — 300 тысяч. «Лечение зуба» — 50 тысяч. «Курсы повышения квалификации» — 150 тысяч. Ложь. Всё ложь. Даже его улыбка, которой он встречал её по утрам.
***
— Ты сумасшедшая! — орал Максим, когда Анна выложила документы на стеклянный стол, купленный на её первую премию. — Я же для дочери старался! Ты никогда не поймёшь, каково это — быть отцом когда развелся с Ленкой!
— Зато я прекрасно понимаю, каково быть дойной коровой! — она швырнула в него папкой, и листы разлетелись. — Ты три года воровал у меня деньги! На ремонт, на лечение, на… на чёрт знает что!
Скандал перерос в фарс. Марфа Степановна, вызванная сыном как подкрепление, ворвалась в квартиру с криками, будто это она, Анна, украла семейные реликвии.
— Да как ты смеешь! Он отец, он обязан помогать ребёнку! А ты — эгоистка, карьеристка!
— Карьеристка, которая содержит вашего сына! — Анна засмеялась так громко, что даже кот Барсик, подарок Максима на годовщину, спрятался под диван. — Знаете, что я сделаю? Отниму вашу любимую квартиру. По закону. И знаете что? Закон — моя лучшая подруга.
***
Суд напоминал театр абсурда. Максим, в новом костюме, купленном явно на её деньги, ёрзал на стуле, как школьник, пойманный на списывании. Леночка, та самая первая супруга её мужа, сидевшая с Катей в первом ряду, шептала дочери: «Смотри, как твоя мачеха нас унижает!». Катя, пятнадцатилетняя бунтарка с фиолетовыми волосами, уткнулась в телефон:
— Ну купили бы мне айфон вместо квартиры…
— Ответчик, признаёте ли вы, что скрывали доходы? — судья, седой мужчина с лицом, смотрел на Максима как на таракана на тарелке.
— Я… я просто хотел обеспечить дочь… — бубнил он, размазывая слёзы по щекам.
Анна встала, поправляя жакет, который купила в день, когда подписала брачный контракт. Зря не настояла тогда…
— Уважаемый суд, я требую не только раздел квартиры, но и возмещение моих средств, потраченных на его личные нужды. Включая абонемент в зал, который он использовал как спа-салон, и 54 000 рублей на «курсы йоги», где он познакомился с инструктором Алёной.
Зал ахнул. Леночка вскочила с места, но Катя потянула её за рукав:
— Мам, ты же говорила, папа ходил на бокс!
***
Приговор был сладок. Анна получила половину стоимости квартиры, той самой квартиры, что муж тайком от неё купил как бы для дочери, свою «однушку» и компенсацию за «моральный ущерб от сравнений с Леночкой». Когда судья ударил молотком, Марфа Степановна рухнула на скамью, бормоча: «Разорила… Семью разорила…».
***
— Ты разрушила семью! — Марфа Степановна блокировала дверь, когда Анна выносила последнюю коробку с книгами. В её глазах горел огонь инквизитора. — Из-за тебя Катя теперь без будущего!
— Будущее Кати, — Анна аккуратно поставила коробку на пол, — это ответственность её родителей. А вы, Марфа Степановна, можете купить ей ещё одну квартиру. Из своей пенсии. Или попросить Леночку выбить ковёр — вдруг под ним клад найдётся.
Продав «однушку» и добавив деньги от продажи доли в «Катюшкиной» квартире, Анна купила двушку в центре. С панорамными окнами, дубовой кухней и тишиной. Никаких фото над диваном. Никаких носков, засунутых между подушками. Никаких воскресных чаепитий с привкусом унижения.
А Максим… Максим переехал к матери. Через месяц Марфа Степановна выставила его — не стерпела бардака и его нового увлечения — криптовалютой, на которую он потратил её сбережения. Говорят, теперь он снимает комнату у Леночки. За «семейную цену» — три четверти зарплаты. И да, Алёна-инструктор оказалась подругой Леночки. Мир тесен.
Мораль: Если свекровь упорно сравнивает вас с бывшей — предложите ей переехать к ней. Желательно, навсегда. И купите блокнот: каждая копейка, потраченная на мужа, должна быть записана.
P.S. Катя недавно нашла Анну в соцсетях: «Тёть, вы крутая! Научите, как папу к суду привлечь? Он мой ноутбук „взаймы“ взял…». Анна улыбнулась и отправила ей контакты Семёна. Яблочко упало недалеко. Но это уже другая история.
Эпилог
Через год Анна сидела в кафе с Семёном, обсуждая его гонорар.
— Может, вместо денег пригласишь меня на ужин? — он ухмыльнулся, и Анна вдруг поняла, что жизнь — как детектив: самое интересное всегда впереди.
— Только если ты подпишешь брачный контракт, — она сделала глоток латте. — Я ведь научилась читать между строк.
Семён рассмеялся. За окном шёл дождь, но Анна впервые за долгие годы не боялась промокнуть.
«Семья — это место, где одни учатся жертвовать, а другие — считать» — Франц Кафка.
Автор: Елены Стриж ©
Нравится рассказ? Тогда поддержите его. Автору будет приятно видеть ваши репосты, рекомендации друзьям, комментарии и лайки... )) Ну и конечно, не забудьте подписаться на канал!