Кто такой добрый человек, может ли пройти настоящая любовь и почему важно верить в то, что слоны умеют летать?
Динару Асанову считают режиссёром детского кино. Хотя вопросы — табуированные, неудобные и вневременные — она задаёт всем зрителям, готовым к откровенному диалогу и поискам истины вне зависимости от возраста, социального статуса, образа жизни. Её за это осуждали, не принимали. Она позволила себе и заставила других сомневаться в устоях советского общества и правоте авторитетных взрослых. Каждая история, рассказанная Асановой на её неповторимом киноязыке, была попыткой изменить настоящее и преобразовать будущее. Получилось ли это — расскажет Маруся Юрищева в новом выпуске THE POPCORM.
Б — Бишкек
«Я часто вспоминаю маленький уютный двор нашего дома во Фрунзе». Динара Асанова родилась 24 октября 1942 года в Бишкеке (в советские годы — Фрунзе). Своего отца, погибшего на войне, она не знала. А мама работала на текстильной фабрике, хотела устроить туда и дочь после окончания школы.
Но Динара или Дика, по-домашнему, в том самом фрунзенском дворе была увлечена тем, что устраивала для соседских детей карнавалы и ярмарки, ставила пьесы, проводила уроки в импровизированном классе, обустроенном на лестничной клетке одного из домов. Она называла это уроками радости — игр, рисования, песен и танцев. Окончив школу Динара, несмотря на то, что прочили её именно в педагоги, неожиданно для всех пришла на киностудию «Киргизфильм» и попросила любую работу. Представления о том, как снимают кино, Динара не имела. Но твёрдо убеждённая в том, что будет делать фильмы сама, она получила первую работу. «Я действительно так и сказала директору студии: “Возьмите меня работать в кино, хоть дворником”».
В — ВГИК
На «Киргизфильме» Динара проработала несколько лет — была реквизитором, потом помощником режиссёра (например, Ларисы Шепитько на съёмках «Зноя»), снималась в эпизодах и параллельно поступала во ВГИК. «Буду жить ещё девяносто девять лет и девяносто девять раз буду туда поступать». Но получилось уже с третьей попытки. Как позже вспоминала Асанова, «к её и его удивлению» она оказалась на курсе Михаила Ромма, который женщин на режиссёрский факультет не брал. Потом Динара вспоминала: «Счастливы те, кто может сказать, что в их жизни был настоящий учитель. Для меня таким учителем был Ромм».
Не с первого раза поступив во ВГИК, Динара так же с трудом его окончила. Дипломный короткий метр «Рудольфио», основанный на рассказе её современника Валентина Распутина, оказался скандальным и задал тон всему последующему творчеству режиссёра. С первой же картины Динару не столько критиковали, сколько запрещали. «“Рудольфио” — отзывались о нём — попахивает набоковщиной». В нём Асанова с присущим ей трепетом и вниманием к детским переживаниям рассказала о первой любви школьницы Ио к 30-ти летнему мужчине (Юрий Визбор), пытаясь понять природу этих чувств. Режиссёра обвинили в подражании Западу, а во ВГИКе не допустили к защите. Хотя редактор «Ленфильма» Яков Рохлин позже признался, что «“Рудольфио” — самое гармоничное её создание».
Спустя время Динара, конечно, получила диплом, но в штат киностудии её не приняли. За следующие пять лет она не сняла ни одного фильма. «Но за это время я родила сына. Другими словами, сделала полезнейшее дело в жизни».
Уже с маленьким Анваром Асанова вернулась на «Ленфильм» (сына она брала почти на каждые съёмки) и первый же полный метр оказался «неожиданно связанным с детством».
«Не болит голова у дятла» — ещё одна попытка Асановой после «Рудольфио» увидеть и понять мир взрослых глазами ребёнка. Или наоборот — предложить взрослым обратить немного внимания на детей. Асанова при этом вовсе не назидательна, её фильмы не стремятся перевоспитать или вдохновить на подвиги. Она лишь предлагает переместиться из мира бытового, обыденного в мир поэтический, что так ловко получается у детей. Отсюда и название фильма — в том, как стучит по дереву дятел, семиклассник Сева Мухин слышит мелодию джаза и пытается повторить её на ненавистном соседями барабане.
С каждым фильмом Динара, а вместе с ней и зрители всё сильнее убеждаются в том, что взрослые — вовсе не умнее и сознательнее детей, а порой даже наоборот. Подростки «ставят перед собой такие проблемы и вопросы, решить которые не всегда могут даже самые опытные воспитатели», — говорила Асанова. Самым несправедливым укором со стороны взрослых оказывается снисходительное отношение. Динара уверена, что детство совсем не так бесхитростно и просто. Повезёт, конечно, если рядом с ребёнком окажется взрослый, который это понимает или хотя бы успеет осознать, пока ещё не поздно, как папа Севы Мухина из «Не болит голова у дятла».
Кино Асановой было и остаётся до сих пор знаком уважения и сострадания к человеку вне зависимости от его возраста, причём как к зрителям, так и к исполнителям ролей. Её подход заключался именно в этом — отсутствии пренебрежения, снисходительности, потворства детскому опыту.
И — импровизация
«Дело, конечно, не в импровизации как таковой, а в том, что такой способ работы, как мне кажется, наиболее точно и ёмко передаёт импульс жизни, рождает веру в происходящее на экране, помогает избежать фальши и приблизиться к истине».
Динара Асанова много работала с непрофессиональными актёрами — в том же первом полном метре «Не болит голова у дятла» и следующем «Ключ без права передачи» снимались простые ленинградские школьники, позже она привлекала к съёмкам ребят с улиц, трудных подростков, преступников. За это её тоже критиковали — не принято было подвергать сомнению авторитет взрослых, говорить о том, что детство может быть и несчастливым, ставить под вопрос светлое будущее великой страны. Асанова опередила время, её кино уже было перестроечным, хотя самой Перестройки ещё не было — до «Чучела» и «Курьера» несколько лет.
Нередко диалоги героев — рассуждений о смысле жизни и будущем в фильмах Асановой много — рождались спонтанно, прямо на съёмочной площадке, заучивать реплики актёрам строго запрещалось. Динара не боялась задавать подросткам сложные, откровенные вопросы о жизни. Во многих картинах герои, будто не находя собеседников в реальности, обращаются к тому, кто находится за кадром (то есть к самой Динаре), рассказывая не только о мечтах, первых влюблённостях, добрых поступках, но и своих слабостях, алкоголе, драках, проблемах с законом. Это сближало игровое кино Асановой с документальным. «Я не снимаю дублей, чтобы актёр не потерял свежести ощущения от сцены», — говорила Динара. «Я требую от оператора: он должен быть, как в работе над документальным фильмом, готов уловить что-нибудь трудно предсказуемое». О методе Асановой вспоминали: «Вчера в очереди увидела, надо вставить в эпизод” или “Вчера Коля прочёл в журнале, как бы это использовать?”».
Импровизировать Асанова предлагала не только подросткам, но и профессиональным, уже именитым к тому времени актёрам. Кульминационная сцена фильма «Беда» с Алексеем Петренко — монолог главного героя-алкоголика на приёме у психиатра — тоже не был подготовлен заранее. Врач, кстати, был действительно практикующим специалистом, задавал традиционные в таких случаях вопросы. Петренко же импровизировал, запинаясь в мучительных попытках сформулировать хоть какую-то мысль, отражая бессвязное, непоследовательное сознание страдающего от алкогольной зависимости человека (и ещё большие страдания приносящего близким).
«Если прослушивать черновые фонограммы фильмов, над которыми я работала, то в них можно постоянно слышать и мой голос, дающий актёру по ходу съёмок очередное задание или очередную коррективу», — говорила Динара. «Она, в сущности, и осталась строгой и справедливой учительницей, только с годами к урокам радости прибавились и уроки боли», — вспоминал драматург Александр Житинский.
Многие сцены в «Пацанах», где грань между документальной и игровой основой практически стёрта, снимали скрытой камерой. Поэтому Асанова часто выходила за рамки сценариев. Она повторяла, что как только начинаются съёмки фильма, сценарий умирает. Поэтому возникали конфликты и со сценаристами, и с художественным советом «Ленфильма». Многие её картины выходили на советские экраны уже после цензурных правок и сокращений.
«Во все времена и в любом искусстве по-настоящему талантливому и думающему художнику живётся трудно».
П — портреты
«Посмотрите как выразительны её рисунки. Может быть, очертания тех лиц анатомически не верны. Но какая в них пластическая лёгкость, ясность, искренность», — рассказывала кинодраматург Майя Чумак о рисунках Динары.
Асанова писала преимущественно портреты и автопортреты, но редко показывала их и никогда не использовала в режиссёрской работе. А рисунки мужа — художника Николая Юдина — она собиралась интегрировать в последний, так и не завершённый фильм «Незнакомка».
«Ей чрезвычайно близок был Достоевский. Помню, как однажды заинтересовали Динару его рисунки. Казалось, будто вдруг она увидела в них подтверждение очень важным, мучившим её мыслям», — вспоминал композитор Виктор Кисин.
Ответы на те самые мучившие её вопросы она искала не только в картинах и фильмах, но и сказках — для Анвара она придумывала их сама. «Пусть слоны не тонут» о слонёнке, который родился без хобота. Или «Ай-гуль — Лунный цветок», в которой строгий дедушка ругал мальчика Куванычбека (его имя в переводе — радующийся) за придуманные небылицы о летающих слонах. В сказках Асановой равное место отводится и добру, и злу, а точнее — свету и тьме, потому что эти понятия уже не так однозначны, приближены к реальной жизни. Слонёнку без хобота приходится нелегко, но о нём заботится большая и любящая семья. А дедушка Куванычбека, пусть и с помощью магии, наконец-то видит летающих слонов! Природные явления и экзистенциальные идеи у Асановой буквально оживают — Рассвет бродит, Реки плачут, Темнота приходит погреться у костра и говорит: «Не была бы я Темнотой, если бы Света рядом не было».
С — стиль
Булат Окуджава, один из любимых поэтов Асановой, чьи стихи она в студенчестве старательно переписывала в тетрадки, ставший потом её приятелем, вспоминал: «Сидела молодая женщина, почти девочка, хрупкая, тоненькая... В лице — восток, Азия. В разговоре — русская интеллигентка. Немногословна». О «знаменитом непроницаемом молчании» режиссёра ходили легенды. Динара всегда больше слушала, чем говорила сама, никогда не повышала голоса (это было свойственно и её фильмам). «Самая длинная её речь обычно состояла из двух слов: “Надо работать”. Был и другой вариант: “Надо думать”», — вспоминали Динару коллеги.
Так же прочно её образ ассоциируется и с тлеющей сигаретой в тонких пальцах, короткой строгой стрижкой и затемнёнными очками. Гардероб её был куда разнообразнее. Асанова буквально жила на работе и на съёмки всегда наряжалась — лоферы на каблуке, брюки с яркими принтами и орнаментами, блузы, повязанная косынка и много украшений, колец и бус.
Многие вещи — например, кардиганы, жилеты, платья с кружевом — Динара шила себе сама. Если она что-то покупала, то в самых неочевидных местах. Любимый ягдташ — кожаную сумку — она купила в охотничьем магазине. «По-моему, никому в голову не приходило, что у лауреата, известного режиссера болтается на боку обыкновенная охотничья сумка с кольцами для подвешивания убитой дичи», — рассказывал актёр, драматург и сценарист Валерий Приёмыхов.
Динара любила дарить свои вещи и часто, прямо на ходу, одевала в них героинь фильмов. «Но они как-то линяли на другом человеке, терялись, становились обычными. На ней же смотрелось ладно», — вспоминал Приёмыхов. «Среди тысяч ленинградцев она определённо выделялась. Её считали какой-то иной, не от мира сего».
Т — трудные подростки
Клише «трудные подростки» Асанова не любила. «Не бывает “лёгких” подростков — они все трудные, и им трудно». Один из операторов, работавших с Асановой, Дмитрий Долинин рассказывал, что те самые трудные подростки, исполнители ролей в её фильмах, ходили к Динаре в гости, рассказывали о жизни, влюблённостях, передрягах. Она спокойно и рассудительно их слушала, воспринимала всерсьёз, считала равными.
Динара возмущалась, когда её называли режиссёром детского кино и отвечала: «Я никогда не была сторонницей узкой специализации в творчестве». Динара любила подростков, особенно трудных, за то, что им всегда «больше всех надо», за то, что они — люди, в самом ярком и честном их проявлении. Именно в этом возрасте они находятся в постоянном поиске ответов на вневременные, вечные вопросы, поиске себя, собственной идентичности и места в мире. Вместе со своими героями этот путь каждый раз проходила и Динара. Главным она считала — найти и познать себя.
«Кино Динары нельзя назвать детским кино. Это кино просто о молодых людях, потому что проблемы недетские и подход недетский», — рассказывал оператор Дмитрий Долинин.
С этим поиском связан и важный мотив всех её фильмов — бег. Сева Мухин из «Не болит голова у дятла» бежит за отбывающим поездом с его первой любовью, воспитанники трудового лагеря из «Пацанов» спешат на поиски опять же сбежавшего друга, несчастный муж мечется во дворе дома в фильме «Жена ушла», девушка Анна в «Милом, дорогом, любимом, единственном» пускается в бега с чужим ребёнком. Это всегда отчаянный бег, он не имеет точного маршрута. В своих картинах Асанова не предлагает зрителю прямой однозначный путь к счастью или гармонии, но задаёт направление в его сторону. Она не даёт ответов на заданные вопросы, но заставляет всерьёз задуматься. Хочется верить, что герои, выбегающие за пределы кадра, нащупают эту витиеватую дорогу, встанут на правильный путь.
«А наш фильм... Что ж, фильм пройдёт по экранам и осядет на полках... Дай бог, чтобы он расшевелил людей. Наши пацаны находятся в возрасте трудном, но и прекрасном. Человек в нём — как яблоко в цветке, как обещание плода... И потому ещё есть надежда, что плод созреет для добра. А это во многом зависит и от нас», — говорила Асанова о фильме «Пацаны» и его героях, которые в спортивно-трудовом лагере каждый день должны совершать добрые поступки.
Кино Асановой можно назвать советским синтезом итальянского неореализма, стремившегося к отказу от стереотипно «хороших» героев, звёздных актёров, строгого сценария и монтажа как такового, и французской новой волны — бунтарства и правдивости на экране. Как герой дебютного фильма классика 60-х Франсуа Трюффо «Четыреста ударов», так и герои Асановой, например, из того же дебюта «Не болит голова у дятла», без стеснения смотрят в камеру и прямо обращаются к зрителю, то есть ломают четвёртую стену и разрушают иллюзию, создаваемую кино. Что ещё сближает Асанову с революционерами от кино — поэзия окраин. В её картинах практически нет привычного туристического Ленинграда, всё только дворы и подворотни, заводские кварталы, пивные ларьки. Любовь Динары к документальному кино, работе с реальными людьми и подлинными документами эпохи нашла место и в игровых картинах.
Э — Эзотерика
Образ Динары «не от мира сего» дополнял её интерес к мистике и увлечение эзотерикой. Друзья Асановой вспоминали, как она рассказывала о способности своей и Анвара снимать боль руками, предсказывать иные события. По словам Динары, это передалось от бабушки.
За несколько месяцев до смерти Асанова говорила, что скоро умрёт. С детства у неё были проблемы с сердцем, в 21 год она пережила клиническую смерть. После этого Динара отводила себе немного, была уверена, что проживёт не больше 45. Поэтому каждый фильм Асановой — оконченных их десять — был смелым и откровенным высказыванием. «У меня нет времени говорить неправду», — твердила режиссёр. Динара Асанова умерла от сердечного приступа. Ей было 42 года. Шли съёмки фильма «Незнакомка» в Мурманске. Планы Динары были расписаны ещё на несколько лет вперёд — готовились сценарии, проходил кастинг. «Динара работала много, самозабвенно, получая радость от самого процесса создания фильмов».
Близко к сердцу Динара принимала то, что происходило с её героями после съёмок, в реальной жизни. «Когда я увидела глаза своих героев в конце работы над картиной — а ведь многие из них играли в фильме фактически самих себя, — мне стало больно и страшно за них», — говорила Асанова о завершении съёмок «Пацанов». «И тогда мне подумалось о моей профессии, о её силе и слабости». Многие актёры из «Не болит голова у дятла», «Ключа без права передачи», «Пацанов» и других картин оказались в тюрьме, были убиты, покончили с собой. Не выдержала и Динара.
«Ещё одно разорвавшееся сердце кинорежиссёра…Видно, и вправду сокровенной сущности этой профессии сопутствует высокая трагедийная саморастрата».
Автор: Маруся Юрищева