— Это что ещё за новости? Я тебя не приглашала жить ко мне! — Надежда Васильевна уставилась на чемоданы, выросшие в прихожей будто грибы после дождя.
— Тётя Надя, а куда мне деваться? Мама же вам звонила. Месяц всего поживу, пока работу не найду, — Алина бросила куртку на вешалку, отчего та покосилась набок.
— Что значит звонила? Мне никто ничего... — Надежда Васильевна осеклась, вспомнив тот странный разговор с сестрой неделю назад. — Так ты об этом? Нина сказала, что ты, возможно, приедешь на собеседование!
— Ну вот я и приехала. Собеседование завтра. А вещи... — Алина кивнула на громоздкие чемоданы, — так это всё нужное, самый минимум.
Надежда Васильевна поджала губы. В свои шестьдесят семь она привыкла к тишине и размеренности. После смерти мужа десять лет назад квартира стала её крепостью — чистой, аккуратной, со своими правилами.
— Месяц? И куда я тебя положу? У меня тут не резиновая квартира.
— Так у вас же две комнаты! — Алина прошла в гостиную и бесцеремонно плюхнулась на диван. — Вам одной столько места зачем? Я тут переночую, а завтра мы всё обсудим.
Надежда Васильевна замерла в дверном проёме, наблюдая, как племянница достаёт телефон и, закинув ноги на журнальный столик, начинает что-то печатать.
— Ноги! — вырвалось у хозяйки. — Ноги со стола убери немедленно! Это красное дерево, между прочим.
— Ой, да ладно вам, тёть Надь, — Алина нехотя опустила ноги. — Вечно вы, старшее поколение, из мухи слона делаете. Подумаешь, столик.
— Не подумаешь, а дорогая вещь. И вообще, милочка, если собираешься остаться хоть на ночь, извольте уважать порядки этого дома.
Алина закатила глаза, но промолчала, погрузившись в телефон. Надежда Васильевна, шаркая тапочками, направилась на кухню. Руки дрожали.
Когда Нина звонила, речи о переезде не было. Так, обмолвилась, что дочка в город собирается. А теперь что? Съехала? Бросила свою великовозрастную деточку на старую тётку?
— Тёть Надь, а у вас поесть что-нибудь есть? — голос Алины раздался прямо за спиной, заставив Надежду Васильевну вздрогнуть.
— Господи, напугала! Что крадёшься? — старушка прижала ладонь к сердцу. — Я ужин себе разогрею, и тебе достанется. Если, конечно, не побрезгуешь бабкиной едой.
— Да чего брезговать-то, — Алина уже открыла холодильник и изучала содержимое. — А это что за баночки везде? Чего вы их расставили? Места только занимают.
— Это варенье! — Надежда Васильевна метнулась к холодильнику, загораживая его собой. — И компоты. И соленья. И не хватай всё подряд, руки хоть помой сначала!
Алина фыркнула, но от холодильника отошла.
— Ладно, давайте ваш ужин. У меня и так денег немного, поэтому на вашей шее тоже особо не посижу.
— И на том спасибо, — буркнула Надежда Васильевна.
За ужином Алина непрерывно строчила сообщения, изредка прерываясь, чтобы закинуть в рот очередную порцию картошки с котлетой.
— Тётя Надя, а интернет у вас какой? Пароль от вайфая скажите.
— Какой ещё пароль? У меня проводной интернет, для компьютера.
— Проводной? — Алина посмотрела на старушку как на доисторическое ископаемое. — И как мне в интернет выходить? Прошлый век какой-то!
— А мне хватает, — отрезала Надежда Васильевна. — Фильмы смотрю, в онлайн-шахматы играю. Если тебе нужно что-то другое, сама и решай.
— Завтра роутер куплю, — вздохнула Алина. — В каком вы, старики, болоте застряли! При всём уважении, конечно.
— Конечно, — процедила Надежда Васильевна, собирая тарелки. — При всём уважении.
Ночью, лёжа в своей спальне и слушая, как в гостиной ворочается на диване Алина, старушка не могла уснуть. Что-то подсказывало ей, что этим вечером в её жизнь ворвалось нечто большее, чем просто неудобный гость. И это "нечто" грозило перевернуть весь её устоявшийся мир с ног на голову.
— Надо утром Нине позвонить, — прошептала Надежда Васильевна, глядя в потолок. — Так дело не пойдёт.
Она вдруг остро почувствовала, как хрупко её личное пространство. Как легко его нарушить. И как сложно будет защищать свою маленькую крепость от чужого вторжения.
Утро началось с грохота. Надежда Васильевна, вскочив с кровати, бросилась в гостиную, откуда доносился звон посуды.
— Что происходит?! — она застыла в дверях.
Алина, одетая в короткую майку и шорты, копалась на кухне, выдвигая ящики и гремя кастрюлями.
— Тёть Надь, я яичницу хотела пожарить, а где у вас сковородки? — как ни в чём не бывало спросила девушка.
— Это мои вещи! Мой дом! — Надежда Васильевна схватилась за дверной косяк. — Я сама всё достану. И вообще, разве у тебя не собеседование?
— Так в два часа, — Алина глянула на часы. — Успею ещё. Я кофе сделала, будете?
Надежда Васильевна нахмурилась. Её любимая чашка — подарок покойного мужа — стояла на столе, наполненная чем-то тёмным.
— Это моя личная чашка, — старушка взяла её дрожащими руками. — И я пью только чай.
— Подумаешь, чашка как чашка, — Алина пожала плечами. — Я завтра свои кружки куплю, успокойтесь.
— Завтра? — Надежда Васильевна поставила чашку в мойку. — Ты завтра не уезжаешь после собеседования?
— Так я ж говорила — на месяц. Меня даже ещё не взяли, процесс долгий. Ой, а печенье можно? — Алина уже открывала заветную коробку на верхней полке.
Телефонный звонок спас коробку с печеньем. Надежда Васильевна поспешила в комнату, плотно закрыв за собой дверь.
— Нина? Это что за фокусы? Твоя дочь заявилась с чемоданами и говорит, что на месяц!
— Наденька, милая, ну куда ей деваться? Съёмное жильё нынче дорогое, а ты одна в двушке. Потерпи немножко, она девочка самостоятельная.
— Самостоятельная? — Надежда Васильевна понизила голос до шёпота. — Она мои вещи без спроса берёт! В моём холодильнике роется!
— Да ладно тебе, сестра, — вздохнула Нина. — Не обеднеешь. Ты бы ещё спасибо сказала — веселее с молодёжью.
— Какое спасибо? За что спасибо? — возмутилась Надежда Васильевна, но сестра уже положила трубку.
Вернувшись на кухню, она застала Алину за поеданием яичницы прямо со сковородки.
— Я вилку не нашла, — пояснила девушка с набитым ртом. — А мыть тарелку лень было.
— Господи, — Надежда Васильевна опустилась на стул. — У нас с тобой будет серьёзный разговор. Если ты остаёшься, надо установить правила.
— Какие ещё правила? — Алина удивлённо подняла брови. — Мне доедать надо и собираться.
— Правила моего дома, — Надежда Васильевна выпрямила спину. — И либо ты их принимаешь, либо ищешь другое жильё.
— Это полный бред! — Алина отставила сковородку. — Что за правила такие старорежимные? Не выходить из дома после десяти? Не приводить друзей? Даже душ по расписанию?
— Мой дом — мои правила, — Надежда Васильевна скрестила руки. — К тому же, горячая вода денег стоит. И вообще, меня никто не спрашивал, хочу ли я тебя принять!
— Вот именно, никто не спрашивал, — Алина демонстративно отодвинула сковородку. — Потому что должно быть само собой разумеющимся: родственникам помогают!
— Помогают? — Надежда Васильевна возмущённо фыркнула. — Когда я болела в прошлом году, твоя мать даже не позвонила!
— А при чём тут я? — Алина выскочила из-за стола. — Вы со своими старыми обидами что, на мне отыграться решили?
Хлопнула входная дверь. Надежда Васильевна тяжело вздохнула, глядя на беспорядок. Весь день она провела, перебирая в уме доводы, почему девчонке лучше уехать. И все казались железными — до тех пор, пока телефон не разрывался от звонков сестры и других родственников.
— И как я перед людьми буду выглядеть, если выгоню родную племянницу? — бормотала старушка, надраивая кухню. — Соседи скажут — совсем с ума сошла старая.
Алина вернулась поздно, когда Надежда Васильевна уже легла. Топот в прихожей, грохот чего-то упавшего, чужие голоса...
— Потише нельзя? — Надежда Васильевна выглянула из спальни в халате.
На пороге стояли Алина и высокий парень с густой бородой.
— Тёть Надь, это Стас, мой друг, — Алина улыбнулась. — Он мне роутер помогал выбирать.
— Здрасьте, — буркнул парень, снимая обувь.
— Какой ещё друг? После десяти никаких гостей, — Надежда Васильевна поджала губы. — И я не разрешала приводить посторонних!
— Да ладно вам, тёть Надь, — Алина махнула рукой. — Он на полчасика, роутер настроит.
— Никаких полчасиков! — старушка резко выпрямилась. — Немедленно пусть уходит.
— Вы чего! — Алина всплеснула руками. — У меня собеседование завтра, мне интернет нужен!
— Ладно, я пойду, — Стас попятился к двери. — Созвонимся.
Когда дверь за парнем захлопнулась, Алина повернулась к тётке:
— Вот зачем вы так? Перед Стасом опозорили!
— Перед Стасом? А передо мной не стыдно? Я чужих мужиков в дом не пускаю!
— Да кто он вам чужой? Это мой друг!
— А мне всё равно кто. Мой дом — моя крепость.
Алина закатила глаза.
— Крепость... Музей старости скорее! Вы даже пароль от вайфая не знаете, а туда же — правила устанавливать.
Утром конфликт продолжился. Надежда Васильевна, привыкшая завтракать в тишине, теперь наблюдала, как Алина расхаживает по кухне в полотенце, капая водой на линолеум.
— Ты можешь одеться нормально? — поморщилась старушка, размешивая чай.
— А что такого? — Алина пожала плечами. — Дома же! К тому же жарко.
— Дома, но не в своём, — возразила Надежда Васильевна. — Я вот тоже могу в неглиже разгуливать, но не делаю этого.
— Ну и зря, — хмыкнула Алина, открывая холодильник. — В вашем возрасте надо всё успеть.
Эта фраза стала последней каплей.
— В моём возрасте? — глаза Надежды Васильевны опасно блеснули. — Да что ты знаешь о моём возрасте, девочка? Я, между прочим, пятьдесят лет работала, дом содержала, а не на чужой шее сидела!
— Начинается... — Алина закатила глаза. — Опять про тяжкую долю и "в наше время..."
— А что я должна сказать? Ты врываешься в мой дом, нарушаешь мои правила, ещё и дерзишь! Я вообще не понимаю, кто тебе дал право здесь командовать?
— Знаете что, — Алина скрестила руки на груди. — Никто меня не просил сюда приезжать. Но уж если я здесь, давайте жить по-человечески. Без ваших замшелых правил! Я не в пансионате для престарелых!
Щёки Надежды Васильевны вспыхнули. Много лет она жила одна, привыкла к своему миру и не готова была впускать в него кого-то настолько... бесцеремонного.
— Что ж, — тихо сказала старушка. — Может, мне стоит поискать этот пансионат, раз уж мой дом больше не мой.
Неделя прошла как в тумане. Надежда Васильевна с ужасом наблюдала, как её квартира превращается в чужое пространство. Алина получила работу и теперь каждый вечер возвращалась с пакетами продуктов, которые занимали половину холодильника.
— Тётя Надя, я купила курицу. Будете? — Алина суетилась на кухне, передвигая баночки с вареньем, чтобы освободить место.
— Нет, спасибо, — сухо отозвалась Надежда Васильевна, наблюдая, как её любимая кухня наполняется чужими запахами.
— Зря вы так, — Алина пожала плечами. — Я, между прочим, стараюсь наладить отношения.
— Наладить отношения? — Надежда Васильевна горько усмехнулась. — Это когда мои вещи берут без спроса? Или когда диван в гостиной завален шмотками так, что присесть некуда?
— Да ладно вам! — Алина махнула рукой. — Подумаешь, вещи разложила. Зато я полы мыла на той неделе. Сами же просили помогать.
Надежда Васильевна промолчала. Вымытые Алиной полы напоминали поле боя — влажные разводы и запах химии, от которого у старушки разболелась голова.
Вечером раздался звонок в дверь. На пороге стояла соседка, Анна Петровна.
— Наденька, ты что? На звонки не отвечаешь? — всплеснула руками соседка. — Мы ж в шахматы играть договорились!
— Ой, прости, Петровна, — Надежда Васильевна виновато улыбнулась. — Закрутилась совсем.
— Это ещё кто? — Алина выглянула из кухни с половником в руке.
— Алиночка, племянница моя, — представила её Надежда Васильевна. — Из деревни приехала, работу нашла...
— Молодец какая! — заулыбалась Анна Петровна. — А я смотрю, Надя, ты помолодела прямо. С молодёжью-то веселее!
— Да уж, веселее, — процедила Надежда Васильевна, косясь на кухонный стол, заваленный картофельными очистками.
— Вы проходите, чего в дверях стоите, — Алина дружелюбно кивнула соседке. — Я как раз ужин готовлю.
— Нет-нет, я на минутку, — Анна Петровна махнула рукой. — Надя, так что насчёт шахмат?
— Давай в другой раз, — вздохнула Надежда Васильевна. — Сил совсем нет.
Когда соседка ушла, Алина подошла к тётке:
— А что, вы в шахматы играете? Прикольно!
— Представь себе, — фыркнула Надежда Васильевна. — Старики тоже умеют развлекаться. Без интернета и роутеров.
— Да я не в том смысле, — Алина закатила глаза. — Вы вечно всё в штыки воспринимаете! Я же просто спросила.
В этот момент входная дверь снова распахнулась — Алина, как обычно, не закрыла её на ключ.
— Привет, народ! — в квартиру ввалился Стас, а за ним ещё двое ребят с рюкзаками. — Мы за тобой, Алинка!
— О, уже! — встрепенулась Алина. — Сейчас, только переоденусь!
— Постой-ка, — Надежда Васильевна вышла в прихожую. — Это что такое?
— Да мы ненадолго, тёть, — бросила Алина через плечо, скрываясь в ванной. — У нас концерт сегодня, я же говорила.
— Ничего ты не говорила! — возмутилась старушка. — И почему они в обуви?
— Да ладно вам, бабуль, — хохотнул один из парней. — Мы на пять минут.
— Я вам не бабуля! — Надежда Васильевна гневно выпрямилась. — А хозяйка этой квартиры! И я требую, чтобы вы немедленно разулись или вышли вон!
— Чё такая злая? — парень скривился, но обувь всё же снял.
Надежда Васильевна чувствовала, как внутри закипает настоящая ярость. Ещё никогда за семьдесят лет жизни с ней не обращались с таким пренебрежением в её собственном доме.
— Алина! — крикнула она. — Немедленно выйди сюда!
— Да иду я, иду, — Алина выпорхнула из ванной, благоухая духами. — Что случилось?
— Это что за сборище? Я не разрешала приводить гостей, тем более целую толпу!
— Да господи, они меня проводить зашли! — Алина закатила глаза. — Вы как будто специально всё усложняете!
— Так, всё, — Надежда Васильевна решительно направилась к телефону. — Я звоню твоей матери. Это переходит все границы!
— Звоните, — пожала плечами Алина. — Она всё равно на моей стороне. Девчат, пойдёмте уже, а то на разогрев опоздаем.
Дверь захлопнулась. В квартире повисла звенящая тишина, нарушаемая лишь гудками в телефонной трубке.
— Алло, Нина? — голос Надежды Васильевны дрожал. — Забирай свою дочь. Я больше не могу.
— Что случилось? — в голосе сестры слышалось раздражение.
— Она заполонила весь дом! Притащила толпу каких-то парней! Разговаривает со мной как с прислугой! Это невыносимо!
— Надя, ты преувеличиваешь, — вздохнула Нина. — Обычная молодёжь. Мы в их возрасте не лучше были.
— Не лучше?! — взорвалась Надежда Васильевна. — Да я в жизни не позволила бы себе так обращаться со старшими! Называть чужих людей "бабулей"! Топтаться в обуви по чистому полу!
— Ладно, я с ней поговорю, — устало пообещала сестра. — Но ты тоже пойми — времена изменились. Не будь такой занудой.
— Занудой? — Надежда Васильевна почувствовала, как к горлу подкатывает комок. — Так вот кто я для вас. Зануда. Старая, никому не нужная зануда!
Она бросила трубку и медленно опустилась в кресло. Неужели это конец? Неужели ей придётся смириться с тем, что её маленький мир будет растоптан и разрушен, а она сама превратится в неудобную старуху, которую терпят из милости?
— Нет, — прошептала Надежда Васильевна, сжимая подлокотники кресла. — Нет, так не будет.
Утром Надежда Васильевна поднялась раньше обычного. Нацепив старенькие очки, она бережно достала коробку с документами из шкафа и начала методично перебирать бумаги.
Когда Алина появилась из ванной, благоухающая шампунем, тётка уже сидела за столом с чашкой чая и газетой.
— Доброе утро, — буркнула девушка, направляясь к холодильнику.
— Доброе, — спокойно ответила Надежда Васильевна, аккуратно складывая газету. — Нам нужно поговорить, дорогая.
— Опять двадцать пять! — вздохнула Алина. — Может, хоть за завтраком без нотаций?
— Никаких нотаций, — Надежда Васильевна положила перед племянницей лист бумаги. — Это договор аренды. Раз уж ты решила здесь жить, давай сделаем это официально.
Алина замерла с открытым ртом, не донеся яблоко до губ.
— Чего?
— Аренда, милая. Пятнадцать тысяч в месяц, включая коммунальные. Внизу реквизиты, чтобы перевести. Если согласна, подпишешь два экземпляра.
— Вы издеваетесь? — Алина отбросила яблоко. — Я ваша племянница!
— Именно, — кивнула старушка. — Но не дочь. И квартира принадлежит мне. За её содержание я плачу. Так что либо аренда, либо... — она указала на дверь.
— Мама вас со свету сживёт за такое! — взвизгнула Алина, вскакивая из-за стола.
— Сомневаюсь, — Надежда Васильевна невозмутимо отпила чай. — Я уже говорила с ней. И с Анной Петровной, и с Зинаидой Матвеевной из соседнего подъезда. И с участковым, кстати.
— С участковым?! — Алина побледнела.
— Конечно, дорогая. Незаконное проживание, шум после одиннадцати... Он обещал зайти сегодня вечером, познакомиться с тобой.
Надежда Васильевна поправила очки и добавила:
— У меня не самое крепкое здоровье. Вдруг давление подскочит от переживаний? Скорую вызовут, а там и социальные службы подключатся... — она многозначительно замолчала.
Алина ошарашенно опустилась на стул.
— Так что, выбирай, — спокойно продолжила Надежда Васильевна. — Либо аренда и мои правила, либо ищи другое жильё. Например, у подруг, с которыми вчера веселилась до трёх часов ночи.
— Я поговорю с мамой, — Алина схватилась за телефон.
— Обязательно, — кивнула Надежда Васильевна. — А я пока чайку попью.
Вечером Алина паковала чемоданы. Сестра звонила трижды, но Надежда Васильевна была непреклонна.
— Надеюсь, вы довольны! — бросила Алина, затягивая ремни чемодана. — Родная племянница на улице!
— На вокзале, а не на улице, — поправила Надежда Васильевна, протягивая конверт. — Вот деньги на билет. И на первое время. Двадцать тысяч.
Алина замерла, глядя на конверт.
— Что это?
— То, что ты заслуживаешь, — Надежда Васильевна впервые улыбнулась. — Не за то, что устроила здесь бедлам, а просто потому, что ты моя племянница. Но помни: моя квартира — моя крепость.
Когда за девушкой закрылась дверь, Надежда Васильевна медленно опустилась в любимое кресло. В квартире стояла блаженная тишина.
— Кажется, этой крепости я ещё смогу послужить защитницей, — прошептала она, поглаживая подлокотники.