Рабочая командировка на двое суток в Махачкалу не оставила времени для наблюдения обычных туристических видов. Даже из города выбраться было некогда: день приезда - день лекции - день отъезда. Так что эти фотографии неполно и случайно передают образ столицы Дагестана. Первое и очень поверхностное мое знакомство.
Махачкала оказалась городом-миллионником, увеличившим свое население наполовину и ставшим таким за последние лет пять. Теперь примерно половина жителей республики - столичные обитатели.
Город начинается почти от аэропорта и весь объят строительным азартом, строятся решительно все и каждый. Рабочих на стройки не хватает, очередь на них растягивается более, чем на год. При этом строят на 90% очень скромное и практичное жилье, дворцы встречаются чрезвычайно редко.
Застройка центра города состоит из раритетов времени первых лет советской власти, жилья 1960-70-х, современных высоток и реконструкций, скрывающих под современными фасадами неизвестно какие десятилетия. Фрагменты городского пейзажа напоминают Крым, Турцию и даже Индию.
Дагестанский музей изобразительных искусств им. П.С. Гамзатовой обладает небольшой и достойной коллекцией, представляющей как мировое, так и русское с советским искусство.
Я не силен в прикладном и народном искусстве, но намного больше прославленных работ мастеров из Кубачи меня впечатлила каменная резьба и деревянные экспонаты: от поставцов до стен-перегородок.
Коллекция западного и даже немного искусства Востока представляет суммарные вкусы отдельных просвещенных ценителей Российской империи, предметы из чьих собраний влились почти во все советские государственные музеи. Римские бюсты, классичная бронза, академическая живопись и мебель как искусство. Неизвестные темпераментные итальянцы и старательные известные немцы, восточный экзотический жанр и западные чопорные типажи, фарфоровая посуда для престижной демонстрации и живописные истории для анекдотических удовольствий.
Есть очень хорошая школа вроде бы Тициана, но даже если и не Тициана, всё равно хороша и конкурентов ей нет.
Есть фрагменты гигантской батальной панорамы Франца Рубо "Штурм аула Ахульго" (1890). Как поясняет фотография несохранившегося мега-супер-сверх-полотна - длина 12 метров при высоте 1,20, от него осталось лишь несколько процентов площади, и эти три фрагмента производят впечатление археологических раритетов.
Компактно, но хорошими вещами представлен авангард. Пообъемней показана русская реалистическая линия, с обязательным Айвазовским и Левитаном.
Сценка Г.С. Седова могла бы называться: "Угощайтесь, Ваше благородие!". Судя по ноздрям любителя понюшек, это Ноздрёв. Борзой щенок на это же намекает.
Самая загадочная работа в музее - полотно Генри Хюкленброка (1871-1942) "Осенний визит" (1899). Про самого автора крайне мало сведений, наверняка известно только, что начинал он свой творческий путь в компании неизвестного еще тогда Матисса. Затем довольно долго работал как художник, но произведения не сохранились. Есть версия, что родственники уничтожили его работы по причине умственного нездоровья их автора, но сведения эти не подтверждены документально. Картина из собрания музея, даже до знакомства с небогатой биографией художника, сразу производит странное впечатление. Композиция оригинальна, чтобы не сказать резче. Символизм отчаянно борется с импрессионизмом. Живопись при всем этом отличается хорошим качеством и цветовая композиция своеобразно убедительна. Что-то передано очевидно, вроде опыта зрелости и наивности юности, сопоставление молодой хищницы и пожилой резонерки поддерживают различные символические детали, которые наполнены авторской трактовкой. На драпировке сверху по центру висит кожа крупной змеи, возможно, питона. В птичьей клетке с трудом обнаруживается почти скрытый фигурой попугайчик. Из руки развратницы падают листы письма, на столе в тарелке лежат апельсины. Прекрасная загадочная история ждет, что называется, своего пытливого исследователя.
Я прочел в музее лекцию о ленинградских художниках в Блокаду, версия которой в записи доступна здесь. Слушатели были замечательные, большая часть - учащиеся художественного училища.
После лекции меня ждал заслуженный отдых у моря и прогулка по вечерней Махачкале.
Местные джигиты водят ловко, уверенно и в своем удивительном стиле, который позволяет не мучить себя ПДД и не допускать аварий. Машин очень много, в центре не обходится без пробок, но водители лихачат без злобы и оскорблений.
Одно из замечательных и приятных открытий - очень хороший бытовой русский язык. Собственно не русский язык я за двое суток почти не слышал. Удивительно каждый раз, видя как беседует взрослый сын с пожилой матерью, или болтают подружки, или капризничает малыш, слышать очень чистую русскую речь с небольшим местным акцентом. В нашей как бы культурной столице слов-паразитов, не выстроенных фраз, англицизмов и жаргона в быту невероятно много. Не говоря уже об обсценной лексике, которая вяло пачкает даже самые не эмоциональные разговоры.
Возможно, дело в наследственном особом отношении к слову. И прежде всего устному слову, которое и сохраняло культуру языка в дописьменную эпоху у кочевых народов. Отсюда же отношение к ее носителям - поэтам как к лучшим из лучших, особым людям, почти небожителям с земной миссией сохранять память всего народа. Недаром в Махачкале больше всего памятников поставлено именно поэтам. К тому же количество народностей Дагестана, которых более 30-ти, органично поставило именно русский язык на место инструмента межнационального общения. Осталось добавить, что вся столица оформлена цитатами из Расула Гамзатова, а национальный музей изобразительных искусств носит имя его супруги.
Ну и в завершении про коньяк: не попробовал. Вот что на низком уровне, так это алкогольная субкультура, в обычных кафе даже пиво нет в меню.