— Гриша, напомни мне: твоя мама всегда была такой тихой или после семейного совета её как-то специально надрессировали? — Мария, ухватившись обеими руками за кружку, смотрела на мужа с таким выражением, будто сейчас сварит борщ, но не из свёклы, а из него.
— Да ты что, Мариш! Она у меня ангел! — самодовольно расправил плечи муж. — Всегда поддерживает, никогда лишнего слова!
— Поддерживает? — Мария придвинула сахарницу, осмотревшись — вдруг под стол уже прячется «ангел» для внезапной моральной атаки. — Прилипла к нашему дивану крепче тебя. Только ты хотя бы от телевизора иногда встаёшь, а она, прости господи, уже неделю мои тапки носит. И только молчит, как рыба в духовке!
Гриша покраснел, но молчал. Молчал — это он у матери, похоже, отработал до автоматизма.
А всё началось три года назад. «Семья — это прежде всего поддержка», — мечтательно думало Марья, выходя замуж. Её поддержали: понесли подарки на свадьбу, правда, больше друг другу, чем молодым. Свекровь вручила ей коробочку с пыльным чайным сервизом и улыбнулась скромно-скромно:
— Всем бы такой невестки — тишина-ааа… как будто и нет.
Вот так и запомнила Маша тот день.
«Тишина-а» — не девиз, а стратегия её новой родни. За три года Мария так и не услышала от неё ни упрёка, ни сочувствия, ни «добро пожаловать». Впрочем, если быть честной — вообще ничего не слышала.
Подруга Маша говорила, что это идеальный расклад: «Главное — чтоб свекровь не лезла!». Но этой игнор-магией была скрыта смертельная ловушка.
Свекровь жила на другом конце города, смотрела на Марию сквозь, звонила Грише на работу — редко, но метко.
— Ну и что такого? — защищался муж, — У неё возраст, ей тяжело ездить. Ты бы помогла, если б могла, моя ты…
«Ключевая ошибка! — подумала Маша. — Помочь я ещё не согласна!»
Но выяснилось, что переехать свекрови помогла сама судьба. В её квартире потёк стояк. Давно. Течь росла, как аппетит у студентов к концу месяца, и однажды развернулась полноводным потопом. Вызвали сантехника, и тот вынес суровый вердикт,
— Все трубы сносить. Тут или капитальный ремонт или лодки заводите.
Ремонт — этим словом можно загнать мужчину на стройрынок, женщину — в истерику, старушку — к родственникам.
Свекровь, не сказав ни слова, позвонила сыну через десять минут после осмотра:
— Дети, у меня насморк, а воняет везде краской, — только и сказала она и положила трубку.
Через два часа дама стояла у порога квартиры Марии и Гриши с одним саквояжем (размером с тележку для «Ашана») и восемью пакетами типа «себе-мне-ну и пусть Марья не обижается».
— А вы тоже мне рады, — с крошечной улыбкой сказала свекровь, будто не сомневалась.
— Рады-рады, куда ж мы денемся, — растерянно выдохнул Гриша.
Всё могло бы обернуться милой комедией, если бы та самая «тихая свекровь» не оказалась типичной героиней анекдота: кажется, её жизненный принцип — делать гадости огородами.
Встает раньше всех — варит свою кашу, но ровно столько, чтоб Маше не хватило.
Полотенце уносит с собой в спальню. Молча.
Мамина аллергия на бытовые приборы вспыхнула с новой силой: стирать научилась, только когда на белье уже можно было сажать картошку.
Да что там! Даже телевизор у свекрови не работал без трагедии.
— Гриша! — доносился истовый шёпот из ванны, когда Маша мыла голову. — Гриша, иди, помоги мамочке: у неё телек пищит.
Телек не пищал. Это пищала свекровь, когда заканчивалась мелодрама.
Мария терпела. Терпела молча, потому что дома воцарилась «секта тишины». Никто не ругался. Все тихо страдали.
Вскоре Гриша предложил:
— Давай второго ребёнка!
— От радости? — сарказм выплеснулся раньше, чем кровь от кофе. — Может, у твоей мамы сначала спросим, не подцепил ли кто-нибудь ковид?
Гриша обиделся. На полдня.
За это время Мария успела отчитать свою мать, отправить дочку в школу, собрать документы на ипотеку (почему бы и нет, когда жизнь — сплошная ипотека?).
Однажды вечером, когда свекровь в третий раз за неделю переложила Маринины вещи в комоде («они тут лучше лежать будут»), Мария не выдержала:
— Зоя Леонидовна! Может, вы расскажете мне, в чём проблема? Я, честно говоря, ожидала войны, а тут оккупация на минималках. Где ваши претензии? Где ваши крики?
Зоя Леонидовна подняла бровь:
— А смысл ругаться? И так всё понятно.
Эти её слова Мария ещё долго прокручивала ночью. Поняла страшную истину: жизнь — не сериал, тут злодеи молчат, пока не добьются своего.
Вскоре начала теряться посуда, продукты исчезали, дети возненавидели кашу (и Машу за компанию), муж стал ночевать у ноутбука.
Свекровь, словно профессионал спецопераций, целыми днями листала газету с объявлениями о квартирах — и молча выкладывала вырезки на Маринин столик.
«Где ты их берёшь, мама?»
— Всё равно нам жить раздельно, — отвечала та, не меняя выражения лица, — Молодые должны быть самостоятельны.
Мария в отчаянии набрала подругу:
— У меня тихая война, Тань. Эта свекровь — она... агент молчания.
— Ну, значит, сама уйдёт! — оптимистично вздохнула Таня.
Сама свекровь не собиралась уходить. Она просто завела новую подругу — соседку снизу, использовав Машу в качестве бесплатной компаньонки:
— Мария, сходи, купи мне хлеба, пожалуйста.
— Скажите сыну.
— Он работает.
— А я?
— Ты же дома.
Странно, откуда силы у этой тихой женщины каждый день расставлять акценты?
Терпельчева, как называли её ещё в родной деревне, обладала навыками тибетских монахов. Всё делать бесшумно — но так, чтобы тебя все заметили!
Переворот. В один прекрасный (для Маши) день Гриша пришел с работы и объявил:
— Всё, мама решила съехать. Говорит, вы поссорились.
— Мама решила? — Мария нахмурилась. — Что же она, всадник Апокалипсиса, теперь всегда будет объявлять нам решения?
В тот же вечер собрали семейный совет. В тишине и при выключенном телевизоре.
— Я ухожу, — объявила Зоя Леонидовна. — Тут меня никто не ценит.
Гриша попытался что-то вставить, но мать отрезала:
— Молчи, сынок. У тебя ещё будет шанс...
После выхода мамы атмосфера в квартире нисколько не наладилась. Гриша стал приходить поздно, выглядел потерянным — без материнской опёки мужчина страдал отсутствием пункта «уже всё решено».
Мария почувствовала облегчение, но ненадолго: начались звонки от родственников. Все были уверены, что Мария злая ведьма, вышвырнувшая беззащитную женщину на улицу. Точнее, однокомнатную квартиру, где Зоя тут же собрала таких же «выгнанных» подруг.
Гришу стало «жалко». Себя.
Через месяц Мария услышала вечером:
— Ты не могла бы быть помягче с мамой… ну и вообще... Мне одиноко.
— Гриша, мужики обычно так говорят, когда придумали себе новую девушку, а старой внезапно стало не хватать зарплаты.
— Да ну тебя, — буркнул муж.
— Ну, «ну тебя» — это не роспись в ЗАГСе. Дальше что?
— Я... мне надо подумать.
— Думай.
Думал он три дня. За это время Мария сложила его рубашки в чемодан, вывезла в коридор и написала ему список: «Пятничные носки и субботние трусы выданы. Мамины котлеты в морозилке. Телевизор — не твой».
Гриша ушёл к маме. Под аплодисменты Маши и детей.
Следующие две недели она наконец-то высыпалась, перестала пить валерьянку и впервые за три года смотрела сериалы сама, с попкорном, а не с разбросанными носками мужа по полу.
Потом началась фаза «благодарной независимости». Друзья завалили её предложениями о работе (ещё бы! Без мужа можно работать хоть сутки — никто не требует борща и носков). Дети вдруг стали самостоятельнее, квартира — тише, соседи — приветливее.
Свекровь, между прочим, раз в неделю присылала ей смс: «Могу вернуть моего сына?» — и сердитый смайлик.
Ответ был неизменен:
«А где у вас, Зоя Леонидовна, пункт НЕ ПРИНИМАЮ ВОЗВРАТ?»
Муж через месяц пришёл на поклон:
— Мариш, ну может, дадим друг другу второй шанс? Я уже понял, что без тебя всё рушится!
— А тапки ты тоже понял, где мои? — съехидничала Мария.
— Ну, ты же знаешь, мама любит…
— Знаю-знаю. Теперь так: живи с мамой, и пусть вам обоим будет тихо. На меня не рассчитывай.
С тех пор Мария научилась любить себя, детей и жизнь без шумных, но очень тихих родственников.
А свекровь… Свекровь по-прежнему была «ангелом». Только для соседок по подъезду. Для Маши она осталась героиней молчаливых анекдотов.
Мораль сей басни: Если в доме поселилась тишина такой плотности, что дерутся даже тараканы — знайте: виновата не погода, а тихая свекровь. Не паникуйте, не терпите — наслаждайтесь свободой. И помните: сама жизнь выносит родню туда, куда им и положено. С вещами. Всё остальное — бонус.
P.S. Гриша теперь живёт с мамой в однушке и каждое утро отпаивает её чаем без сахара: сахар, по словам Зои Леонидовны, — зло, особенно женское.
Автор: Елены Стриж ©
Нравится рассказ? Тогда поддержите его. Автору будет приятно видеть ваши репосты, рекомендации друзьям, комментарии и лайки... )) Ну и конечно, не забудьте подписаться на канал!