СКАЗКА ПРО РЫБАКА АНДРЕЯ
Рыба утонуть не может, так говорил мне мой дед, а я удивлялся, ведь никогда не видел его с удочкой.
Странная история, я тоже не рыбак, хотя понятие имеется, даром что ли на Камчатке семь лет и зим прожил, там без разницы, рыбак ты или нет, бери спиннинг, готовь блесну из старой мельхиоровой ложки, придёт весна и короткое лето за ней, и в реке появится столько рыбы, что вовсе и не важно, рыбак ты или нет. Она и зимой есть эта рыба, но тут я пас, не люблю я зимнюю рыбалку, а корюшку люблю, парадокс.
К ловле гольца на Радуге и Асхаве – это реки тамошние меня пристрастил соседский пацан, что из камчадалов, в каком поколении не скажу, но явно не в первом-втором. Я сидел на скамейке у подъезда, курил, а он рядом возился со снастью рыбацкой, улыбаясь своим мыслям, даже посмеиваясь иногда, словно вспоминал анекдот смешной.
- На кого пойдёшь? – решил я прервать молчание.
- На гольца, самое время ему, уже поднялся! – Ответил сосед и вдруг глазки, и без того узкие, превратились в щели, а обветрено-загорелое лицо стало серьёзным.
- Хочешь, пойдём со мной? Научу тебя гольца блеснить, и на петлю в ямах ловить. Только на машине прям до места не доедем, идти по распадкам придётся до первого плёса.
Предложение было неожиданным, и я внезапно на него согласился, так я и познакомился с Камчатской рыбалкой, и учителем моим был Фёдор Лукин – пацан лет 12 из местных, в ком столько кровей местных и пришлых было намешано, что я затруднился бы с ответом, к какому роду племени он принадлежал. Конечно, имя и фамилия у него были таковы, потому что когда-то в давнишние времена при раздаче паспортов корякам, ительменам, эвенам, алеутам и другим народам особо не мудрствовали, и большинство получало вполне себе привычные для нас имена и фамилии, а меж собой как друг друга звали, так и продолжали, вот только я в жизни эти наборы звуков повторить бы не смог.
Рыбалка удалась и в рюкзаке мы много хвостов принесли, но заядлым я так и не стал, не моё.
А когда уехал домой, то и вовсе о рыбалке позабыл, пока однажды с юга не возвращался на поезде, и на станции Тимашёвская вышел перекурить на воздух, и в нос мне не ударил стойкий запах вяленой рыбы. Весь перрон был в рыбе. В разной, но царил среди прочих толстолобик, разрезанный по хребту, и разваленный как на лопате. Я не устоял и купил парочку, а после пожалел, что всего парочку, таким вкусным он был.
И вспомнил корюшку, и хариуса, и навагу, и треску, и гольца, и, конечно, все разновидности красной, что были представлены в камчатских речках.
Вспомнил я и Федю, с которым мы однажды оказались на берегу Тихого океана, когда он меня со своим дедом-шаманом знакомил. Я-то по природе своей скептик, и не особо в сказки верил тогда, сам ещё своих не сочинял, а из бабушкиных вырос, так мне тогда казалось. В шамана я не поверил, думал так, присказка, ну или мало ли как человека кличут. А напрасно, вот только окончательно я это понял недавно, потому что свела меня жизнь со старым монахом, с очень словоохотливым старым монахом, с таким старым, что мне даже показалось, что лет ему гораздо больше ста. Но я человек современный, скептически настроенный, потому это наваждение быстро отогнал от себя подальше, впрочем, недолгим был момент сомнений в древности старца, но обо всём по порядку.
Ехал я домой после вечерней экскурсии, улыбаясь своим мыслям, вспоминая детали автомобильной прогулки, легенды, которыми я поделился с гостями, тайны, которые до сих пор проходят под грифом «Совершенно секретно», и думал, что здоровый скептицизм любого умного человека, привыкшего задавать себе вопросы повышенного уровня сложности, вполне себе понятен. Ну, не отвечает наука на все вопросы, а иногда и агрессивно наставляет, что данные вопросы – ересь. Вот только вопросов меньше не становится, скорее наоборот, и это пробуждает любопытство сильней прежнего.
Дорога змеилась ночной серой лентой, фонари выхватывали из темноты световые пятна, за пределами которых так легко представить существование сказочного мира, и летняя ночь была нежна, как и полагается времени белых ночей в наших широтах. Тут я и заметил его, странного человека на обочине, который, заслышав шорох шин, развернулся лицом к фарам, и поднял руку, голосуя в надежде на попутку.
Важное отступление, которое необходимо, если вы едете один в тёмное время суток, то вот моя рекомендация – не останавливаться на поднятую руку, особенно, если вы сами за себя постоять не умеете, мало ли, кто на ночной дороге встретиться может. Безопасность превыше всего. Но я не из пугливых, опыт у меня имеется в разных делах, так что я не раздумывая остановился, но двери сразу открывать не стал, а приопустив стекло с пассажирской стороны поинтересовался у путника, куда ему надобно.
- А куда ты сам путь-дорогу держишь, сын мой? – Вопросом на вопрос ответил пешеход, оказавшийся старцем в монашеской рясе с капюшоном, что меня удивило, подобных одеяний я на наших монахах не видел прежде.
- В Сестрорецк домой. – Зачем-то подробно ответил я.
- Можешь меня старика до съезда на дамбу подкинуть, мне на остров надо, свиданьице предстоит с хозяином острова. – Ответ породил кучу вопросов, но вида я не подал, знал, в дороге беседа скучной не будет.
- Присаживайтесь, как я могу вас величать, дорога хоть и не дальняя, но приличия требуют! – Сказал я и улыбнулся своим мыслям, что как-то легко перешёл на язык моего визави.
- Вот спасибо, мил человек, Андреем меня зовут, отчество тоже есть, но давай уж по-простому, можешь так и обращаться – Отец Андрей! – Ответил старик и каким-то плавным, словно бы он на мгновение стал жидким, движением уселся на переднее сиденье, закрыл дверь, откинул капюшон и, сияя белоснежной улыбкой, повернулся ко мне, подмигнул и добавил, - Поехали!
Мы дружно рассмеялись, я включил поворотник (привычка), и быстро вышел на крейсерскую скорость, благо, пустынная трасса располагала.
- Резво нынче кони скачут, в мою юность мир поспокойнее был, неторопливым, люди многое успевали при этом, парадокс, но это на первый взгляд, сейчас все быстрые, а времени не хватает, забыли люди, что в делах важных спешка вредна, да и понятия о важности сильно поменялись. – Старик говорил улыбаясь, только в голосе слышалось огорчение, не назидательное, а простое такое, человеческое огорчение, когда ты что-то знаешь, но видишь, что людям твои знания не нужны. Злости нет, просто лёгкая грусть, мол, заблуждайтесь, ваше право, с советами уже не лезу.
Я его понимал, ежедневно выслушивая от разных людей сетования на скоротечность времени, и на то, как у них руки не доходят до базовых вещей, при этом эти же люди тратят время на что угодно пошлое, склоки, суету, самообманы, жалобы, сеть (хорошее слово для того, куда всех поймали нехорошие рыбаки).
- Зато, перемещаемся быстро, - Примирительно пробормотал я, - Как рыбы в воде скользим по своим делишкам.
- Как рыбы в воде, - Эхом повторил старик, - А знаешь почему рыба – символ вечности и Сына Божиего?
Переход был внезапным, я даже тряхнул головой, думая, что мне послышалось. Посмотрел на Отца Андрея, а он смотрел на меня очень серьёзно, не моргая, слегка прищурившись, и за этим прищуром я видел такие бездны знаний, мудрости, опыта, времени, что не отважился перевести в шутку этот вопрос, а лишь пожал плечами, тем самым предлагая старику блеснуть эрудицией.
- Ты же знаешь, как и где селились люди издревле, вдоль водных путей, потому что иных и не было, а тут тебе и вода, и земля подле рек богатая, и путь к соседям, а если прижмёт, то лучше крепостных стен заслон. И что самое важное в любом селении – правильно, вопрос прокорма, а река это и тот самый прокорм, если ты умеешь рыбку ловить. Если Прометей людям даровал Огонь, то «самзнаешькто» научил оных делу рыбацкому, вспомни, кем были первые апостолы, начиная с моего тёзки, кхех. Но на самом деле Мессия нас и научил, и удочкой пользоваться и сети плести, так вот дело обстояло, рыба чиста, даром что ли её Отец Небесный пощадил, ведь Великий Потом всё смыл, все грехи покрыл водой, очистил, а поди ж ты, рыбу потопом не уничтожишь, она в воде и живёт, дом это её. Оттого и символом является. Странно, что в школах этому не учат, ведь на поверхности лежит, можно сказать – примитивная логика. Ах да, забыл, логику в школе нынче не преподают, смешные вы, право слово. Да и по воде аки посуху Христос не пешком ходил, сам уж додумайся как.
Рыбак раньше в уважении был, кормилец, у них даже связь с Нептуном имеется, Александр Сергеевич умница, именно рыбаком старика назначил, видать, знал что-то, допуск имел. А Золотая рыбка – гонец от Посейдона, вот тебе и весь сказ, да кто ж читать вдумчиво будет, только самые примитивные слои и способны увидеть.
Слово за слово, я не заметил как, но мы уже мчались по дамбе, я улыбнулся, вот старый, заболтал меня, но было так интересно, что маленький крюк с заездом в Кронштадт и петлёй-то считать нельзя было.
- Отец Андрей, сколько тебе лет и к кому ты на остров едешь? – Я и сам из Кронштадта, потому мне так интересен адресат моего пассажира был, а про возраст как-то само собой вырвалось.
- Лет мне много, так много, что я сам уже не помню, как свою первую рыбу поймал, и как потом учить людей делу рыбацкому по миру пошёл, а еду я к тому, кого ты сам однажды возил, когда в такси подрабатывал, так-то, сын мой, жизнь – череда хитросплетений, и ничего в ней напрасным не бывает, и случайного в ней тоже нет, просто не все нити и связи человек увидеть способен, ну так, то не его вина.
И тут я вспомнил свою ночную поездку с «Последним пассажиром» (https://dzen.ru/a/YAf_yaG5fh8ak7uF ), и подумал, что везёт мне на случайных пассажиров, которые, как выясняется, вовсе и не случайные. Думаю, той самой летней ночью я вёз Андрея Первозванного – рыбака и ловца душ человеческих. Да и дед моего соседа, теперь я это понимаю, реальным шаманом был, ведь сказал он мне на прощание, когда мы уходили, что встречу я на своём пути Первого рыбака, вот же, как в воду глядел получается.
Теперь собираюсь купить удочку, и летне-осенними утрами посиживать с ней на берегу озера Разлив, наблюдая как дымка скользит над водой, как тихо постукивает сухой тростник на ветерке, как что-то бормочет волна, и гадая, о чём же поют птицы. И если поймаю Золотую рыбку, то отпущу её так, без всяких желаний, я-то внимательно сказки Александра Сергеевича читал.