—Марина, ты не понимаешь! Она несчастная сиротка! У нее кроме меня вообще никого не осталось! Куда она одна? Совсем юная девчонка! Ей замуж выходить, семью строить…а кто ее, ТАКУЮ, замуж возьмет? Неужели в твоем жестоком сердце не появилось ни капли сострадания? – Ираида Марковна умела говорить ярко, красочно и весомо. Так, чтобы собеседник начинал ей верить, проникаться сказанным и выполнять то, о чем она просила.
Но ее дочь, Марина, была опытным бойцом и с одного лишь взгляда на походку матери могла сказать – зачем родственница неслась к ней. Так было и сейчас. Едва заметив фигуру матери за окном, Марина сокрушенно вздохнула:
—Не иначе, как несравненная Ираида Марковна нашла себе новый объект приложения своего безграничного сострадания. Мать Тереза, говорят, и та меньше людям помогала, чем моя маман! Вить, а может, ты ей скажешь, что меня нет?
—Марин, ты можешь от нее вечно прятаться, но рано или поздно все равно придется встретиться лицом к лицу с ее безграничным альтруизмом. Я не понимаю, как тебе все это не надоело? Откуда в тебе столько терпения? Это же не нормально! Тебе почти сорок, но ты так и не научилась в общении с матерью выстраивать личные границы. Поэтому сейчас я говорю, что ты дома и ухожу. А когда вернусь, надеюсь ты направишь ее по известному адресу с ее бесконечной помощью всем страждущим! – Виктор решительно встал и направился к двери. У входа она замешкался, впуская в квартиру горячу любимую тещу, помог ей снять пальто, а сам спешно ретировался.
В общем и целом отношения зятя и тещи можно было назвать мирными и даже теплыми. Особенно в те редкие моменты, когда она, с присущим ей энтузиазмом, бросалась помогать всем несчастным на свете. Зять лишь иногда осаживал ее, но никогда не вступал в открытую конфронтацию, оставаясь этакой «Швейцарией» в общении матери и дочери.
Марина уселась за стол, словно он был стеной, которая помогла бы женщине отгородиться от матери и научиться отстаивать свои границы.
—Привет, дочь! Чай пьешь? Мне тоже налей! Хотя, давай сразу побольше ставь. Мне надо в термос налить и бутербродов нарезать. Понесу Петьке, его накормить надо хотя бы раз в день, а то вовсе околеет! – Мать спешно разбирала сумку, выставляя на стол пустые контейнеры, в которые дочь должна была спешно «настрогать» бутербродов и положить что-то горячее для маминого крестника - алкоголика, живущего в подвале соседнего дома.
—Нет, мам, я не стану ничего делать! – Марина говорила тихо, но решительно.
—Чего? Прекрати бубнить под нос, сколько раз говорила – тренируй дикцию!
—Мама, я больше не участвую в твоих благотворительных акциях. А если ты не прекратишь это делать, я тебя психиатру насильно покажу. Твое поведение – не норма. Это диагноз, из-за которого страдает вся твоя семья. Твоя нормальная, адекватная семья, а не тот «шлак», которому ты уделяешь все время! – С каждым словом Марина все повышала тон, пока не перешла на крик.
Казалось, мать меньше всего ожидала такой реакции от дочери. Долгие годы Марина молча мирилась с причудами родительницы, но только сейчас, с помощью и при поддержке мужа, решилась провести черту.
—Ах, вот ты как? Сама, значит, пьешь-ешь сытно, спишь в тепле, а мне не разрешаешь обеспечить нуждающимся хотя бы минимальную помощь? Это как у тебя вообще язык повернулся сказать такое? Да у меня, в отличие от тебя, кусок в горло не лезет, как вспомню, сколько вокруг голодающих.
—Вот об этом я и говорю, мам. Твоя забота перешла в патологию. Ты просто не можешь жить нормально и наслаждаться жизнью, пока в мире остались несчастные. Но ты не Господь Бог. Ты не можешь всем помочь! Да чего уж там – половине твоих «подопечных» помощь вовсе не нужна. Вернее, не такая помощь. Им врач нужен, нарколог в основном! А ты их в хорошую жизнь тянешь. А они ее профукали. Добровольно, заметь.
Пока женщина пыталась осмыслить бунт, который устроила ей дочь, перед глазами Марины пронеслась последняя пара десятилетий ее жизни. Марине было тридцать восемь, восемнадцать из которых мать активно занималась благотворительностью.
Сколько Марина себя помнила, мать была добросердечной и жалостливой женщиной. Но когда семья жила бедно, особенно помогать страждущим не получалось. Сами жили скромно, перебиваясь дачными дарами и «благодарностями» от коллег отца, который имел поистине золотые руки, делая знакомым крупный и мелкий ремонт.
Когда же отец Марины занял приличную должность, в доме появились свободные средства, мать открыла для себя благотворительность, да так, что взвыли все.
В доме постоянно стали появляться какие-то дальние родственники, соседи и просто «несчастные», которых требовалось «хотя бы накормить». «Хотя бы» выливалось в полноценный обед, который быстро истощал продуктовые запасы и требовал все больших финансовых вложений. Дачные запасы таяли до наступления зимы, но Ираида только радовалась, что смогла помочь такому большому числу нуждающихся.
Некоторых особенно любимых и бедных родственников мать оставляла пожить на пару дней. Марина не могла дождаться, когда закончит школу и уедет из дома, освободив место для страждущих, так как мать постоянно подселяла к ней в комнату каких-то неизвестных людей.
После того, как Марина вышла замуж и стала жить своим домом, мать решила расширить спектр помощи, так как ей показалось, будто у дочери слишком много «ненужных» вещей.
Например, все игрушки и детские вещи, из которых едва успевала вырастать дочь Марины Катюша, быстро раздавались родственникам с более скромными финансовыми возможностями. Попытки поговорить с матерью не имели ровным счетом никаких результатов.
—Мама! Прекрати выгребать из моих шкафов вещи! Мне они самой нужны! – Однажды заметила дочь, обнаружив мать с сумкой, наполненной детскими вещами.
—Прекрати! Мне за тебя стыдно! У тебя вон сколько денег, ты можешь новое купить. А есть люди, которым даже твое подержанное добро за радость. Вот, например, отличная зимняя курточка! Как раз будет Леночке, Петровых младшей дочке!
—Мам, она и моей Катюше хорошо еще! Я ее не собираюсь отдавать, положи назад! К тому же, мы с мужем планируем еще детей, и покупать все вещи заново слишком накладно. Я рассчитываю одевать второго ребенка в вещи первого.
—Не ври! Ты все новое купишь. Ты у меня избалована до без меры. Небось, только я за порог, ты все на помойку относишь. А я вещи спасаю, даю им новую жизнь!
Когда аргументы Марины иссякли, она просто сменила замки и не дала матери ключ, так как Ираида Марковна не единожды была поймана на краже детских вещей и игрушек из дома дочери. Серьезный разговор не дал результатов, Марина подключила мужа, который строго отчитал тещу и предупредил, что в следующий раз напишет заявление в полицию. Ссориться с зятем Ираида не любила, поэтому пообещала так больше не делать.
После того случая, мать не общалась с дочерью почти год. Причем виноватой оказалась именно Марина. Ее муж Виктор в глазах тещи был святым мужчиной, которому досталась сварливая жена, поэтому он вынужден был нагрубить любимой теще. За год, что мать не появлялась в гостях, Марина сумела накопить неплохой запас детских книжек и дорогих игрушек. У Катюши появился велосипед и ролики. К сожалению, терпеть отсутствие материальной помощи в ее благом деле дольше, Ираида Марковна не смогла, поэтому сменила гнев на милость, сама написала дочери и сообщила, что готова простить ее.
Марина, понимавшая, что, примирившись с матерью, снова вынуждена будет страдать от ее альтруизма, готова была сохранить заведенный порядок вещей. К счастью, Ираида немного поубавила пыл и помогала уже не так активно. Скромной зарплаты не хватало на всех страждущих, поэтому необходимо было срочно завлечь дочь в свои сети.
Несколько недель после примирения мать приходила к дочери только для того, чтобы рассказать о какой-то несчастной семье, молчаливо выжидая, что Марина сама предложит помощь.
—Мариночка, я когда этих несчастных вижу, у меня сердце кровью обливается. Отец судимый, работу нормальную не может найти, мать с детками дома сидит. Там совсем малыши еще. А она, молодец, не хочет малышей в сад отдавать. Как им без матери-то!
—Мам, я с тобой не соглашусь! Я Катюшу в два годика в садик отдала и на работу вышла. Твоя знакомая, по моему мнению, просто лентяйка. А муж ее, если завел семью, должен любую работу хватать, лишь бы обеспечить жену и детей всем необходимым. Помнишь, как папа делал? Вместо отдыха по вечерам у соседей проводку чинил и телевизоры.
—Ты не понимаешь! Его не берут на хорошую работу. А на остальных копейки платят.
—Поэтому лучше сидеть дома? А добрая тетя Ираида притащит еды, одежды и в доме приберется, правда? – Марина даже не пыталась скрыть сарказм.
—Марина! Какая ты жестокая! Как ты так можешь?
—А как они могут? Мы с мужем решились на одного ребенка, второй не получился пока, но мы ради Катюши готовы копытом землю рыть, чтоб она обеспечена была всем необходимым. А эта твоя семейка сидит хорошо на шее общества, как болячка! Разве так можно? Не буду работать, так как платят мало! А где много платят?
—Мы с тобой словно на разных языках говорим… ты не в силах понять простых людей. Ты выросла в достатке. Мы с отцом тебя избаловали! Не знала ты нужды!- Казалось, мать жалела, что в свое время не лишала дочь элементарных удовольствий.
—Мам, ты серьезно? Это меня избаловали? Это я в достатке выросла? Да мы жить-то хорошо начали только к окончанию мной школы. А до этого я прекрасно ходила по пять лет в одной юбке и с одним портфелем. И ничего, не ныла! А помнишь, когда мне купили первую куклу Барби? В десятом классе! И я не просила ее, не жаловалась. Знала, что у вас нет возможности. А эти твои «несчастные» сидят и ждут, когда им все на блюдечке принесут. Да еще и выбирают, что взять, а от чего нос воротить. Пока ты нас своим вниманием целый год обделяла, я разок отнесла этой твоей вечно нуждающейся семейке пакет детских вещей с Катюши. Не новых, но приличных. На улице в песочнице как раз пойдет сидеть. Так эта твоя дамочка лицо скривила и не взяла! Мол, ее детям все новое подавай! А моя Катя в то же время ходила в ношеных вещах с детей моих подруг. И я им рада была!
—Это совсем другое! Тебя послушать, так ты у меня самая несчастная! – Ираида решила не давать дочери возможность одержать верх в споре.
—Нет, я счастливая! И на свое счастье я сама заработала. При этом, я с благодарностью принимаю помощь и поддержку. И сама люблю помогать тем, кому это действительно надо. А те, кому помогаешь ты – язвенные раны на теле общества, так как им любая помощь не впрок. Им либо все равно на нее, либо они ведут себя чересчур высокомерно. Так что прости, но я в твоей благотворительности не хочу участвовать. – Выговорившись, Марина почувствовала такую усталость, словно пробежала марафон. Скандалы всегда отнимали у нее много сил. Однако Ираида, казалось, только начала набирать обороты в борьбе.
—Значит, ты мне не поможешь. Что ж, я и не ожидала другого. Ведь речь идет всего лишь о сыне моей сестры. Моем крестнике, которого я в церкви от купели принимала и его матери на смертном одре обещала, что не брошу мальчишку…. Но не буду тебя отвлекать, ты у нас перетрудилась помогать людям.
—Мам, ты снова скандал решила закатить и год не общаться? Что там с племянником? – Марина поняла, что бороться с матерью без толку, поэтому перевела разговор на другую тему
—Отлично! Так вот, племянник! Я говорю про Петрушу. Он попал в беду.
—Что с ним? – Марина прикинула, какие расходы и на что могут потребоваться, решая, что мужу об этом точно не скажет. Пусть уж на ее родственников пойдут деньги с ее «заначки», которую она копила себе на шикарное платье.
—Он пьет! – Обреченно ответила Ираида Марковна, а Марина мысленно выдохнула. Лечить алкоголика она точно не станет. И мать постарается отговорить от этой бесполезной затеи.
Марине повезло, ей в жизни пьющие встречались редко и не были близкими ей людьми. Ни отец, ни муж не позволяли себе «заложить за воротник» без серьезного повода.
—Мам, если он алкоголик, я не полезу помогать. Такие люди уже вряд ли захотят что-то менять в своей жизни. На каком он этапе?
—В том-то и дело, у него все плохо! Вынес все из дома, даже свою одежду. Буквально до трусов себя раздел. Я ему относила вещи твоего отца, но он их тоже пропил. А сейчас он подписал свою квартиру какому-то барыге и рискует остаться без жилья.
—Мам! И ты так спокойно говоришь? Надо привлекать полицию, адвоката искать. Я не знаю, кто в такой ситуации нужен! Разве можно спокойно смотреть, как человек лишается жилья? – Марину поразило, как спокойно мать говорила о действительно важном деле.
—Да зачем все это? Он все равно не живет в этой квартире, прибился к какой-то женщине, вот они вдвоем и живут. Мне другая помощь твоя нужна. У Петрушки долгов на несколько тысяч. Надо бы помочь вернуть. Ну и периодически кормить его. Я его примерно пару раз в неделю к себе переночевать пускаю, когда его эта сожительница выгоняет.
—Человека пьющего, ночующего в притоне? Мам, у тебя чувство самосохранения вообще не работает? Папа как на это смотрит?
—Он мой племянник, что он может мне сделать? К тому же, папа наш еще ого-го! Петька его боится и ведет себя хорошо. – Казалось, мать была обижена на подозрительность Марины
—Ну ладно, пусть так. А от меня, кроме денег на его долги, что нужно?
—Ему негде жить сейчас. Эта бабенка его выгнала, а мы с папой на неделю уезжаем и одного его в своей квартире не можем оставить. Вынесет все. Поэтому хотела попросить тебя пустить его пожить.
Прежде, чем Марина успела ответить, в комнату вошел муж. Видимо, последнюю просьбу он слышал, поэтому решил вмешаться и помочь жене.
—Ираида Марковна, я вынужден ответить за Марину и отказать вам в просьбе. У нас всего две комнаты. Наша и дочкина. Пускать постороннего человека в дом мы не можем, сами понимаете. У нас ребенок.
—Но как же…я на вас так рассчитывала! – Сокрушенно заметила теща. Вертеть зятем так, как дочкой, она еще не научилась, поэтому пасовала, когда он вот так открыто отказывал в просьбах.
—Вынуждены вам отказать. Ираида Марковна, простите! А вас не подвести домой? Я сейчас по делам как раз в вашу сторону еду, подбросил бы, чтобы дорогая моя теща не тряслась в душном общественном транспорте!
—Ну, я не знаю даже. У меня еще был разговор к Марине. Но раз уж ты едешь, отвези. – Женщина любила комплименты зятя и после них обычно забывала обидеться на его отказ в ее просьбе.
Марину эта черта мужа даже забавляла. Ей не хватало его гибкости и умения разрешать конфликты.
Ираида Марковна вернулась спустя месяц с новой просьбой. На этот раз она просила принять в гости молодую родственницу из деревни, которая должна была приехать поступать в университет.
—Марина, ты должна Тонечке помочь! Девочка такая способная, моей подруги внучка. Она решила поступать в университет в столице, чтоб пробиться в жизни. Но денег у ее родителей на квартиру нет, а общежитие абитуриентам не положено. Можно она у вас поживет? Я не могу ее принять, у меня там Петька. Я его сейчас решила лечить, а он не хочет. Ему пить нравится! Что за непослушный парень. Мы с папой пока пытаемся его уговорить. Если не получится, повезем насильно в клинику. Ну не о нем сейчас речь. Так вы пустите девочку?
Мужа не было дома, поэтому Марина поняла, что ее позиции поддерживать некому и «враг» войдет в крепость.
—Мам, а может я ей хостел, какой-нибудь оплачу? Пара недель не так затратно выйдет.
—Ты с ума сошла? Хостел, это же ужас для юной девушки. Ее там непременно изнасилуют, напоят, курить научат! Нельзя деревенскую наивную девочку сразу в самую нашу столичную грязь бросать! Я так на тебя надеялась! Марина, мне стыдно за тебя.
Хорошо поразмыслив, Марина решила согласиться. В конце концов, у нее тоже была дочь, девочки подружились бы. Пустить на пару недель молодую девушку не так уж и сложно!
Вечером Марина поведала мужу о том, на что согласилась.
—Ладно, это не так страшно. Не надо, во всяком случае, вещи жертвовать и алкоголика на постой пускать. – Виктор, как всегда, был полон оптимизма.
Однако вскоре оба вынуждены были пожалеть о своем решении.
Антонина приехала спустя неделю. К этому времени Марина с мужем купили раскладной диванчик, чтобы девушке было комфортно. Предупредили Катюшу, что ей придется потесниться, но совсем ненадолго.
Тоня приехала утром, бросила в коридоре сумку и умчалась в неизвестном направлении. Марина с мужем решили, что она поехала в университет. Когда вечером девушка не появилась, супруги начали обзванивать родственников, которые жили в том же поселке, в поисках номера Тони.
Через пару часов безуспешных попыток дозвониться, гостья вернулась сама. Едва стоя на ногах, она источала такой ядовитый смрад табака и алкоголя, что муж Марины подумал положить это тело спать на балконе, иначе семья рисковала задохнуться от ядовитого перегара. Диванчик, предназначенный для Тони, вынесли в коридор, чтобы девушке было близко бегать в туалет.
В течение ночи Тоня несколько раз будила всю семью, просыпаясь и закуривая прямо в кровати.
—Марин, а твоя мама точно уверена, что ее совратили бы в общаге или хостеле? Мне кажется, она сама кого хочешь собьет с пути истинного .
Утром Антонине был устроен допрос. Оказалось, она и не планировала никуда поступать, просто хотела потусить в столице с ребятами, которых нашла в социальных сетях. Девушка не ожидала, что ее приютят такие душнилы, поэтому охотно освободила квартиру.
Но на семейном совете решено было купить Тонечке билет и отправить обратно домой, вопреки ее активным протестам.
После этого случая Марина сильно обиделась на мать. Теперь в глазах знакомых Марина была злобной жадиной, выгнавшей наивную девочку из дома. Рассказывать всем о том, как на самом деле вела себя Тоня, Ираида категорически запретила дочери.
—Ты что, молодая не была? Не понимаешь? Девочке свобода в голову ударила. С кем не бывает? А ты ее за порок скорее. Разве так можно? Да еще и рассказать хочешь, про ее маленькие шалости.
—Мам, я не ослышалась? Ты меня за такое из дому выгнала бы. А эта просто молодая? Поэтому творит такое? Да я в сорок лет себе такого не позволяла никогда. Да и не хочу позволять.
Прошло еще полгода. Марина твердо решила не участвовать в благотворительной деятельности матери, а без помощи дочери деньги Ираиды быстро заканчивались, перекрывая возможность проявлять чудеса неслыханной щедрости.
Марина решила, что мать излечилась от своего чрезмерного альтруизма. Ведь Ираида позвонила дочери и похвалилась, что начала копить на похороны. А раз начала копить, значит были свободные деньги. Пусть повод для накоплений был не самый позитивный, но это говорило о том, что мать перестала спускать все средства на помощь окружающим.
Примерно в это же время Катюша решила сильно заболеть и Марина с матерью практически перестали видеться, ограничиваясь лишь редкими звонками. Муж говорил, что несколько раз видел тещу, но она старательно делала вид, что не узнала его.
—Мариш, наша драгоценная маман, похоже, снова нашла себе объект для приложения своего доброго сердца. Вчера видел ее с какой-то девицей. Таскала ее наша несравненная Ираида по магазинам, покупала одежду. Не иначе, как на днях она почтит нас своим визитом и будет требовать денег.
—Я не думаю. Она вроде одумалась. Давно уже ничего не просила.
Но Марина в очередной раз ошиблась, а муж оказался прав.
Мама нагрянула через неделю и сразу с просьбой. Дочери ее соседки были срочно нужны деньги на операцию. Пока Марина прикидывала, в какую сумму может обойтись помощь, мать уточнила.
—Риточка – сирота. Помочь ей совсем некому. Девочке всего двадцать пять, у нее только я и осталась.
—Мам, ну в двадцать пять многие уже неплохо зарабатывают. Что там за операция, что ей не хватит на нее денег?
—Удаление родинки на лице. Такая некрасивая, всю красоту девочки портит. Ни на улицу выйти, ни кавалера завести!
Марина мысленно захлопнула кошелек и приготовилась слушать.
—В общем, Рита живет сейчас за городом, а квартиру свою сдает. Ей неловко выгонят квартирантов и терять доход, поэтому она ко мне обратилась. Я и предложила ей помощь в оплате операции. Но моих «похоронных» накоплений хватило только на обследования…ну и «на шпильки» девочке немного подбросила. – Последнее замечание мать сделала небрежно, но Марина зацепилась именно за него.
—Мам, а может хватит? Сколько можно? Я устала, что ты сама везде лезешь со своей помощью, и меня тащишь. Ты не думаешь, что мне банально жалко своих денег, которые мне не так легко достаются. Удаление родинки – не самая необходимая операция. Проживет твоя Рита без нее, я уверена. Так что все, лавка помощи закрывается! Если хочешь, приходи в гости. Можешь даже просить денег на свои расходы. Но если ты еще раз заикнешься о благотворительности, я тебя покажу психиатру. Мы с Витей тебя волоком туда потащим, даже если ты в дверной косяк всеми конечностями будешь упираться. Я долго терпела, но терпение мое лопнуло! Все, хватит!
Ираида изобразила смертельную обиду и удалилась, не сказав дочери ни слова.
Несколько месяцев она не звонила и не писала дочери, решив наказать ее таким образом. Все это время Виктор и Марина вели активную подрывную работу, уговаривая отца перестать поддерживать жену в ее неуместном альтруизме. Нехотя мужчина согласился и стал выдвигать супруге жесткие условия. Благотворительность Ираиды Марковны сократилась, но не исчезла совсем, что позволило ей примириться с дочерью и перестать пытаться просить у нее денег на все и всех.
Конец. Вы будете в курсе всех событий, если составите нам компанию в телеграмм
Благодарю за лайки, репосты и подписку на канал.