…Они привыкали к самолету, как к женщине. Поглаживая приборы и крылья, восхищаясь про себя красотой его правильных линий, вдыхая выдохи его легких - кислородной системы, со временем они так же, как и с женщинами, забывали о его неземном предназначении. Сливаясь в полетах с его телом, становились единым. Так старики, вживаясь в стены своих квартир, становятся целым. Вырви их из этой обстановки – и они быстро угаснут и умрут…
Земля была для них не просто отдушиной, но и, когда-нибудь, конечной целью всего пути.
"Ради чего мы летаем? Ради земли..."
Для самолета же в лучшем случае – музейная или памятная стоянка, где он - словно экспонат в кабинете патологоанатома. И то, если повезет и его не распластает где-нибудь среди таежных сопок или посреди океана из-за досадного промаха людей. И если он не попадет на обычную самолетную свалку, чтобы быть разворованным на детали и десятилетиями гнить в ряду своих собратьев.
Он будет стоять, быть может, отгороженный от окружающего мира металлической оградой учебной стоянки, еще не отошедший от мыслей о последнем полете. Еще помнящий, как мягко коснулись его колеса пружинящей бетонки, и как гордо он прокатился мимо собратьев, - красивый, сильный, усталый от серьезной воздушной работы.
Серебристый архангел, спустившийся с небес…
Подставив распростертые крылья далекому солнцу, он будет тоскливо глядеть остеклением командирской кабины на медленно проплывающие облака. В его жизни больше ничего не будет, кроме этой рулежной полоски бетона, дразняще убегающей из-под его носа за капониры, откуда доносится гул взлетающего молодняка и витает запах сгоревших шин из слоеной резины от нежного прикосновения взлетно-посадочной полосы...
Предыдущая часть:
Продолжение: