— Я выхожу замуж за твоего отца, — Лариса произнесла это буднично, помешивая кофе.
Вера застыла с чашкой на полпути ко рту. В их любимой кофейне на Чистых прудах внезапно стало очень тихо, хотя вокруг по-прежнему звучали голоса посетителей, звенела посуда, шипела кофемашина.
— Прости, что? — она надеялась, что ослышалась. Должна была ослышаться.
— За Михаила Степановича. — Лариса подняла глаза. — Мы подали заявление в ЗАГС неделю назад.
Тридцать лет дружбы промелькнули перед глазами как кадры старой кинохроники. Вот они, первокурсницы филфака, делятся последним бутербродом в общежитии. Вот Лариса держит в руках подарок на их выпускной — серебряную чайную ложечку с гравировкой "Подруге навсегда", которую Вера так долго выбирала. Вот они вместе выбирают платье на Верину свадьбу. Вот Лариса крестит её дочь...
— Как давно? — только и смогла выдавить Вера.
— Полгода, — Лариса отставила чашку. Помолчала. — Знаешь, оно как-то само получилось. Я заходила проведать тебя, а ты была на конференции в Праге. Михаил Степанович пригласил на чай... Разговорились...
"Полгода," — стучало в висках у Веры. — "Полгода они встречались за моей спиной. Пока я делилась с ней переживаниями об отце, советовалась, как помочь ему пережить мамину смерть..."
Мама умерла год назад. Скоропостижно — инсульт, реанимация, три дня комы. Отец осунулся, постарел, никого не хотел видеть. Только Вера с Ларисой могли его расшевелить, заставить выйти из дома, вернуться к жизни.
— Ты ведь понимаешь, что ему семьдесят два? — Вера с трудом сдерживала дрожь в голосе.
— А мне пятьдесят один, и что? — Лариса пожала плечами. В шелковой блузке кремового цвета, с уложенными волосами и безупречным макияжем она выглядела моложе своих лет. — Возраст — это условность. У нас с Михаилом Степановичем столько общего: любовь к поэзии Серебряного века, интерес к истории...
Ещё больше увлекательных сюжетов на канале Лабиринты судеб
Вера смотрела на подругу и не узнавала её. Где та Лариса, которая тридцать лет назад приехала в Москву из маленького городка, с одним чемоданом и мечтой о столичной жизни? Которая снимала углы, подрабатывала официанткой, но всегда оставалась собой — яркой, прямолинейной, немного наивной.
Они познакомились на вступительных экзаменах в МГУ. Вера, москвичка из профессорской семьи, и Лариса, провинциалка с горящими глазами, — казалось бы, что между ними общего? Но именно Лариса тогда поддержала её, когда Вера чуть не провалила устный экзамен по литературе. Волнение, любимый предмет, и вдруг — в глазах темнеет, колени подкашиваются... Лариса поймала её у дверей аудитории, напоила водой, заставила дышать в пакет.
— Прорвёмся, подруга! — сказала она тогда, и в её голосе было столько уверенности, что Вера поверила. Вернулась в аудиторию и блестяще ответила.
С тех пор они были неразлучны. Лариса часто бывала у них дома, родители Веры относились к ней как к второй дочери. Особенно мама — всегда подкармливала, поила чаем, подсовывала домашние пирожки. "Худенькая ты у нас, Ларочка," — приговаривала она, — "надо щёчки наедать."
Когда на третьем курсе у Ларисы случилась беда — забеременела от женатого преподавателя — именно мама Веры возила её на аборт и выхаживала после. Отец тогда тоже переживал, даже хотел писать жалобу на преподавателя, но Лариса упросила не делать этого.
— Верочка, о чём ты задумалась? — голос Ларисы вырвал её из воспоминаний. — Я понимаю, это неожиданно. Но ты же хочешь, чтобы твой папа был счастлив?
"А ты?" — хотелось крикнуть Вере. — "Ты правда можешь сделать моего отца счастливым? Или просто увидела одинокого профессора с трёхкомнатной квартирой в центре Москвы и приличной пенсией?"
Отец после маминой смерти сильно сдал, но по-прежнему читал лекции в университете, писал статьи. В свои семьдесят два оставался уважаемым специалистом по древнерусской литературе, его монографии переводили на иностранные языки. И квартира... Квартира в сталинском доме на Тверской, доставшаяся ему ещё от деда, известного филолога.
— Лара, — Вера старалась говорить спокойно, — ты ведь понимаешь, как это выглядит со стороны? Ты была подругой семьи тридцать лет. Крёстной моей Леночки. А теперь...
— А теперь я люблю твоего отца, — перебила Лариса. — И он любит меня. Неужели ты не хочешь для нас обоих счастья?
Вера вспомнила, как год назад, сразу после маминых похорон, они сидели с Ларисой на этом же месте. Подруга утешала её, гладила по руке: "Держись, родная. Я всегда буду рядом."
И вот теперь...
Продолжение рассказа: