Ни кожи, ни рожи. Серая мышь! А еще меркантильная, небось думала, раз муж много зарабатывает, заживет как сыр в масле, - недовольно ворчала свекровь
Света устало брела домой из магазина. День выдался тяжелый: работа, беготня по делам, еще и пакеты набила так, что руки отрывались. Хотелось просто упасть на диван и ни о чем не думать. Но надо было готовить ужин - Петя сегодня задерживался на работе.
Впереди показались знакомые силуэты.
Свекровь с соседкой Маргаритой Алексеевной возвращались из супермаркета, о чем-то оживленно беседуя. Света замедлила шаг - последнее время каждая встреча со свекровью превращалась в негласную дуэль: едкие замечания, завуалированные придирки, бесконечные вздохи о "несчастном Петеньке".
Она уже хотела свернуть в другой переулок, но что-то заставило её прислушаться
— И зачем только Петенька на ней женился? — свекровь говорила громко, явно не заботясь, что её могут услышать. — Ни кожи, ни рожи. Серая мышь! А туда же — за богатенького зацепилась.
— Да уж, Нина Сергеевна, не повезло вам с невесткой, — поддакивала соседка, Маргарита Алексеевна. — Вы, конечно, святая женщина, что терпите... И помогаете им.
Света чуть не расхохоталась. Помогает? Три года она, Света, горбатится на всю эту семейку. Готовит, стирает, убирает. Свою однушку продала, чтобы свекрови ремонт сделать — та все ныла, что "в такой разрухе жить невозможно". Деньги на отпуск копила — а потом их тоже свекрови отдала, на новые зубы. "Петенька, сыночек, ты же не оставишь мать с железками во рту?"
— К Петеньке такие девочки сватались, — продолжала Нина Сергеевна. — Из приличных семей. Вон, Оленька Северцева какая красавица! И папа у неё — главврач, и сама с двумя дипломами...
— А эта ваша... даже не накрашенная ходит, — поддакнула соседка.
— Да уж... — свекровь поджала губы. — Думала, может, научится за собой следить, раз за моего сына зацепилась. А она только и знает, что деньги в заначку складывать. Все копит, копит... Видно же, что не нашего круга человек.
Заначка? Света с трудом сдержала истерический смех. Какая заначка, если последние сапоги третий сезон донашивает? А пальто? Мамино, еще со студенчества осталось. Зато золовка — Танечка, младшая сестра мужа — щеголяет в новой шубке. И с новеньким айфоном, который "папочка, ну купи, у всех в институте такой!"
Папочка... Петя для них для всех — вечный банкомат. А она, Света — так, приложение к банкомату. Неудачное приложение, которое почему-то имеет наглость существовать.
— И главное — строит из себя скромницу! — Нина Сергеевна явно входила во вкус. — Все "мамочка" да "мамочка"... А сама небось думает: когда ж ты сдохнешь, старая кляча? Чтоб на наследство моего Петеньки претендовать!
— А может, они специально вас изводят? — встряла соседка. — Чтоб быстрее... того?
— И я о том же! — свекровь всплеснула руками. — Вечно эта невестушка мне валерьянку подсовывает. "Мамочка, попейте, вам полегчает..." А вдруг там... — она понизила голос до трагического шепота, — отрава?
Света почувствовала, как немеют губы от беззвучного смеха. Отрава? Серьезно? Интересно, а шесть врачей, выписавших Нине Сергеевне успокоительное — они тоже в заговоре?
Нет, это просто смешно. Три года она старалась быть идеальной невесткой. Готовила борщи, которые свекровь демонстративно солила, не попробовав. "Недосол на столе, пересол на спине — помнишь, доченька?" И это "доченька" таким тоном... Будто помоями окатывает.
Молча глотала все подколки про "неухоженные руки" и "немодные тряпки". Терпела, когда свекровь, демонстрируя гостям новый ремонт, говорила: "Это все Петенька, все он! На такой ремонт расщедрился. А невестка... Ну что невестка, сидит на всем готовеньком, никакого вклада в семью".
На готовеньком? Света скрипнула зубами, вспоминая, как продавала свою квартиру — единственное наследство от бабушки. "Дорогая, давайте там ремонт сделаем..." — предложил тогда Петя. И она, как дура, согласилась. Потому что "мама в стесненных условиях", "мама столько для меня сделала", "мама же одна"...
Мама, мама, мама... А про жену муж вспоминает в последнюю очередь. Типичный сыночек, выращенный теткой-наседкой. Получилось как в том анекдоте: "А в собственной семье ты кто? — Прости, мама, что ты спросила?"
Света почувствовала, как немеют пальцы, сжимающие пакет. Каждое слово било, словно пощечина. Три года... Три года она старалась быть идеальной невесткой. Готовила, стирала, во всем поддерживала мужа. Даже свою однушку продала, чтобы сделать ремонт свекрови.
Пакет в руках предательски затрещал. Банка томатной пасты выскользнула и с глухим стуком покатилась по асфальту, словно отсчитывая последние секунды её терпения. Женщины обернулись.
— Добрый вечер! — голос Светланы прозвучал звонко, незнакомо.
Свекровь дернулась всем телом, выронив телефон из рук
— Светочка... — Нина Сергеевна мгновенно натянула дежурную улыбку. — А мы тут с Маргаритой Алексеевной...
— Будьте аккуратней с телефоном, а то нам опять новый придется вам покупать! Про мою кожу и рожу беседуем? — Света медленно подняла телефон, повертела в руке. — И про мои коварные планы на наследство?
Маргарита Алексеевна нервно кашлянула: — Ну что ты, деточка...
— Я не деточка, — отрезала Света. — И не серая мышь.И не злодейка с валерьянкой. Я — жена вашего сына, Нина Сергеевна. Жена, которая три года оплачивает все ваши прихоти.
— Вот, полюбуйтесь. Мои сапоги — третий сезон. Пальто — лет 10 ему. А вот ваши новенькие зубки за полторы тысячи долларов. И ремонт ваш — еще миллион. И Танечкина учеба...
— Как ты смеешь! — задохнулась свекровь. — Я мать твоего мужа!
— А я его жена, — Света почувствовала, как дрожит голос. — Знаете, сколько у нас с Петей общих фотографий за последний год? Три штуки. Потому что на годовщину свадьбы мы не поехали никуда — вам же срочно понадобились деньги на "уникальные" витамины. В отпуск не выбрались — Танечке шубу купили. Даже в кино перестали ходить — все ваши бесконечные "мамочке на лекарства", "сестренке на учебу"...
Маргарита Алексеевна попятилась:
— Пойду я, пожалуй... У меня там борщ на плите...
— Стойте! — Света преградила ей путь. — Вы же так любите послушать про нашу семью. Так слушайте дальше! Про то, как ваша "святая" подруга выклянчила у сына мою квартиру. Единственное наследство от бабушки — продала, чтобы свекрови ремонт сделать. А она теперь всем рассказывает, как "Петенька расщедрился".
Нина Сергеевна побледнела:
— Да как ты... Да что ты... — она схватилась за сердце. — Мне плохо!
— Валерьянки? — ядовито поинтересовалась Света. — Или может сразу "отраву", которой я вас травлю? Шесть врачей выписали вам успокоительное, но нет — вам же важнее из себя жертву строить!
— Я... я Пете всё расскажу! — свекровь начала искать в кармане телефон, который был у нее в другой руке, — Как ты со мной разговариваешь!
— Звоните, — спокойно кивнула Света. — Звоните прямо сейчас. И я тоже всё расскажу. Про то, как вы меня "серой мышью" за глаза называете. Про то, как деньги из семьи выкачиваете. Про то, как...
Телефон в руках Нины Сергеевны зазвонил. На экране высветилось фото улыбающегося Пети.
— А вот и он, — усмехнулась Света. — Включайте громкую связь. Пусть сын послушает, какая у него жена "меркантильная". И какая мать... заботливая.
Нина Сергеевна испуганно отключила звонок.
— Что, смелости не хватает? — Боитесь, что сын узнает, как вы его "защищаете" от злой невестки?
— Светочка... — свекровь попыталась взять её за руку. — Доченька...
— Не надо, — Света отстранилась. — Не надо этого сладкого "доченька" тоном, будто помои выливаете. Я вам не дочь. Я — жена вашего сына. И знаете что? — она выпрямилась, расправила плечи. — С этого дня всё будет иначе.
— Как ты можешь! — Нина Сергеевна отступила на шаг. — Я же всё для вас...
— Хватит, — оборвала её Света. — Просто хватит.
Она развернулась и пошла прочь, оставив свекровь и растерянную Маргариту Алексеевну. В спину донеслось привычное "Неблагодарная!", но Света даже не обернулась.
Домой она вернулась в каком-то оцепенении. Руки всё еще дрожали. На кухонном столе стояла фотография их свадьбы - единственная, где свекровь улыбается искренне. Наверное, тогда еще надеялась, что невестка окажется покладистей…
Села на кухне, механически достала телефон. Банковское приложение услужливо показало историю трат за последние три года. Света горько усмехнулась — вот она, вся её "меркантильность" в цифрах.
Петя вернулся поздно — в последнее время он всё чаще задерживался на работе. "Аврал", — коротко бросал в ответ на расспросы. А может, просто не хотел идти домой, где вечно решались чьи-то проблемы?
— Света? — он замер на пороге кухни. — Ты чего в темноте сидишь?
— Мама твоя не звонила? — вместо ответа спросила она.
— Нет... А что случилось?
— Сядь, — Света щелкнула выключателем. — Разговор есть.
Она выложила перед ним телефон с открытой банковской выпиской:
— Знаешь, сколько денег мы отдали твоей семье за последний год?
— Света, ну зачем...
— Затем, что я сегодня узнала, какая я меркантильная, — её голос дрожал. — Какая "серая мышь", которая охотится за твоими деньгами. И знаешь, от кого? От твоей мамы. Она с соседкой обсуждала, как я тебя "окрутила".
— Мама просто...
— Помолчи, — Света прикрыла глаза. — Просто послушай. Я три года молчала. Три года глотала все эти шпильки, все намёки. "Доченька" сквозь зубы, вечные придирки... Ты знаешь, что твоя мать считает, будто я её травлю? Валерьянкой! Той самой, что шесть врачей прописали.
Она помолчала, собираясь с мыслями:
— Помнишь мою квартиру? Ту, что от бабушки осталась? Мы её продали, чтобы твоей маме ремонт сделать. Потому что "в стеснённых условиях", "мама же одна". А теперь она всем рассказывает, как ты "расщедрился" на ремонт. И про то, что я на всём готовом сижу.
— Света...
— Я не закончила, — она достала из шкафа начатую бутылку вина, налила себе. — Знаешь, что самое обидное? Я ведь правда старалась. Быть хорошей невесткой, женой, членом семьи. А в ответ... "Ни кожи, ни рожи. Серая мышь".
Петя молчал, глядя в одну точку. Света отпила вина:
— Я устала, Петь. Невозможно быть хорошей для тех, кто заранее записал тебя во враги. И я больше не буду пытаться.
— Что ты имеешь в виду? — он напрягся.
— То, что я больше не собираюсь быть банкоматом для твоей семьи. Никаких "мамочке на лекарства", "Танечке на учёбу". Хотят денег — пусть просят у тебя. А ты решай сам. Но учти: если опять отдашь всё им — буду считать, что ты сделал выбор.
— Ты меня шантажируешь? — в его голосе прорезался металл.
— Нет, — она покачала головой. — Просто ставлю точку. Три года я пыталась стать частью твоей семьи. Но, видимо, серой мышке там не место.
Она встала, одернула старенькую кофту: — Я к маме. Подумаю там. И ты подумай - о ком ты заботишься больше: о женщине, которая готова отдать последнее ради твоего счастья, или о той, которая считает тебя своей собственностью.
— Света...
— Не надо, — она остановилась в дверях. — Просто сделай выбор. Наконец-то сделай его сам, без маминых подсказок.
Хлопнула входная дверь. В пустой квартире тихо тикали часы - те самые, которые свекровь подарила на новоселье. "Чтобы время помнили", — сказала тогда. Вот и запомнилось - три года унижений и молчания. Три года жизни в тени. Хватит.
Кто виноват в этой ситуации больше - свекровь, которая третирует невестку, или муж, который годами закрывает на это глаза? Пишите пожалуйста в комментариях!
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ на канал!