— Лера, ты должна ей сказать, — Виктор упрямо смотрел на жену, сцепив пальцы на кухонном столе. Он пытался говорить спокойно, но в его голосе сквозило напряжение. Кухня казалась тесной и душной, хотя утренний свет проникал сквозь шторы и ложился мягким светом на стены их нового дома.
— Я не могу, Вить, она же моя мать, — Лера отвернулась, притворяясь, что ей надо поправить штору, чтобы скрыть слезы, наворачивающиеся на глаза. — Ты знаешь, как это будет для неё... Она всегда помогала мне.
— Я понимаю, — Виктор медленно встал, прошел к окну и обнял Леру за плечи. — Но это наш дом, наш новый старт. Мы должны жить своей жизнью.
Лера знала, что он прав, но в груди всё холодело от одной только мысли о разговоре с матерью. Как сказать женщине, которая ради неё жила, старалась и жертвовала всем, что ей не место в их новом доме?
Годами Лера и Виктор мечтали о своем большом, уютном доме. Они долгое время жили в маленькой, старой квартире, где стены были тонкими, а полы скрипели при каждом шаге. Они представляли, как будут проводить вечера в просторной гостиной. Как обустроят детскую комнату, когда решат завести детей. Как настанет время семейных ужинов в большой кухне, где Лера будет готовить любимые блюда.
Когда дом наконец стал их, это было не просто победой. Это было началом новой главы в их жизни. Они переехали с энтузиазмом и радостью, забыв на время обо всём, кроме распаковки коробок и планов на будущее.
Но радость была недолгой. На третий день после переезда Лера получила звонок от своей матери. Лилия Ивановна, пожилая женщина, с которой у Леры всегда были сложные, но близкие отношения, позвонила и сказала, что ей стало тяжело одной. И что теперь, когда у Леры и Виктора такой большой дом, она надеялась перебраться к ним.
— Вы всё равно пока без детей, — сказала она, как бы между прочим, и Лера замерла, чувствуя, как ком поднимается к горлу.
— Мама, это наш дом, — сказала она тогда, но мать будто не слышала. Лилия говорила о том, как у неё болит спина. Что ей сложно убирать свою старую квартиру. Что внуки ещё не скоро, а ей хочется поближе к семье.
Лера, не выдержав, отключила телефон. Виктор спросил, что случилось, но она не смогла ответить. На следующий день мать уже стояла на их пороге с чемоданом и широкой улыбкой. И теперь Лера пыталась справиться с практически неразрешимой дилеммой: отказать матери или разрушить свою новую, хрупкую семью.
Первую неделю Лилия жила у них. Всё было терпимо. Лилия Ивановна старалась не мешать. Уходила рано утром и возвращалась только к ужину. Приносила продукты, готовила обеды. Виктор молчал, но Лера чувствовала его напряжение. Он не хотел говорить об этом, понимая, как трудно жене. Но это молчание висело между ними, как грозовая туча.
Однажды вечером, когда Лилия ушла к соседям, Лера не выдержала:
— Ты злишься, что она здесь?
Виктор посмотрел на неё с упреком.
— Я не злюсь, Лера. Но я не могу жить так. Она здесь всё время, и я не чувствую, что это наш дом. Я не могу расслабиться.
— Это временно, — сказала Лера, но в её голосе не было уверенности.
— А если нет? — Виктор нахмурился, проводя пальцами по краю кружки. — Если она останется здесь навсегда?
Лера ничего не ответила. Она знала, что мать не собирается возвращаться в свою квартиру. Лилия Ивановна прекрасно устроилась в их доме.
Через месяц ситуация стала напряженной. Мама стала всё чаще вмешивалась в дела супругов. Критиковала Лерины кулинарные способности, давала советы по обустройству дома. Даже предлагала переставить мебель в гостиной, потому что, по её мнению, диван «совсем не там стоит».
Лера молчала. А Виктор начал всё чаще уходить на работу раньше обычного и возвращаться позже. Лера не могла не заметить, как он избегает дома и общения с Лилией. Также не знала, что со всем этим делать. Она любила Виктора. Но и мать была ей дорога. Не выгонять же её из дома насильно.
— Ты должна поговорить с ней, — однажды вечером сказал Виктор, стоя на пороге спальни. — Или я уйду.
Лера вздрогнула. Почувствовала, как холодный ужас сковал её. Виктор никогда не ставил ультиматумов. И она знала, что это не шутка. Глаза мужа были серьёзными. Словно решение уже было принято.
— Ты не можешь так поступить, — прошептала Лера, пытаясь удержать слёзы. — Это наш дом, Виктор. Ты не можешь просто уйти.
— Это был наш дом, пока не приехала твоя мать, — резко ответил он. — Теперь это её дом. Лера, я хочу жить комфортно. И только с тобой!
Лера опустила голову, чувствуя, как по щекам текут горячие слёзы. Понимала, что должна была принять меры раньше. Нужно было поставить мать на место. А сейчас уже поздно. Виктор сделал свой выбор.
На следующий день Лера, собрав всю свою волю, села напротив матери на кухне.
— Мама, — начала она, нервно теребя край полотенца, — нам нужно поговорить.
Лилия Ивановна с любопытством посмотрела на дочь, а потом усмехнулась:
— Опять о Викторе? Да что с ним не так? Почему он такой напряженный? Может, он просто устал?
— Нет, — Лера покачала головой, пытаясь найти нужные слова. — Дело не в нём. Дело в нас. Ты не можешь здесь больше жить.
Лилия побледнела, её лицо застыло в удивлении.
— Что ты хочешь этим сказать, Лера?
— Ты должна уехать, мама. Это наш дом с Виктором. Мы должны строить свою семью, своё будущее. Ты... ты не можешь остаться здесь.
Мать молчала. Смотрела на дочь, словно не веря своим ушам. Её руки дрожали, когда она подняла их к лицу. Как будто пыталась скрыть шок. Потом она медленно встала и подошла к окну, отвернувшись от Леры. Дочь смотрела на спину матери, чувствуя, как сердце колотится в груди.
— Значит, я вам помешала? — наконец проговорила Лилия с надрывом в голосе. — Я вас стесняю?
— Нет, мама... — Лера сделала шаг вперёд, но Лилия подняла руку, останавливая её.
— Всё понятно. Я уеду.
Через неделю Лилия действительно уехала. Виктор вернулся домой поздно вечером. Лера сидела одна в гостиной, разглядывая фотографии, которые они делали в первые дни после переезда. Он подошёл к жене, обнял и сел рядом.
— Ты поступила правильно, — сказал он тихо, целуя её в висок.
Лера знала, что это была самая трудная неделя в её жизни. Но сейчас она чувствовала облегчение. Они с Виктором вновь могли жить своей жизнь и планировать будущее. Это стоило ей боли и слёз, но теперь дом снова стал крепостью, где можно было начать всё сначала.