Молчите, молчите, прошу, не надо слов,
Поверьте бродяге и поэту,
На свете есть город моих счастливых снов,
Не говорите, что его нету.
Он знойный, он стройный, он жгучий брюнет,
Там солнце и музыка повсюду.
Там всё есть для счастья, меня там только нет,
Так это значит, что я там буду.
О, Рио, Рио, рокот прилива,
Шум прибоя, южный размах.
О, Рио, Рио, сколько порыва,
Сколько зноя в чёpных очах.
О, Рио-Рио, о, Рио-Рио,
О, Рио-де-Жанейро
О, Рио-Рио, о, мама мия
Потерпи, и я прибуду на днях.
Не скрою, быть может я слишком доверял
Рекламным картинкам из журналов
Быть может обманчив мой хрупкий идеал
Но это свойство всех идеалов.
Кто верит в Аллаха, кто строит рай земной,
Пожалуйста, разве я мешаю
Я верю в кружочек на карте мировой
И вас с собою не приглашаю.
Это такой же фильм режиссёра Марка Захарова сколько композитора Геннадия Гладкова. Захаров и Гладков, как Ильф и Петров создали настоящий фельетонный киномюзикл, усиливающий восприятие давно знакомой и много раз перечитанной истории об охотниках за сокровищами в СССР.
Все тогда спорили кто лучше играет Остапа – Андрей Миронов в фильме 1976 года или Арчил Гомиашвили в фильме Леонида Гайдая 1971 года. Хотя можно было спросить кого бы лучше сыграл Остап. Я подумал, что Миронова - из-за несмываемой позолоты интеллигентности самих авторов романа.
Одним из возможных прототипов Бендера был Митя Ширмахер, одесский литератор и шулер, хорошо знающий блатную среду города-трикстера.
Советский аферист – это типаж, который, как Американское посольство, вызывает настороженный интерес, весёлый скепсис и, конечно, здоровое осуждение.
Но Остап умел быстро приспосабливаться к новым обстоятельствам, живо реагировал на вызовы судьбы, а также всегда импровизировал для того, чтобы исключить из жизни однообразие, главную предпосылку глупости и роковых ошибок. Поэтому полюбился читателю. Проложить себе маршрут до Рио-де-Жанейро мечтала, как оказалось, вся массовая аудитория приключенческого романа.
Литературный сарказм Ильи Ильфа и Евгения Петрова – сокровищница смыслового сленга, редкая коллекция вербальных карикатур на советский быт, который, по своей сути, не изменился и сегодня. Но в, казалось бы, незамысловатой упаковке событий спрятался некий альтернативный сценарий освобождения от невесёлой истории послереволюционных лет. Кто-то считал Бендера осколком НЭПа, а кто-то булгаковским Коровьевым из свиты Воланда. В подсознание советской публики проник образ Ловкача, Иванушки из сказки, который, не будь дураком, да и поймал-таки перо Жар-птицы.
А Киса Воробьянинов (Анатолий Папанов), сыграл весомую для того времени дидактическую роль гибельного фиаско человека, пытающегося вернуть прошлое, уравновесив, таким образом асоциальный типаж Остапа. В «Золотом телёнке» великий комбинатор тоже потерпел убедительное поражение, что и определило цензурно-политический иммунитет остросюжетного плутовского романа.
Лексические пародии на пошлость в названиях и афоризмах, парадоксы эмоциональных интервенций Бендера, ироничное возвышение тривиального делают читателей литературно причастными к часто цитируемому ими тексту.
Итак, почему Миронов, а не Гомиашвили по мнению автора статьи аутентичен герою романа о «великом комбинаторе»? Миронов на 15 лет моложе и соответствует литературному образу в части энергетики «подачи»: прямой взгляд, хватка хищника, танцевальная пластика и СВОЙ голос, который доминирует не только благодаря артикуляции и гипнотической интонации, но и в игровой скорости проговаривания фраз без потери весомости слов.
Миронов в фильме ведёт себя так, что уже имеет то, о чём другие не смеют и мечтать. Он – Победитель и живёт в этом ощущении на экране. Человек, находящийся в плохих эмоциональных состояниях не может шутить так, чтобы было смешно. Шутки Бендера не достаточно просто озвучить. Для этого надо быть немножечко из семьи Мироновой и Минакера. То же можно сказать о Марке Захарове.
Песня про «парус одинокий на фоне стальных кораблей» образно передаёт стратегию конкистадора судьбы: пиратского азарта, мобильности и приспособляемости к направлению ветра. Эта романтика путешествия по морю жизни придаёт образу «сына турецкоподданного» особый шик. Воинская собранность и невозмутимость – это стержень представленного здесь архетипа Рассказчика-Новатора, всегда стремящегося стать чемпионом гонки за успехом.
Лёгкость игры Миронова – это достоверная демонстрация включённости героя в ежесекундный поток жизни с его неожиданными поворотами, в которые необходимо элегантно, как Миронов, вписаться. Особенно это видно в сценах с Кисой Воробьяниновым, которого Остап, педагог улицы, «кормил, поил и воспитывал», как упрямого ослика, научая его легко и непринуждённо бросать кости на зелёное сукно.
«Метод Бендера» в фильме Захарова-Гладкова Андреем Мироновым сформулирован вполне – ЖЕЛАННЫЙ ОБРАЗ РИО-ДЕ-ЖАНЕЙРО. Остап Ибрагим-Бей живёт для своего конкретного счастья, выраженного в определённой сумме денежных знаков. И не надо спорить… Ему нужно всё и сразу. На блюдечке с золотой каёмочкой. ЖИЗНЬ ПОД ЗАКАЗ!
Нет, я не плачу и не рыдаю,
На все вопросы я открыто отвечаю,
Что наша жизнь - игра, и кто ж тому виной,
Что я увлёкся этою игрой.
И перед кем же мне извиняться,
Мне уступают, я не в силах отказаться,
И разве мой талант, и мой душевный жар
Не заслужили скромный гонорар.
Пусть бесится ветер жестокий
В тумане житейских морей,
Белеет мой парус такой одинокий
На фоне стальных кораблей.
И согласитесь, какая прелесть,
Мгновенно в яблочко попасть, почти не целясь,
Орлиный взор, напор, изящный поворот,
И прямо в руки запретный плод.
О, наслажденье скользить по краю,
Замрите, ангелы, смотрите, я играю,
Моих грехов разбор оставьте до поры,
Вы оцените красоту игры.
Я не разбойник и не апостол,
И для меня, конечно, тоже всё не просто,
И очень может быть, что от забот моих
Я поседею раньше остальных.
Но я не плачу и не рыдаю,
Хотя не знаю, где найду, где потеряю,
И очень может быть, что на свою беду
Я потеряю больше, чем найду.
Пусть бесится ветер жестокий
В тумане житейских морей,
Белеет мой парус такой одинокий
На фоне стальных кораблей.