Всё произошло из-за ужасного стечения обстоятельств. Мать с маленькой дочкой выскочили из-за угла, как будто из ниоткуда, спеша на автобус, который вот-вот должен был уехать.
На пути девочки оказался двухлетний черный стаффордширский терьер. Она, не успев среагировать, споткнулась и упала на собаку, которая в одно мгновение превратилась из милого питомца в агрессивного зверя.
Мать закричала от ужаса и попыталась оттащить собаку от дочери, которая уже успела получить укус в плечо. В этот момент собака, оставив одну жертву, бросилась на другую.
Свидетели позже расскажут, что хозяйка собаки, пожилая женщина с седыми волосами, лишь безучастно наблюдала за происходящим.
Галина Петровна, так звали хозяйку, была в ступоре. Похоже, ужас парализовал её, и она на несколько мгновений потеряла сознание. В её памяти остались лишь смутные ощущения: ватные ноги, шум в ушах и белая пелена перед глазами. Она лишь издалека слышала крики женщины, ребёнка и прохожих.
Спасение пришло неожиданно. Рядом оказался мужчина, который много лет работал со служебными собаками.
Галина Петровна пришла в себя от резкого запаха нашатыря. Молодая медсестра аккуратно хлопала её по лицу. На асфальте уже появилось кровавое пятно, а собака, привязанная к дереву неподалёку, недоуменно смотрела вокруг, словно не понимала, что только что произошло.
Собаку звали Кедр. Этот терьер стал подарком для сына Галины Петровны от его школьных друзей на 17-летие. Они утверждали, что нашли его на свалке, полагая, что это просто дворняга. Друзья знали, как долго Дима мечтал о собаке, и надеялись, что мама разрешит оставить подарок.
Когда Галина Петровна увидела жалкого слепого щенка, ей пришло в голову: «Без матери он не выживет. Слишком мал». Однако она лишь равнодушно сказала:
— Ладно, пусть живёт.
И щенок, словно услышав её слова, не только выжил, но и превратился в крупного и здорового пса. У Дмитрия было много надежд и планов, связанных с собакой. Он даже регулярно занимался с ней у кинолога.
Но все мечты рухнули, когда после окончания школы Дима не добрал один балл для поступления в престижный университет. Хотя он мог бы подать документы в другое учебное заведение, парень наотрез отказался. Он был упрямым и решительно направился в военкомат, заранее побрившись наголо.
На перроне, прощаясь с матерью, он умолял её не выбрасывать собаку и не отдавать её никому:
— Мам, Кедр хороший, умный. Тебе с ним будет спокойнее. Ждите меня. Галине Петровне не нужно было никаких просьб. За год она сильно привязалась к Кедру. Кроме того, ей было страшно остаться одной в опустевшей квартире. Собака временно стала для неё заменой сына, и она была готова защищать её от любых угроз.
Дмитрий вернулся через полгода, но в цинковом гробу.
В детском хирургическом отделении городской травматологии, куда устроилась работать Галина Петровна после трагедии с девочкой, покусанной её собакой, её стали называть бабой Галей. Хотя ей было чуть за сорок, она сильно изменилась после утраты единственного сына. Седые пряди в волосах придавали ей вид на пятнадцать лет старше, и знакомые, встречая её на улице, часто не узнавали.
Следователь, который занимался делом, сообщил, что оно приостановлено до тех пор, пока мать пострадавшей девочки не сможет написать заявление, дать показания и присутствовать в суде.
Тогда Галина Петровна, собравшись с духом, спросила его, в какой больнице находится девочка. Накануне она впервые за долгое время посетила церковь, чего раньше не делала. Даже сына не отпевала — таковы были её советские убеждения.
В этот раз она, растерянно оглядываясь, поставила у иконы две свечки за здравие маленькой Нади и её мамы Татьяны. Жить с тяжестью вины становилось невыносимо.
В стационаре санитарок не хватало, и, уволившись с завода, где она уже выработала вредный стаж, Галина Петровна устроилась работать санитаркой. Конечно, зарплата была ниже, но она думала: «Ничего, нам с Кедром много не нужно. Доживём до пенсии, а Надюша будет под присмотром. Мать, наверное, ещё долго не сможет подняться. Пока я рядом, смогу заботиться о малышке».
Дома Кедр радостно встречал хозяйку у порога, не давая ей даже секунды на передышку, и стремительно мчался на улицу. Неудивительно — он мог выйти на прогулку только раз в день. Привыкнуть к одноразовому кормлению было гораздо легче.
Прогулка с собакой была короткой: Галина Петровна наливала воду в миску, добавляла корм и снова спешила в больницу, ночуя на старом топчанчике в кладовке для инвентаря.
Первым делом женщина заглядывала в палату к Надюше, меняя цветы на тумбочке у кровати. С ними холодная, безжизненная больничная палата казалась чуть более уютной. Девочка мирно спала, а рваные раны на её плече и щеке заживали медленно.
От лечащего врача баба Галя узнала, что потребуется ещё одна операция, а потом, возможно, и косметическая. Однако никто не мог сказать, вернётся ли у девочки способность говорить — стресс был слишком сильным.
Иногда, замечая, как Надюша с тоской смотрит то на дверь, то на окно, баба Галя старалась её успокоить:
— Придёт к тебе мамочка. Она подлечится и обязательно придёт. А ты поправляйся, детка.
Щёчки девочки постепенно розовели, и она улыбалась бабе Гале только глазами, всегда узнавая её и радуясь её приходу. С удовольствием слушала сказки и стихи, которые Галина Петровна шёпотом читала ей на ушко. Она помнила их множество с тех времён, когда нянчила своего маленького Диму.
Внезапно под сердцем закололо, когда, проходя с полным ведром, Галина Петровна увидела невысокую бледную женщину, которая в сопровождении лечащего врача спешно вошла в палату Надюши. Она не могла вспомнить лица этой женщины, но не узнать её было невозможно — мать и дочь были слишком похожи.
С ведром в руках Галина Петровна быстро прошмыгнула в кладовку, присела на старый топчанчик и, покачиваясь взад-вперёд, шептала:
— Вот и всё. Даже попрощаться не успела с моей ласточкой.
Кедр радостно заволновался и запрыгал у двери, когда раздался долгий настойчивый звонок. Затем последовал ещё один. Наверное, с момента похорон никто не наведывался к Галине Петровне, кроме соседки с третьего этажа.
Хозяйка предусмотрительно закрыла собаку в комнате и открыла дверь. В прихожую ввалилось разъярённое лицо матери Надюши, Татьяны, которая, не дождавшись приветствия, закричала с порога:
— Значит так! Я не буду подавать на тебя в суд, но ты, гадина, заплатишь за всё! За мои увечья, за уродство моей дочери. Я сама тебя на куски порву вместе с твоей собакой! Ты знаешь, сколько мне стоило лечение? Лекарства — это ещё полбеды! А санитарке сотню в карман сунуть, чтобы горшок вовремя подали и убрали? Операции, реабилитация! Всё заплатишь мне до последней копейки!
Галина Петровна прекрасно знала, сколько стоят лекарства, ведь сама покупала их для Надюши. Но сейчас она лишь молчала, испуганно кивая головой.
В тот же день она сняла все свои накопления в банке, собрала наличные из дома, даже вытряхнула мелочь из кошелька. Ничего, крупа и картошка ещё есть, до получки можно дотянуть. До работы и пешком дойти не проблема, если встать пораньше. Для Надюши она была готова на всё.
Кедр, обычно такой активный и игривый, уже второй день лежал в прихожей, вытянувшись во всю длину, тяжело дыша и устало глядя в тёмный угол.
Галина Петровна подумала, что пес, возможно, проглотил что-то неподходящее, когда она на мгновение задержалась у двери. Ветеринар обнадежила её, сказав, что если она доставит собаку в клинику в течение суток и оставит там на три дня, то постарается помочь, озвучив стоимость этой помощи.
У женщины почти не осталось накоплений. Что может быть сбережением у санитарки? Она достала из ящика пару колечек, гарнитур из чернёного серебра и роскошный воротник из чернобурки. У неё была мечта — сшить зимнее пальто.
С ломбарда она возвращалась домой с улыбкой, ведь ей дали сумму даже больше, чем она ожидала. Да и что с этим барахлом делать? Зачем оно ей сейчас? Главное — спасти Кедра, ведь он ещё не старый, и у него есть шанс пожить подольше. Она решила вызвать такси и отвезти беднягу в клинику.
У подъезда, на двери которого недавно установили кодовый замок, сидела Татьяна.
— Мы с дочерью уезжаем в Москву на консультацию к профессору, — начала она без предисловий. — Затем на юг, к морю. Вы знаете, что Надя с тех пор не разговаривает? Это ваша вина! Вы покалечили нас на всю жизнь. Мне срочно нужны деньги! Профессор не будет нас ждать.
Галина Петровна неуверенно достала из сумочки пачку, бережно завернутую в полиэтиленовый пакет.
Смотря в спину уходящей женщины, она бессильно опустилась на скамейку. Сидела, раскачиваясь, как тогда, в тёмной кладовке на топчанчике, и беззвучно рыдала. Кедр мучился ещё два дня.
— Я зашла попрощаться, Нина, уезжаю, — сказала она соседке.
— Куда это ты собралась? Странной ты стала в последнее время, Галя, — удивилась Нина.
— На пенсию выхожу. По вредности. Хочу уехать в деревню, в Орехово, где у нас раньше был дом. Места там красивые, а здесь мне тягостно.
— И что, за квартирой твоей приглядеть, что ли? — спросила соседка, хлопотно перемывая тарелки и аккуратно расставляя их в сушилке.
— Я насовсем уезжаю. Квартиру продала. Скоро у тебя будут новые соседи. Хорошие люди, у них замечательные детки.
— Что-то я не понимаю, — всплеснула руками Нина. — Ты что, домик себе в деревне присмотрела? Так мы к тебе в гости с внуками летом приедем!
— Какой домик! Там рядом есть дачный кооператив. Наша медсестра, у которой дача в этом кооперативе, подсказала, что им на зиму нужен сторож. Местный сторож угорел в бане по пьяни. В кооперативе есть сторожка с печкой. Убраться в ней — и жить можно. И платить не надо, даже мне ещё приплачивать будут.
— Да куда ж ты деньги, которые за квартиру выручила, девать будешь? — удивилась Нина.
— А деньги Надюше нужны. Она с мамой уезжает за границу на пластическую операцию. Сделают её красавицей, даже лучше, чем раньше. Я отдам ей всё, что у меня осталось. А больше у меня и нет ничего.
За окном маленькой сторожки дачного кооператива царила весенняя оттепель. Рыжее солнце ярко светило, заставляя тонкие сосульки срывать слёзы, отчаянно цепляясь за край крыши. Самые слабые из них с треском падали, заканчивая своё существование.
В дверь осторожно постучали.
«Вот и дачники первые пришли, — обрадовалась Галина Петровна. — Веселее будет. Наверняка за лопатами пришли, чтобы расчистить дорожку к дому».
Она громко отозвалась:
— Открыто!
На пороге стояла Татьяна. Поднявшаяся было с колченогой табуретки, хозяйка сторожки устало вернулась обратно.
— У меня больше ничего нет, милая. Хоть режь! Не мучай меня, ведь жизнь и так не в радость. Я виновата перед вами, знаю. И прощения не прошу, потому что мне не на что надеяться. Руки бы на себя наложила, да вам-то от этого какой прок?
Татьяна чуть повернулась и пропустила вперёд дочку Надю. Девочка радостно зазвенела:
— Баба Галя!
— Ангел мой, чудо светлое, ненаглядное, — забормотала пожилая женщина, захлёбываясь слезами, глядя на маленькую худенькую девочку со светлыми кудряшками.
— У нас всё хорошо, Галина Петровна. Надюшка осенью в первый класс пойдёт. Как только начала говорить, всё про бабу Галю вспоминала, уши мне прожужжала. Я не сразу поняла, что это вы. Еле разыскали. Ваша бывшая соседка подсказала. Мы приехали не за деньгами. У нас просьба посерьёзнее. Мы ведь тоже одни. Я работаю, а Надю нужно из школы забрать и обедом накормить. Нам очень срочно нужна бабушка. У вас будет отдельная комната. Поедете с нами?