*****
79-й год от Рождества Христова. Улица в городе Помпеи. Прилавок магазина горячей еды - "термополия".
*****
***
*
– Ну дай хоть глоточек! Ну трубы ж горят! Ну совесть у тебя есть? Ну в богов ты веришь или что? – жалостно ныл одетый в остатки когда-то дорогой одежды бродяга и бездельник, которого родители наградили звучным именем Эпаминонд, а судьба – отсутствием во рту половины зубов.
Ожидая ответа, он шумно втянул в себя вкусные запахи, почесал под лохмотьями тощий зад, и снова спрятал правую руку за прилавком.
– Выпивки ему! – толстый краснорожий Никий, хозяин харчевни, не прекращая вытирать глиняный кубок засаленным полотенцем, сплюнул на пол. – Так, может, и закуски? Фазана закажешь? Суп из осьминогов? Утку с яблоками? А хрен тебе. Там на прилавке утки нарисованы, их и полижи. Пьянь голозадая! Такое имя позоришь!
Никий был по матери грек и хорошо помнил, кто носил имя Эпаминонд.
– Иди, иди отсюда! Пошёл, говорю тебе! А то Сенатора спущу!
Лежавший в тени под стеной лохматый чёрный пёс по имени Люциус Маркус Помпеус Третий, сокращенно – Сенатор, открыл левый глаз и вопросительно махнул хвостом.
– Да чтоб тебе в Аиде вечно серу жрать! – вдруг вызверился бродяга. – Подавись ты и уткой своей, и горшками! И своими картинками вонючими! Гнида скаредная!
Подозрительно прищурившись, хозяин закусочной глядел вслед быстро удалявшемуся Эпаминонду. Потом вдруг, сообразив, выбежал за прилавок. Точно! Не зря правую руку прятал, скотина! Прямо поверх новенькой фрески с изображением Сенатора в расцвете сил, на обращённой к посетителям стороне прилавка было крупно нацарапано: NICIA CINAEDE CACATOR («НИКИЙ ПРОДАЖНЫЙ ГОМ***СЕК И ЗАСРАНЕЦ»).
– Гад!! – проревел, бросаясь в погоню, трактирщик, неизвестно чем более оскорблённый – уроном своей чести или необходимостью снова платить художнику Марцию, плуту и выжиге. – Тварь неблагодарная! Да чтоб тебя молотом Гефеста расплющило! Чтоб у тебя чл**н узлом завязался! Чтоб тебе чесотку наслала Иштар Благословенная! Чтоб у тебя кишки сгнили и через задницу вытекли! О Зевс Вседержитель!
***
**
***
– ЗЕВС!!
От крика, казалось, завибрировал сам Олимп. Тучегонитель поморщился: у его старой знакомой, надёжной помощницы, проверенной сотрудницы, да и, что греха таить, искусной и умелой любовницы, голосок был, когда она злилась, исключительно пронзительный и неприятный.
– Зевс! Твои людишки вконец обнаглели! Мне сейчас куча их жалоб на голову свалилась и причёску испортила!
В этот момент возникший под потолком кабинета кусок папируса, сворачиваясь на лету, мягко спланировал на холм из документов, лежащих на столе с надписью «Для входящих». Мелькнули в закатном свете августовского солнца слова «Эпаминонд...внутренности…через анальное…». Подчиняясь силе тяжести, свиток прилёг поверх груды других таких же, перекатился, устраиваясь поудобнее… И могучий стол, сделанный на века, с толстенными низкими ножками и крышкой из каменного дуба, вдруг затрещал, просел и с грохотом развалился пополам, заваливая кабинет неудержимым потоком пергаментов, папирусов, деревянных, глиняных и каменных табличек.
– Так! Всё!
Со скрежетом подвинув кресло, Зевс рывком развернул к себе торчащую из пола здоровенную трубу, из которой вырывался пахнущий дымом и серой горячий воздух.
– Гефеста! Срочно! Ты? Тут у меня.. у Иштар.. ЧТО?.. И у тебя тоже?!... Всё. Всё!! Что у них там рядом? Везувий? Отлично! Выдай им.. как родным! Двойную им норму! Пятерную! Чтоб ни одна сволочь! Чтоб их и через две тысячи лет всех не откопали!!
Труба одобрительно гукнула в ответ.
***
**
***
Над Помпеями стояло мрачное зарево. В раскалённом воздухе сыпались на погибающий город потоки чёрного пепла. Дрожала земля. Грохот проснувшегося вулкана заглушал вопли людей и вой животных.
Но Никий, вцепившийся мёртвой хваткой в своего врага у стены термополия, казалось, не обращал ни на что внимания. В его здоровенном кулаке то взлетал, то опускался тяжёлый бронзовый ковшик, и шансов у Эпаминонда не было.
- На! На, гад! Получай!
Нанеся последний удар, трактирщик перевалил бездыханное тело бродяги в пустой огромный горшок, из которого утром накладывал еду портовым рабочим.
- Полежи-ка ты здесь... Всё равно этот бардак тыщу лет не разгребут, знаю я наши городские власти! Пусть потом хоть грабителей обвиняют, хоть ко…
Слова прервала жгучая боль, сдавившая грудь, пронзившая шею и левую руку. Выронив ковшик рядом с торчащими у входа пустыми амфорами, постанывая и держась за сердце, хозяин харчевни дотащился до задней комнаты и рухнул на кровать. Сенатор исчез – видимо, убежал. В углу между двух дверей в комнаты, скорчившись, тихо поскуливал пёсик Малыш, оставшийся от покойницы жены.
Боль всё нарастала, сжимая сердце предсмертной тоской...
***
**
Свесив головы в прорехи между туч, наблюдали гибель города и человека довольные боги.
За стеной термополия покрывал тела животных и людей, засыпал дома, заполнял улицы чёрный горячий пепел.
Так пришёл последний день Помпей.
ITA VENIT ULTIMUS DIES POMPEIO.
==================================
Рассказ мой. Все совпадения с реальными и мифическими личностями - случайны.
Все фотографии и изображения в статье взяты из открытых источников интернета.
Ссылка на археологические данные о произошедшем в Помпеях 24 августа 79 года от Р.Х. событии - здесь.
