Всем привет, на связи Лена Хомухина, и я только что дочитала прелюбопытнейший текст. Не поделиться размышлениями о нём кажется мне филологическим преступлением. Поэтому — ловите.
Роман Юкио Мисимы «Жизнь на продажу», опубликованный в 1968 году, на первый взгляд обладает всеми признаками типичного мисимовского текста: обычный герой, погружающийся в необычный полубезумный мир, автобиографичность повествования, открытая концовка. Но роман похож не только на корпус текстов самого автора, но и на многие и многие культовые европейские произведения. Давайте разберёмся, из чего состоит очарование очередной мрачной истории, созданной Юкио Мисимой.
Сюжет
История Ханио, который однажды, уронив газету под стол, обнаружил на ней жирного, омерзительного таракана и понял, что в жизни нет смысла и дорожить ей не стоит, выписана автором нарочито рублено и шаблонно. Ханио не хочет совершать самоубийство, но и убить его некому — типичный офисный служащий-копирайтер не сумел никому настолько насолить. Он даёт объявление в газету: «Продаётся жизнь» — и со спокойным сердцем, свободным от человеческих радостей и печалей, начинает ждать.
Желающие приобрести такой товар для личных и не лишённых безумия целей находятся быстро: мужчина, желающий смерти изменившей ему жене, старая дева-библиотекарь, которая хочет скрыть следы преступления, сын, чрезмерно и пугающе нежно заботящийся о матери… Ханио, лишённый страха смерти, идет по жизни (по её остатку) гордо, но сможет ли он остаться таким же бесстрастным до самого конца?
Если мы не хотим спойлеров, то здесь вынуждены умолкнуть. Какие-то факты мы еще подсветим в анализе ниже, но в целом — желаем вам приятного чтения.
Мисима и Кафка
Первый автор, который очевидно бросается в глаза как идейный и художественный вдохновитель создателя «Жизни на продажу» — Франц Кафка, король заброшенности, абсурда и одиночества. Упомянутая нами выше сцена, в которой герой после увиденного насекомого не может читать газету — все иероглифы расплываются и кажутся ему разбегающимися по бумаге тараканами — очень напоминает оммаж именно в сторону кафковского «Превращения», опубликованного в 1915 году. На фабулу романа «Процесс» намекает и действие второй половины мисимовского текста: уже после того, как Ханио устаёт от преследующих его людей, просящих помощи, и решает взять перерыв от торговли жизнью, оказывается, что за ним ведётся слежка. Но в чём её причина и как связаны все преследователи, фигурировавшие в каждой из «торговых сделок» Ханио — неизвестно. Виноватый без вины герой — это по части господина Франца, конечно.
Мисима и Камю
Абсурд и отношение к нему — также идея, если не заимствованная из западной идеологии, то явно соотносимая с ней. (Хотя баланс европейского и исконно японского в творчестве Мисимы — отдельная тема, и о ней имеет смысл поговорить подробно и отдельно в следующий раз, что мы, по возможности, и сделаем). Мы могли бы связать этот абсурд и с Кафкой тоже, неслучайно он был предтечей экзистенциализма в литературе и некоторыми учеными даже причисляется к этому направлению. Но намного проще и точнее будет связать это явление в тексте Мисимы с именем Альбера Камю.
Дебютный роман Камю «Посторонний» показывает, как мало нужно обществу, чтобы исторгнуть человека из себя — достаточно всего лишь несоблюдения простых формальных требований человечности, бессмысленных, но милых филистерскому, обывательскому сердцу. Герой Камю не скорбит на похоронах матери и поэтому наказан. Ханио не скорбит по самому себе — он не видит смысла в жизни, ведущей к смерти, в которой нет свободы. Иллюзия комфорта уничтожает его изнутри.
Огрубляя, можно сказать, что Ханио переживает утрированный, запоздалый романтический кризис, кризис разочаровавшейся личности в несовершенном, не годящемся для воплощения в нем идеала мире. Не хотим спойлерить, поэтому не связываем последнюю ниточку, как именно совпадают тексты Камю и Мисимы. Но, прочитав последний абзац последнего, вы точно всё поймёте. Такое одиночество и заброшенность сложно не узнать в лицо.
Мисима и Зюскинд
А это уже на сладенькое — забегание наперёд. «Парфюмер» Зюскинда был написан в 1985 году, и Мисима, умерший в 1970 году, его, конечно, не читал. Но просто взгляните на вот эту цитату Мисимы, вспомните «Парфюмера» — и вы увидите, как удивительно совпали мироощущения двух великих мистификаторов и провокаторов от литературы:
«Жить ему хотелось. Тут сомнений быть не могло. Но хватит ли у человека, однажды вырвавшегося из тисков общества, мужества вернуться в эту зловонную клоаку? В обществе всё идёт гладко именно потому, что люди не обращают внимания на то, как они пахнут. Вонючие носки студента, которые он не стирал неделю, сладко-удушливый запах подмышек школьницы, разбавленный унылым ароматом девичьей непорочности, отставник, от которого несло сажей, как от трубочиста... Собственные запахи людей нисколько не смущают. Ханио хотелось верить, что он человек, от которого пахнет отсутствием смыслов, хотя он и не был в этом уверен»
Что в итоге?
В итоге — удивительное, живое и динамичное повествование, которое Мисима делает не националистическим, а общемировым благодаря широкому полю отсылок и творчески осмысленных заимствований. Текст объёмный, сложный, дерзкий — надеюсь, он понравится вам. Мне вот понравился точно.
А какие ещё имена можно было бы упомянуть в этой короткой заметке, пишите в комментариях! Анализировать тексты вместе — продуктивнее и веселее! 🤍