"Так. Четко и без эмоций. Зачем тебе это надо? - Василий помолчал и уточнил, - Зачем тебе брать мою фамилию?"
Ксюша пожала плечами: "Ну как же... Я ведь замуж выхожу за тебя. Ты будешь моим мужем. Глава семьи. И дети. Мы же хотим общих детей?" - "Хотим, любимая! - он обнял невесту. - Но причем тут фамилия?" - Ксюша удивленно посмотрела на Василия, а он вздохнул и покачала головой.
"Ну вот смотри. У тебя такая красивая фамилия - Архангелова. Ты действительно так сильно хочешь стать Лукошкиной?.. И Женя твоя... О ней ты подумала? У мамы одна фамилия, у дочки другая..." - "Подумала, - кивнула Ксюша, - она тоже когда-нибудь выйдет замуж и поменяет фамилию."
"Возможно, - согласился Василий. - И род твоего папы прервется. В смысле, не останется в этом мире Архангеловых. Ты же сама рассказывала, что твой папа был единственным ребенком в семье. И ты одна у родителей. Последняя Архангелова... И твоя память о папе... Ты же его так любила! Так гордишься им!.. Вспомни, как ты мне о нем рассказывала! Как он людей спасал, как совсем молодым погиб на пожаре... И как ты дочку в его честь Женей назвала..."
Ксюша всхлипнула и кивнула. Вася был прав. Прав во всем. И как это приятно, что он все так понимает. Не всем так везет с женихами. Что же, глупо спорить, если она и сама не слишком хочет менять фамилию после вступления в брак.
...Ксюша и Василий жили вместе уже почти год и только сейчас решили узаконить свои отношения. Для Василия это будет второй брак, от первого у него есть сын, а вот Ксюша готовилась надеть обручальное кольцо впервые: отец ее дочери в последний момент передумал и в ЗАГС не пришел, а потом и вовсе куда-то уехал. Вот так и получилось, что Ксюша стала матерью-одиночкой.
Мама Василия, Елена Андреевна, была не в восторге от выбора сына, но в открытую недовольства не выказывала, общаясь с будущей невесткой подчеркнуто-вежливо. Ксюша подозревала, что она отговаривала сына от официальной регистрации, однако никаких доказательств этому не было, а Василий просил "не накручивать себя" и говорил, что, вообще-то это его жизнь. И его выбор. А мама тут вообще ни при чем, тем более, что и живут они на разных концах города, а не в одной квартире - чего переживать-то попусту? И Ксюша скрестила пальцы на удачу, очень надеясь, что все будет хорошо.
Через год у супругов родился сын, которого папа назвал Дмитрием. И снова проявил невероятную чуткость, предложив Ксюше дать малышу свою фамилию. "Смотри, - говорил он, - Отчество моё. Имя я выбрал. Я считаю, что это честно - фамилия твоя. Ну правда, Дмитрий Васильевич Архангелов звучит гораздо красивее, чем Лукошкин. И потом... Это же парень. Он-то точно фамилию менять не будет. Значит, твой папа будет жить. В нем."
"Вася, - Ксюша расплакалась и крепко обняла мужа, - Какой ты... Но... Это же неправильно! Это же твой сын!" - "Конечно, мой, - Василий погладил ее по голове. - Поэтому и отчество мое. А насчет фамилии и продолжения рода... Мы же не собираемся на одном ребенке останавливаться, правда? Ну а если не выйдет..." - Василий замолчал, но Ксюша и так поняла - если больше детей у них не случится, то у Василия уже есть сын от первого брака. Петя Лукошкин. Так что все честно и никому не обидно.
В общем, можно сказать, что в семье Лукошкиных-Архангеловых царила любовь и взаимопонимание, и единственное, что омрачало семейный небосклон - это холодная вежливость Елены Андреевны. Лед в отношениях не смогло растопить даже рождение внука. Она относилась к маленькому Диме словно к чужому. Подарила погремушку и красивый комбинезон, один раз даже денежку передала "на подгузники", но чтобы приехать, взять внука на руки, поговорить с ним - этого не было. Держать дистанцию Елена Андреевна умела прекрасно.
"Не обращай внимания, - отмахивался Василий. - Делай скидку на возраст и личных тараканов моей мамы. Сколько себя помню, она всегда кичилась нашим происхождением и при каждой возможности рассказывала, что моему пра-пра-пра... не помню, сколько там этих "пра-" было, сам император Александр какой-то по счету пожаловал дворянство. Мои предки ягоду ко двору в лукошках носили, чем очень радовали государя."
Ксюша кивала. Эту историю она многократно слышала как от мужа, так и от свекрови. " Думаешь, она меня просто так Василием назвала? Это "царственный" в переводе означает. И внуку просила царское имя дать, но я остановился на княжеском. Может, кстати, она еще из-за этого обиделась..." - "Да уж, не по рангу!" - засмеялась Ксюша отличной шутке и пообещала себе относиться ко всему проще.
Прошло два года. Свекровь так и не "оттаяла", и невестку, и внука держала по-прежнему на расстоянии вытянутой руки, с Женей же и вовсе только здоровалась и прощалась. Василий трудился в том же строительном магазине товароведом, Ксюша планировала выходить на работу в самое ближайшее время: в школе ее уже заждались, очень просили поработать хотя бы не полный день - хорошего учителя физики так и не смогли найти. Теперь дело было за детским садиком. Как только можно будет оставлять там Диму хотя бы до обеда, можно будет и в школу вернуться.
Стояла золотая осень. Елена Андреевна пригласила сына с семьей на дачу отметить ее день рождения. Нет, с подругами она уже сходила в ресторан - день в день, сейчас же планировалась "вторая серия". Она очень уважала шашлычок, а Василий жарил его просто мастерски.
...Поздно вечером, когда дети и Василий уже спали, Ксюша спустилась на первый этаж. У нее на свежем воздухе разболелась голова, и она хотела налить себе воды, чтобы запить таблетку.
"Ну как... Да вот так! - услышала она тихий голос свекрови. Женщина на кухне разговаривала с кем-то по телефону, и Ксюша остановилась, не зная, что ей делать - идти обратно, подождать, или зайти, не обращая внимания на свекровь. - Конечно, порода или есть, или ее нет, увы... А какая порода может быть от этой крестьянки? Ой... Да сразу видно, что ее предки из деревни! Что же я, не отличу, что ли?"
Ксюша прислонилась к косяку. Она поняла, что "крестьянка" - это она сама, потому что Елена Андреевна много раз выпытывала, давно ли их семья перебралась в город и недоверчиво качала головой, когда Ксюша говорила, что, насколько она знает, даже ее пра-пра-дедушки и бабушки были горожанами. Теперь ей стало интересно, хоть и неудобно из-за того, что она подслушивала.
"Да брось! Все он понимает! Василий умный мальчик. Его кровь живет в его сыне, а Анечка с честью носит его фамилию. Василий был у нее первым мужчиной, да и по ней видно, что она из благородных. А здесь... Ну смазливая - факт. Ну хозяйка хорошая. Но разве это повод давать свою фамилию? Это еще заслужить надо. Тем более, что ее взяли с довеском - внебрачной дочерью. Конечно, такой свою фамилию давать нельзя в принципе. Как и ее детям. Да, Василий со мной полностью согласен в этом вопросе. Да, убедил ее, чтобы она свою оставила. Наплел ей что-то про папашу ее..."
Ксюша тихо вернулась в комнату, проглотила таблетку без воды и легла в кровать, зная, что до утра так не сможет заснуть. Слишком уж невероятными были слова свекрови.
"Васенька, скажи, пожалуйста, только честно, - завела она разговор, выбрав удобный момент, - Почему ты был против того, чтобы я взяла твою фамилию?" - "Ну мы же сто раз это обсуждали!" - поморщился Василий. - "Вась, я просила честно. Из-за моего происхождения? Что я не благородных кровей? Что у меня уже есть дочь?" - "Ксю, не начинай, - Василий махнул рукой, - Ну... да. Ты же понимаешь. Мать у меня совсем свихнулась с этим дворянством. С этой породой... Если бы ты стала Лукошкиной, она бы меня никогда не простила." - "Про Елену Андреевну я поняла. Я о тебе спросила." - "Слушай, ну ты же умная. Институт окончила. Ну чего ты привязалась к этой фамилии?.." - "Теперь и про тебя мне все понятно," - грустно улыбнулась Ксюша.
Нет, конечно, она не побежала подавать на развод из-за того, что все оказалось не так, как она себе представляла. Однако относиться к мужу по-прежнему она больше не могла. Она смотрела на него, а в голове словно звучал голос свекрови: "Василий понимает, что ей нашу фамилию давать нельзя. Не заслужила."
Через два года Василий подал на развод сам. "Жена не выказывает мне должного уважения," - объяснил он в суде, а судья почему-то странно на него посмотрела. Наверное, тоже была из крестьян и не понимала страданий благородного человека.