К середине дня вся внешняя часть города Сабада была полностью захвачена войсками Самохи. Как он и предупреждал, примкнувшие к его войскам харнасы и сахины понесли в этом штурме серьёзные потери. Большинство их солдат были легко вооружены, и потому раненных среди союзников было очень много. И хотя у Самохи было в достатке зелий полного исцеления, лечить всех подряд он не спешил. В первую очередь Самоха берёг зелья для своих солдат. Остальные обходились заживляющими мазями и сильно разбавленными зельями. Они тоже помогали исцелять раны, но отнюдь не мгновенно. По крайней мере, мази снимали воспаление и боль, а слабые зелья усиливали регенерацию тканей в несколько раз.
Потеряв много солдат убитыми и ранеными, их союзники больше не спешили лезть напролом. А главное, теперь они внимательно слушали, что им говорили полководцы Самохи.
В одном из захваченных зданий, рядом с наружными воротами города, был устроен штаб для координации войск. И сейчас, в нем шло планирование следующего штурма. На этот раз Самоха предполагал атаку в лоб, без всяких ухищрений. Его войска имели серьёзный перевес в силе. Поэтому он собирался закончить всё одним ударом.
Разложив добытую его людьми схему города, Самоха расставлял на ней каменные фигурки солдат. Он всё распланировал и теперь доводил до сведения остальных, что каждый из них будет делать.
Повесть Путешествие Самохи. Книга Четвёртая. Часть 80.
— Ты, Мугин, со своими солдатам высадишься на стены здесь, — Самоха ткнул пальцем, левее ворот. — Твоя задача захватить все укрепления на стене с восточной стороны. Рамир пойдёт со своими людьми по стене на запад. Мы с Румо нанесём удар прямо через ворота. Я зачищу плацдарм, а Румо построит передовую фалангу и оттеснит алгар от ворот. Следом войдут с войсками Кин и Унга. Солдаты Лимея останутся в резерве. Они будут прикрывать нам тыл, а заодно, если потребуется, корректировать удары катапульт. Когда защита алгар посыплется, солдаты Лимея помогут нам взять штурмом замок правителя в центре города.
В этот момент, постучавшись в дверь, вошёл один из офицеров Унги.
— Господин, от осаждённых, прибыли посланники, — произнёс офицер. — Они просят светлейшего принять их.
— О чём с ними можно говорить? — хмыкнула Унга.
— Наверняка удумали какую-то подлость, — добавил Лимей.
— Давай послушаем, — предложил Самоха. — Может они сдаться хотят.
Присутствующие весело зашумели. Предположение было совершенно невероятным.
Спустя пару минут, в зал, где только что проходил военный совет, вошли пятеро человек. Самоха сидел на кресле с высокой резной спинкой. Рядом с ним стояли Унга и Кин. Алекс сидел на соседнем кресле. Остальные присутствующие сидели, кто на чём.
Из пятерых посланников трое на удивление оказались женщинами. Из-под их плащей, Самоха заметил проглядывавшие подолы платьев.
— Светлейший усул слушает вас, — произнесла Унга.
После её слов гости скинули с голов капюшоны. Как и предполагал Самоха, трое из посланников оказались молодыми женщинами. Одна была одета побогаче, а две других попроще. Но главными тут были не они. Самый пожилой из посланников поприветствовал Самоху, низко склонив перед ним голову. Остальные поклонились тоже, но не так низко.
— Наш владыка, царь Виргаваш Азали, прислал меня говорить от его имени, — произнёс посланник. — В подтверждение серьёзности моих слов, он отправил со мной свою дочь, прекрасную Саркис. Таким образом, наш владыка хочет показать светлейшему усулу, насколько он верит в его благородство.
Унга склонилась к Самохе и, не сводя взгляда с прибывших, быстро заговорила с ним почти шепотом.
— Не верьте ему, господин. Это самый хитрый из алгарских перхимов. Это он заманил моего мужа в ловушку, по приказу алгарского царя. Если вы только позволите, я убью его собственными руками, —произнесла Унга. — Что касается этой принцессы, то она всего лишь дочь обычной рабыни. Я узнала её. Жизнь Саркис ничего не стоит для алгарского царя. К тому же, сама принцесса переодета служанкой. Она стоит справа от остальных.
Самоха слушал её молча. При этом его взгляд был совершенно равнодушным. Словно Унга говорила всё это не для него. Когда смолкнув, она выпрямилась, Самоха сам обратился к посланнику.
— Так зачем твой владыка прислал тебя? — поинтересовался он.
— Мой господин прекрасно понимает, в каком положении он оказался. Виргаваш Азали не будет вас просить о пощаде, он готов кровью искупить нанесённое светлейшему усулу оскорбление. Моего владыку тяготит только одно: он хочет избавить от страданий невинных жителей. Поэтому мой владыка просит вас отпустить из города хотя бы женщин и детей. Виргаваш Азали наслышан о вашем человеколюбии, светлейший усул. Он надеется, что вы позволите ему сохранить лицо перед жителями города, — произнёс посланник.
Тяжело вздохнув, Самоха поднялся со своего места.
— Поздно твой господин вспомнил о благородстве. Разве не я просил его прекратить нападки на мои земли? Разве не я останавливал свои войска, после каждой их победы? Всё это время я надеялся, что Виргаваш Азали услышит голос разума. Но он продолжал оставаться глухим, — произнёес Самоха. — Так зачем мне теперь потакать его последней воле?
Услышав его ответ, посланник алгарского царя опустился перед ним на колени.
— Молю вас, сжальтесь хотя бы над женщинами и детьми! Они же не виноваты, что между вами и моим владыкой произошла эта ссора, — произнёс посланник.
— И почему же они тогда не покинули город? Больше двух лун прошло с тех пор, как мои войска вошли в алгарское царство, — хмыкнул Самоха.
— Прошу вас! Ну что вам стоит проявить милосердие хотя бы к детям, — посланник состроил страдальческое лицо. — Взамен, Виргаваш Азали предлагает вам взять себе его прекрасную дочь Саркис.
Самоха посмотрел в сторону переодетой в служанку принцессы и снова ухмыльнулся.
— Его дочери я бы не советовал возвращаться назад. Раз её отец настолько не ценит её жизнь, я разрешаю ей и служанкам, покинуть город в любом направлении, — ответил Самоха, подходя ближе к собеседнику. — Обещаю, что никто из моих солдат не тронет и волоса на их головах.
— Неужели вам не жалко несчастных детей, оставшихся в городе? — спросил посланник.
— Слышал я, что Виргаваш Азали готов пожертвовать всем, чем угодно, ради достижения своей цели, — произнёс Самоха. — А ещё, доходили до меня слухи, что есть у алгарского царя верный советник Баварт, способный уговорить любого собеседника. Сдаётся мне, не ты ли это?
Прежде чем посланник успел открыть рот, Самоха молниеносным движением вытянул свой меч из ножен. Это произошло так быстро и неожиданно, что почти никто не понял, что случилось. Казалось, что меч появился в его руках буквально из ниоткуда. Но это было не так. Подтверждением тому служил посланник, стоявший на коленях. Через мгновение он рухнул на пол мертвым. Стоявший позади него мужчина попятился назад. Через пару секунд несколько арбалетных стрел пробили его грудь, и он завалился рядом с телом советника.
— Отлично, — ухмыльнулся Самоха. — Полагаю, с благородством покончено. Осталось решить вопрос с дочкой Виргаваша Азали.
Присутствующие молча наблюдали за происходящим. Самоха шагнул к женщинам и указал на одну из них лезвием своего меча. К удивлению присутствующих, его меч был направлен на девушку в платье служанки.
— Так значит, ты и есть Саркис? — спросил Самоха.
— Да, — ответила девушка, гордо подняв голову.
Опустив меч, Самоха улыбнулся её смелому взгляду.
— Можешь не переживать. Как я уже пообещал, тебя никто здесь не тронет. Я дам тебе сопровождающих и повозку. Скажи только, куда тебя доставить, — произнёс он.
— Мне некуда ехать, — неожиданно заявила принцесса. — Виргаваш Азали выкрал мою мать и сделал её своей рабыней. Так что моя жизнь ничего не стоит.
— Понятно, — хмыкнул Самоха. — Что же… Мои люди могут доставить тебя к твоим родственникам. Кто были родители твоей матери?
Он догадывался, что алгарский царь вряд ли бы позарился на девушку из безродной семьи. А значит, родственники принцессы были кем-то значимыми.
— Моя мать была из семьи правителя племени каради, — ответила принцесса. — Но теперь племенем управляет её брат, и вряд ли он будет счастлив моему возвращению. К тому же я слышала, что он в хороших отношениях с моим отцом.
— Печально, — ответил Самоха, возвращаясь на своё кресло. — И что же мне теперь с тобой делать? Если вернёшься назад в город, вряд ли ты переживешь следующий штурм.
— Тогда оставьте меня себе, — неожиданно заявила принцесса.
— Себе? — немного удивился Самоха. — Зачем? У меня и так восемь жён. К чему мне опальная принцесса?
Словно в подтверждение его слов Кин взялась за рукоять своего меча. Неожиданно голос подал Лимей Карид. Он знал о беспощадности госпожи Кин не понаслышке. И за доли секунды принял решение спасти гостью от расправы. К тому же принцесса была весьма хороша собой.
— Светлейший, подарите её мне, — произнёс Лимей.
Присутствующие в зале зашумели, услышав его слова. Это было весьма смелое заявление. Но Самоха неожиданно поддержал его выбор.
— Что скажешь, принцесса? Наш Лимей — широчайшей души человек, — произнёс он.
Получив одобрение, полководец обрадованно шагнул в сторону гостьи. Внезапно, принцесса выхватила из-под одежды нож. Она приставила его лезвие к своему горлу и все присутствующие тут же смолкли.
— Тогда лучше я не достанусь никому! — произнесла Саркис.
Самоха сначала решил, что она просто пугает его. Но принцесса вовсе не шутила. Спустя мгновение, она резким движением резанула себя по горлу ножом. Кровь брызнула во все стороны. Принцесса захрипела, и завалилась на пол прямо посреди зала.
— Черт знает что! — выругался Самоха. — Унга, быстро!
Он сунул ей в руку флакон с изумрудной жидкостью, и Унга бросилась к умирающей гостье. Спустя секунд пятнадцать, принцесса закашлялась и ошарашено открыла глаза. Придавив её руку коленом, Унга силой разжала пальцы Саркис, сжимающие нож. Отобрав оружие, она вернулась к креслу Самохи. Получив нож он, покрутив его в руке, посмотрел, как служанки поднимают с пола свою госпожу. Лезвие ножа было чем-то смазано. Видимо это был яд.
— Извини, Лимей, похоже с невестой тебе не повезло, — произнёс Самоха. — Но не горюй. Взамен я сделаю тебя наместником Рихорсы.
— Хорошо, — согласился Лимей, не зная, то ли расстраиваться ему, то ли радоваться.
Решив всего лишь спасти гостью от жуткой судьбы, он внезапно получил в подарок целый город.
— А ты, — Самоха указал лезвием её же ножа, на принцессу. — Ещё одна такая выходка, и я надену на тебя рабский ошейник! А затем отправлю в бордель, солдатам на утеху. А пока будешь служить княгине Унге. Позже решу, что с тобой делать.
К всеобщему удивлению, принцесса смиренно опустилась на колени и склонила голову в нижайшем поклоне. Затем она поднялась и тут же обратилась к Самохе.
— Мой отец, приказал своему советнику, любыми способами выпросить у вас хотя бы несколько дней перемирия. Не знаю зачем, но полагаю, это очень важно, — произнесла она.
— Всего два дня? — переспросил Самоха. — Хорошо, что сказала мне.
— Что могут алгары за два дня? — удивилась Унга.
— Ничего, — ответил Самоха. — Они ждут от кого-то помощи.
После сообщения принцессы, их лагерь снова пришёл в движение. Отложенные на следующий день перемещения катапульт, пришлось начать до наступления ночи. Обозы так же были перемещены за стены захваченной части города. Только глубокой ночью вся суета закончилась и вокруг снова наступила тишина. С этого момента обе части Сабада погрузились в тревожный ночной сон.
Новый день начался весьма бурно. Сначала за стеной стал слышен странный шум, словно тысячи ног били одновременно по мостовой. Подскочивший к бойнице офицер, увидел построенные в боевой порядок туринские войска. Их солдаты в такт стучали древками копий о мостовую, постепенно наращивая темп. Всё это происходило так, словно являлось каким-то ритуальным заклинанием. Внезапно, заскрипели переставленные в город катапульты, и огромные горящие глыбы полетели через стены центральной части укреплений. И тут же с обеих сторон от центральных ворот вперёд начали двигаться осадные башни. Когда туринцы успели их собрать, было не понятно. Но теперь уже это было не важно.
На стенах забили тревогу дозорные, а уже через мгновение, огромный камень, угодив в одну из башен, разметал установленные на ней катапульты. Следующий удар угодил в арку над воротами. Камень проломил часть кладки, осыпав защитников города смертоносным дождем из тяжёлых обломков.
— Они бьют по воротам, —догадался офицер.
Но сделать он ничего не мог. Следующий камень одним ударом проломил верхнюю часть ворот, согнув толстые полосы железа, которыми они были окованы. Алгарские солдаты бросились спешно подставлять изнутри опорные бревна. Выложенная ими за вечер стена из камня, не успела ещё схватиться, и теперь грозила рассыпаться на куски.
Третий камень угодил во вторую из створок. Его масса была настолько велика, что ударив в приличных размеров воротину, он сорвал её с петель. Ворота жалобно заскрипели, но устояли на месте. Следующий удар вмял середину ворот, окончательно обрушив внутреннюю кладку из камня. От этого удара, опорные бревна разлетелись в разные стороны, как щепки, сбивая и калеча попавшихся на пути солдат.
Со стороны защитных укреплений послышались глухие удары помостов. Это туринцы, невзирая на яростное сопротивление защитников города, смогли подкатить осадные башни к стенам. Через пару мгновений враг хлынул на стены города. Началось ужасающее по масштабам сражение. Тысячи алгар пытались сбросить врага со стен города, одновременно тысячи туринцев рвались в столицу.
Самоха стоял перед пешими рыцарями прямо напротив центральных ворот. Вокруг него собрались лучшие из лучших его воинов. Сейчас должна была решиться участь Сабада. Самоха ждал лишь подходящего момента для атаки. Их союзники уже штурмовали стены города, отвлекая на себя основные силы алгар. Он не напрасно послал их вперёд. Сегодня их миссия была одной из важнейших. Ожидая начала атаки, Самоха опрокинул себе в рот флакон с эликсиром. Спустя всего пару секунд, по рядам его солдат разошлась волна усиливающих заклинаний. Наверное, впервые он одновременно активировал столько магических заклинаний. И пусть Самоха не мог охватить всех солдат заклинанием усиления, из ближайших к нему нескольких сотен человек, он смог создать ударный кулак для штурма.
Очередная каменная глыба влетела в левую створку ворот и окончательно сорвала ворота с петель. Окованные железом они выглядели теперь как мятый кусок бумаги. От удара, поврежденные ворота накренились и с грохотом рухнули на мостовую. Следующая глыба, ударив в остатки заградительной стены, разбила её на куски, разметав каменные блоки в разные стороны.
Это был сигнал к началу атаки. Тысячи солдат бросились в образовавшийся пролом, не желая оставаться позади остальных. Словно железная река они хлынули внутрь города. С этого момента на улицах Сабада начался кромешный ад. Стрелы со свистом проносились вокруг, раня и убивая солдат, не успевших закрыться щитами. Арбалетчики эпи, занимая позиции на обломках заградительной стены, стреляли по напиравшим алгарам. Пикинеры спешно строились в боевой порядок, пока передовой отряд расширял им пространство для маневра. Их задачей было оттеснить противника от ворот, чтобы дать основным силам войти в город. Но алгары быстро спохватившись, бросили к воротам свои резервы, и теперь, чтобы дать солдатам Румо построиться в боевой порядок, Самоха буквально прорубал себе путь сквозь вражескую пехоту. В этот раз алгар было слишком много. Он едва успевал уклоняться от бесконечных попыток прикончить его.
Уже дважды в Самоху едва не втыкали копья. Но благодаря своей силе и реакции, он продолжал быть недостижимым для противника. Очередной взмах его драконьего копья, разрубил ближайших врагов, словно они были из тонкой бумаги. Недаром он так долго оттачивал свою технику боя, у мастера Ориката. Она позволяла ему эффективно биться как один на один, так и против превышающего по численности врага. Самоха двигался быстро и без остановок. Сбив рукоятью копья очередного противника, он тут же развернулся и пронзил насквозь наседавшего сзади воина с мечом. Молниеносный разворот и следующий противник лишился руки вместе с половиной щита. Следом попались ещё двое алгар, и тут же лишившись жизней, распластались на земле. За Самохой пытались поспевать его рыцари. Под действием магического усиления, они расправлялись с попадавшимися на пути алгарами, словно злобные железные механизмы. Но даже с магическим усилением, за Самохой они поспевали с большим трудом.
Внезапно, позади послышался дружный топот пикинеров. Это солдаты Румо, построившись наконец в фалангу, начали давить алгар своими пиками. Тут же заработали в полную силу арбалетчики. Мимо со свистом начали проноситься десятки коротких стрел. Теперь алгары вокруг Самохи стали падать, даже не добегая до него. Воспользовавшись передышкой, Самоха шагнул к лежавшему среди тел врага, рыцарю из своей пехоты. На его лице зияла жуткая рана от копья. Видимо пропустив чей-то удар, он теперь собирался на встречу с предками.
Схватив рыцаря за панцирь, Самоха оторвал его от земли, словно невесомую пушинку, и потащил за собой в сторону ворот. Двое подоспевших к ним рыцарей, закрыли его щитами от алгарских стрел. Не останавливаясь, Самоха выплеснул раненому, целый флакон эликсира в его искорёженный рот. Тело рыцаря затрясло от жуткой боли. Самоха старался не смотреть на страшную сцену исцеления. Только когда рыцарь тронул его за руку, он рывком поставил его на ноги.
— Ты ещё не заслужил вечный покой! Соберись! —рявкнул ему в лицо Самоха. —Алгарский царь всё ещё не лишился своей глупой головы!
С остатками своих рыцарей Самоха отступил к боевым порядкам полководца Румо. Там их и отыскала Кин с отрядом тяжёлых всадников.
— Алгары подтянули резервы, —произнесла она. —Если мы не поторопимся, они не дадут солдатам Мугина закрепиться на стенах. И тогда обойдут нас и ударят в спину Румо.
— Зайди со своими людьми со стороны зданий. Я не видел там алгар, а значит, ты сможешь ударить их войскам в спину, —произнёс Самоха, указывая на несколько домов, стоявших недалеко от крепостных стен.
Вокруг продолжала стоять жуткая суета. Алгары, на удивление сражались, словно демоны. Даже под натиском тяжёлой туринской пехоты они не желали отступать назад ни на один шаг. Только численный перевес войск Самохи и их тактическое преимущество, позволяло его солдатам продвигаться вперёд. Он видел, что Лимей Карид уже отправил часть своих войск на стены, чтобы помочь Мугину продавить натиск алгар. Но всё шло крайне и крайне тяжело. Алгарские стрелки засели в ближайших от ворот зданиях и не давали даже приблизиться к ним. Солдаты Самохи продолжали нести серьёзные потери.
Схватив за руку пробегающего мимо туринца, Самоха остановил его.
—Отправляйся к Лимею и передай ему приказ послать корректировщика на башню. Пусть снесет катапультами все здания, до которых только сможет добить, — произнёс Самоха.
Согласно кивнув, солдат бросился назад к раскуроченным воротам. Не прошло и пятнадцати минут, как первые удары прошлись по засевшим в домах алгарам. Как и приказал Самоха, Лимей принялся просто ровнять с землёй все ближайшие здания. С этого момента, дела пошли значительно быстрее. Лишив алгар поддержки лучников, их войска начали достаточно быстро вытеснять их с улиц города. Теперь никто не мешал войскам Самохи полностью вторгнуться в центральную часть столицы и развернуть здесь свои боевые порядки. Пожалуй, впервые Самоха встречал такое неистовое сопротивление со стороны алгар. Бейся они так каждый раз, он бы ещё не скоро дошёл до их столицы.
Теперь дело было за пикинерами и их тяжёлой кавалерией. Пикинеры боевым строем продвигались по улицам города, достаточно легко разбивая противника, встречавшегося на их пути. При поддержке арбалетчиков и тяжёлой кавалерии, войска Самохи за несколько часов захватили больше половины центральной части города. Когда под натиском солдат Лимея, пали укрепления и на юге Сабада, стало понятно, что последним оплотом алгар остался замок их правителя. Окруженный каменной стеной он был похож на крупную цитадель. Вот только его стены были слишком узки и не имели достаточных укрытий для обороняющихся. Ширина их была так мала, что там едва могли разойтись два человека. А бойницы носили скорее декоративный характер, и не могли надёжно укрывать стрелков.
В результате, арбалетчики Самохи быстро перебили особо нетерпеливых лучников алгар. А тем, кто уцелел, попросту не давали даже поднять головы. Тем временем, солдаты Самохи обычным бревном продолжали выбивали ворота. Продержались они не долго. Примерно удара с двадцатого, одна из створок полностью отломилась, и войска туринцев хлынули внутрь укреплений. Там их уже поджидали стянутые со всего города алгарские солдаты. Под предводительством принца Куроса, они сражались настолько ожесточенно, что не будь на стороне Самохи численный перевес, неизвестно ещё чем бы это всё закончилось. Но, увы. Войска туринцев хоть и понесли серьёзные потери, сейчас их было как минимум вчетверо больше защитников замка. Кроме того, в первых рядах к замку прорывался сам Самоха и его жена Кин. Они, практически не останавливаясь, проминали себе путь к цели, оставляя позади десятки искромсанных тел врага. Следом двигалась тяжелая пехота туринцев, круша тех, кто чудом выжил после встречи с их великим усулом.
Входная дверь в замок, долго не продержалась. И спустя пару минут, сражение уже шло внутри просторных коридоров.
Алгарский царь с тревогой вслушивался в доносившиеся снаружи звуки. Судя по ним, вокруг замка ещё шло кровопролитное сражение, об этом говорил непрерывный звон стали и крики раненых. Однако стража уже доложила правителю, что враг прорвался внутрь замка. Вскоре из коридора донеслись звуки сражения. Час расплаты был неминуемо близок. Виргаваш Азали гордо восседал на золотом троне, с полным спокойствием, наблюдая за тревожными взглядами своих советников. Он прожил достойную жизнь. Достигнув пика своего могущества, Виргаваш Азали стал правителем огромного царства. Тогда ему казалось, что в ближайших землях не было никого, кто мог бы осмелиться бросить ему вызов. Но это было не так. Совершив всего одну роковую ошибку, он пожинал теперь её горькие плоды.
Размышления правителя царства прервал сильный удар. От него, створки дверей ведущих в тронный зал, с грохотом распахнулись. Прямо за ними, в полумраке коридора, оказался воин в златорогом шлеме и прочных доспехах. Держа в одной руке черное как смоль копьё, в другой он сжимал, шею бездыханного алгарского стражника. Виргаваш Азали даже перестал на мгновение дышать. Перед ним был ни кто иной, как сам лорд Ирити. Разжав пальцы, он не сводя взгляда с алгарского царя, шагнул внутрь тронного зала. Оказавшись на ярком свету, воин в златорогом шлеме, стал выглядеть ещё более грозно, чем казалось до этого. Вся его броня была забрызгана кровью. Это придавало ему весьма жуткий вид. Алгарский царь молчал. Он проиграл эту войну, но сожалеть ему было не о чем.
Следом за воином в златорогом шлеме, в тронный зал начали входить десятки рыцарей. Их было так много, что вскоре половина зала уже была занята ими полностью. Советники Виргаваша Азали испугано смотрели то на алгарского царя, то на златорогого воина. Оба они продолжали молчать.
Внезапно вперёд вышла женщина в железных доспехах. Это было понятно по форме её нагрудной брони. Отстегнув ремешок на подбородке, она сняла с головы шлем. Под ним оказалось знакомое алгарскому царю лицо. Эта женщина была наместницей Тургеноса. Той самой, которую он приказал отравить и бросить умирать в страшных муках за её предательство.
— Ты помнишь меня? —спросила женщина, подходя ближе к трону.
Она подняла свой меч, покрытый кровью, и указала им на Виргаваша Азали.
—Проклятая демоница, —произнёс алгарский царь, исподлобья глядя на неё. — Пусть твой род сг…
Договорить он не успел. Унга одним движением вонзила лезвие меча в грудь правителя. Виргаваш Азали захрипел и начал заваливаться на бок.
— Это тебе за моего мужа, —хладнокровно произнесла Унга.
Выдернув лезвие меча, она одним взмахом отсекла умирающему царю голову. К Самохе она вернулась с улыбкой на лице.
— Ты довольна своей местью? —спросил он.
—Довольна, — ответила Унга.
Она протянула ему золотой перстень, снятый с руки Виргаваша Азали.
— Ого, уже подарки, — ухмыльнулся Самоха.
Приняв перстень, он посмотрел на ярко красный, рубиновый кристалл, искусно вставленный в него. По бокам сверкающего камня, вся поверхность была испещрена множеством разных надписей и загадочных символов.
— Это кольцо, символ абсолютной власти над этими землями, — ответила Унга. — Теперь вы наш великий усул. Вы — правитель туринского Самирашта.
Она торжественно опустилась на колено и склонила свою голову. Самоха смотрел на неё с удивлением. Он не ожидал от Унги такого поступка. Сначала Самоха даже решил, что она дурачится и едва не приказал ей прекратить это. Но неожиданно, все присутствующие в тронном зале, тоже начали опускаться на колено перед ним. Вот тут он и понял, что Унга не шутит. В этот момент он не мог просто отмахнуться от их выражения преданности. Это могло не только оскорбить собравшихся вокруг воинов, но и разрушить созданный им союз.
Алексей Шинелев