Когда Грабин и группа других инженеров расформированного в угоду поклонникам динамореактивной артиллерии Главного КБ — Боглевский, Водохлебов, Горшков, Киселёв, Костин, Мещанинов, Муравьёв, Павлов, Ренне, Розанов и Строгов — прибыли в начале 1934 г. на Приволжский артиллерийский завод и начали там работать, он оснащался новыми немецкими и советскими станками, но при этом крупносерийное производство налажено не было, потому что предприятие работало по временной технологии, да и мелкие серии состояли из некондиционных орудий и деталей к ним, которые отказывалось принимать Главное артиллерийское управление РККА. Так, например, завод год не мог сдать ему и получить оплату за 10 пушек и муфты, потому что они не соответствовали установленным стандартам и были изготовлены с нарушениями и отклонениями от конструкции. Каждое орудие и каждую деталь приходилось дорабатывать заново и не по одному разу, прежде чем требования инженеров ГАУ были удовлетворены. При этом обработка каждой муфты занимала по два месяца. Фактически артиллерийский завод не работал как положено:
Производительность оборудования была очень низкой. В цехах руководствовались старыми и неточными рабочими чертежами... Лишь незначительная часть рабочих имела достаточно высокую квалификацию. В основном же нанимали "от ворот". Эти новые рабочие нередко ломали первоклассное оборудование.
КБ Грабина проверило все заводские чертежи на соответствие стандартам и с этого времени работали только по утверждённым им чертежам, остальные были сданы в архив. Но всё равно детали оказались некондиционными. Тогда Грабин выяснил, что у каждого рабочего-станочника были свои, накопленные за годы чертежи, по которым они продолжали изготавливать и обрабатывать детали. Пришлось изымать все эти старые чертежи и заменять утверждёнными заводским КБ.
Потом Грабин пошёл искать в кузнечно-прессовый цех уже изготовленные заготовки для ободьев колёс опытного образца полууниверсальной пушки А-51 и обнаружил к своему удивлению, что вместо положенных примерно 40 кг они весили 1200—1300 кг каждая! И так дело обстояло со всеми деталями пушки: вилку станины весом 17 кг изготавливали из заготовки весом 140 кг, выбрасыватель затвора весом 700 гр — из заготовки тяжестью 15—17 кг!
Чтобы получить из них готовые детали, нужно было чуть ли не девять десятых металла выбросить в стружку. Мало того, что это очень понижает производительность труда и повышает себестоимость, это снижает и качество деталей, так как при ковке металл уплотняется к периферии больше, чем внутри, и при термической обработке он также лучше прокаливается на периферии. Следовательно, при механической обработке в стружку уходит лучшая часть металла, а детали изготавливаются из худшей.
Грабин выяснил и первопричину всего этого безобразия: оказывается, кузнечно-прессовый цех на самом передовом по тому времени оборудовании получал задания в тоннах — чем больше металла будет выковано, тем выше будут показатели выполнения плана. В итоге цех постоянно награждали переходящим Красным знаменем завода, его руководители получали денежные премии, а механическим цехам приходилось потом убивать свои станки, режущие инструменты, время, электричество и рабочее время станочников, вытачивая небольшие детали из громадных заготовок!
Потом директор Приволжского завода Л. А. Радкевич впервые сам пришёл в заводское КБ и в приказном порядке уведомил Грабина о том, что предприятие не будет заниматься опытно-конструкторскими разработками орудий, что такое число конструкторов ему не нужно и половину из них следует отпустить на другие места работы. Грабину пришлось лично отправиться в Главное военно-мобилизационное управление народного комиссариата тяжёлой промышленности в Москве. Его начальник И.П. Павлуновский поддержал молодого конструктора дивизионных пушек. Через него Грабин добился поддержки наркома Серго Орджоникидзе.
Радкевичу были даны соответствующие указания и после этого его отношение к разработке пушек КБ Грабина резко изменилось. Завод получил официальное задание Наркомата тяжёлой промышленности спроектировать и создать опытный образец специальной дивизионной 76-мм пушки Ф-22 за 8 месяцев. Одновременно завод делал уже разработанную КБ Грабина ранее полууниверсальную 76-мм пушку А-51 с индексом Ф-20. Сразу же начались проблемы:
Детали поступали некомплектно, в первую очередь приходили те, что были попроще, а более трудоёмкие задерживались и... часто были с изъяном — с отступлениями от чертежа и технических условий. Не было почти ни одного паспорта на трудоёмкую деталь, на котором отсутствовала бы разрешающая пометка конструктора: допустить с таким-то дефектом на сборку. Всё ведь делалось кустарным способом, без специальной технологической оснастки, да и технологии... не было, кроме перечня последовательности операций.
На показательных испытаниях со стрельбами и буксировкой опытный образец Ф-20 проверяли лично начальник Вооружения Красной Армии М. Н. Тухачевский, его заместитель Ефимов и сотрудники Главного артиллерийского управления РККА.
При сборке опытного образца Ф-22 подаваемые кузнечно-прессовым и термическим цехами Приволжского завода заготовки элементов пушки были совершенно негодны:
Эти заготовки даже отдалённо не напоминали деталей пушки. Например, лапка выбрасывателя затвора по чертежу должна была весить около 650 граммов, а откованная заготовка весила около 17 килограммов. Конструкторы часто даже не могли опознать заготовки, приходилось прибегать к помощи работников планово-распределительного бюро цеха. Механические цехи обрабатывали эти тяжёлые и неуклюжие болванки кустарным способом, а если и готовили оснастку, то очень примитивную и только для тех операций, которые без неё были совершенно невыполнимы.
Выручали золотые руки опытных старых рабочих, мастеров и станочников.
В мае 1935 г. были собраны две опытных дивизионных 76-мм пушки Ф-22 со складными станинами защитного цвета и одна Ф-22 с цельными станинами жёлтого цвета. Их выставили на правительственные испытания с участием И. В. Сталина, К. Е. Ворошилова, В. М. Молотова, Г. К. Орджоникидзе, В. И. Межлаука и др. вместе с уже изготовленной полууниверсальной 76-мм Ф-20 14.06.1935. По их результатам Сталин выбрал Ф-22 Грабина жёлтого цвета и после полноценных полигонных испытаний поручил её доработать, а военные заставили снять с неё дульный тормоз и заменить новую камору на камору 76-мм пушки образца 1902 г.
Поскольку литейный цех не мог отливать детали, имевшие сколько-нибудь сложную форму, заготовки делались методом свободной ковки, с громаднейшими припусками для механической обработки... Сборка ствола, затвора, поворотного и подъёмного механизмов и многих других агрегатов проходила с большим напряжением: детали, как правило, имели много отступлений от чертежей.
Заводские испытания трёх новых опытных образцов Ф-22 завершились 16.12.1935. В марте 1936 г. ещё четыре Ф-22 отправили на военные полигонные испытания и при стрельбе с мёрзлого грунта у всех орудий в одном и том же месте погнулись левые станины. Но после укрепления их приклёпанными стальными уголками длиной ок. 3 м пушка с бетонной площадки без проблем сделала более 180 выстрелов с усиленным зарядом. После ремонта все четыре орудия успешно прошли повторные полигонные испытания и 76-мм дивизионная пушка Ф-22 была рекомендована на вооружение РККА. Нужно было запустить её серийное производство уже в 1936 г. и поступил соответствующий заказ ГВМУ, но Приволжский завод физически не мог этого сделать:
Инженерный расчёт показывал, что в текущем году он не может выпустить ни одной пушки, потому что не сумеет полностью разработать, изготовить и освоить технологический процесс и оснастку.
И вот тут-то и начались самые большие проблемы.
Орудия по-прежнему производились по временной технологии кустарным способом и квалифицированных станочников и слесарей не хватало:
Временная технология угрожала нам безусловным невыполнением программы, низким качеством, низкой производительностью и высокой себестоимостью.
Поставляемые в механические цехи заготовки были чрезвычайно громоздкими и неудобными в обработке:
Заготовки были чрезвычайно тяжелы. Управляться с ними удавалось только с помощью мостового крана, тогда как готовые детали человек легко поднимал руками.
Станочники убивали станки, производя горы стружки, которую не успевали убирать подсобные работницы. Станочники работали только по чертежам деталей с указанием операций, другая техническая документация отсутствовала. Выточенные ими детали забраковывались тут же ещё на стадии заводской приёмки. После этого их деформировали и отправляли вместе с собранной стружкой на переплавку в мартеновские печи. И этот порочный круг повторялся раз за разом до бесконечности:
Годных деталей почти не было, а в цехах работа кипела. Литейный цех всё лил и лил слитки, их пожирал кузнечно-прессовый цех, который, как и прежде, упорно ковал "слонов" и заваливал ими механосборочные цехи, а те перемалывали и перемалывали их в стружку и в брак... Директор, технический директор, начальник производства, весь планово-диспетчерский отдел днём и ночью находились в цехах... Всё находилось в движении, в работе, но механосборочные цехи почти не давали готовой продукции. Цех общей сборки стоял без дела, ожидая поступления механизмов и агрегатов. А их не было. Многократные совещания у директора ничего не давали. Метод производства по временной технологии, подобно огромной волне, захлестнул завод.
Фактически Приволжский завод вместо серийного изготовления принятых на вооружение орудий Ф-22 с огромным напряжением сил и ресурсов всех видов работал вхолостую.
Не лучше складывались и взаимоотношения между КБ Грабина и технологами Приволжского завода. Технологи отказались принимать участие в проектировании, но когда КБ стало присылать им готовые чертежи деталей уведомительными письмами, технологи стали в ответ засыпать конструкторов письмами с требованиями внести в чертежи те или иные изменения — и это при том, что и КБ, и технологи Приволжского завода располагались в одном здании!
Технологи прямо-таки завалили КБ своими требованиями... Начался острый спор: технологи требовали упрощения деталей, а конструкторы во многом отказывали.
Эту проблему удалось решить лишь постепенно, после того как один за другим технологи стали лично приходить к конструкторам и совместно с ними разрабатывать новые чертежи деталей орудия. Ряд требований технологов был неприемлем с точки зрения официально утверждённой конструкции Ф-22:
Целый день кипели споры, причём ни конструкторы, ни технологи не жалели голосовых связок... Многого добились технологи, но многие их предложения были отклонены — и не потому, что были не дельными, а потому, что тогда пришлось бы разрабатывать совершенно новую конструкцию пушки, заново изготовлять опытный образец и проводить испытания.
Параллельно продолжались новые полигонные испытания Ф-22, которые выявляли новые недостатки, что заставляло вносить изменения в детали и их чертежи и снова обращаться к технологам завода, что их, мягко говоря, совсем не радовало.
Грабин полагал с самого начала, что нужно в корне изменить подход к серийному производству орудий: сначала остановить завод, полностью переоснастить его для работы по постоянной технологии и потом запустить заново все производственные линии. Но это привело бы к сдвигу сроков сдачи пушек военным.
Но Артиллерийское управление требовало пушки немедленно, не считаясь с возможностями завода и с условиями производства, а в конечном итоге с собственными интересами.
Грабин и все руководители и сотрудники Приволжского завода бились как рыбы об лёд, но получался один и тот же отрицательный результат:
Металл перемалывали, а пушек всё не было; непомерно огромные заготовки — "слоны" — перегонялись на станках в стружку, а вымученные в конце концов с превеликим трудом детали получали клеймо контролёра "брак" и вместе со стружкой отправлялись на шихтовый двор для переплавки в мартене... Некоторые детали допускались на сборку, но собранные пушки... не выдерживали контрольных испытаний и возвращались в сборочный цех на доработку.
Старая система явно буксовала и функционировала с огромным трудом и крайне медлительно. Орджоникидзе вызвал директора завода Радкевича и Грабина к себе на совещание в Москву, где на Радкевича обрушились с критикой директор завода имени Калинина И. А. Мирзаханов, директор Кировского завода, Пятаков и другие присутствовавшие лица. Грабин предложил пути выхода из кризисной ситуации и Орджоникидзе поручил Радкевичу реализовать предложения руководителя КБ:
- заменить свободную ковку штамповкой
- наладить стальное фасонное литьё
- для этого переработать конструкцию некоторых деталей орудия с целью их изготовления путём отливки либо штамповки
В этом наше спасение: на тех же производственных площадях и при тех же мощностях завод сможет делать больше пушек... Переход на литьё и штамповку резко сокращал расход металла и времени, ускорял производственный цикл и упрощал агрегатную сборку, снижал себестоимость, повышал производительность.
На самом деле сотрудники КБ Грабина и он сам уже давно понимали, что принятая на вооружение 76-мм дивизионная пушка Ф-22 малотехнологична, поскольку слишком сложна и неудобна в изготовлении.
Трёхкилограммовую деталь вытачивали из заготовки в 60 с лишним килограммов! ... Львиная часть металла шла в стружку!
Приволжский завод никогда не занимался стальным фасонным литьём и не имел литейщиков такого профиля, поэтому данным производственным операциям пришлось срочно обучаться нескольким конструкторам и технологам. Постепенно процесс пошёл:
В литейном цехе появилось техническое бюро... Впоследствии наши литейщики стали признанными мастерами стального фасонного литья в артиллерии, они начали активно помогать другим литейным цехам оборонных заводов осваивать новую технологию.
Осенью 1936 г. с инспекцией на Приволжский завод приехал сам Орджоникидзе. После его отъезда Радкевич был снят с должности директора, по оценке Грабина, незаслуженно. Новым руководителем предприятия, причём по совместительству, был назначен директор артиллерийского завода имени Калинина И. А. Мирзаханов. Он привёз с собой главного инженера Б. И. Каневского и ряд ИТР и поставил их новыми начальниками и заместителями начальников цехов. Лучшие сотрудники отдела главного технолога были переведены в разные цехи и перестали заниматься подготовкой технологий изготовления пушек. Причём Мирзаханов не собирался менять старые и малоэффективные методы работы завода.
Пушки по-прежнему делали по временной технологии.
На собрании заводского партактива Грабин опротестовал перевод лучших технологов в разные цехи и предложил временно отказаться от кустарной технологии производства с целью модернизации всех процессов. В ответ Мирзаханов заявил, что Грабин тоже плохо работает, но он не стал критиковать его по особым причинам. Это всё было очень странно, потому что на собственном заводе имени Калинина именно Мирзаханов и Каневский добились отказа от использования временной технологии. На следующий день Грабин пришёл к ним лично и попросил указать на недостатки его работы, но они не смогли этого сделать.
А с выполнением плана было по-прежнему плохо. Цехи работали и день и ночь, перемалывая заготовки в стружку. Те немногие пушки, которые мы всё-таки делали, были очень низкого качества. Принимали их у нас с большим трудом... При производстве пушки Ф-22 случалось, что орудие принимали только с восемнадцатого раза.
Конструкторы были чрезвычайно перегружены запросами цехов на составление заключений о целесообразности использования деталей с серьёзными отступлениями от чертежей. Кроме того, создавались модернизированные опытные образцы Ф-22, которые были отправлены на полигонные испытания Главного артиллерийского управления РККА в декабре 1936 г.
В это время Грабин заболел и по требованию врачей был вынужден работать в постельном режиме дома. Ему позвонил Мирзаханов и потребовал, чтобы он срочно отправился к Орджоникидзе. В наркомате его уведомили о немедленном переводе на Ново-Краматорский завод якобы по распоряжению самого Орджоникидзе. Причём с Орджоникидзе ему встретиться не давали. Ему даже выписали деньги, которые он отказался брать, чтобы он побыстрее уехал на новое место работы. Случайная встреча с заместителем начальника вооружения РККА комкором Н.А.Ефимовым спасла ситуацию. Выяснилось, что перевод Грабина на Ново-Краматорский завод не согласован с Орджоникидзе и это пытаются сделать за его спиной начальник главка Б. Л. Ванников и начальник сектора кадров наркомтяжпрома Раскин. Н.А.Ефимов заставил их вернуть Грабина на Приволжский завод. Интересно, что в дальнейшем отношение Б. Л. Ванниковв к Грабину резко изменилось и он часто помогал ему во многих его начинаниях.
Вскоре директор завода Мирзаханов попытался обвинить Грабина во вредительстве за то, что тот при модернизации Ф-22 решил заменить штампо-клёпаный станок орудия на литой.
Ваши новации приведут к тому, что завод совершенно прекратит выпуск пушек.
Грабин постарался объяснить Мирзаханову все преимущества перехода на новый метод изготовления пушек, но наткнулся лишь на глухое непонимание:
— Освоив литьё, завод получит большую выгоду и по расходу металла, и по механической обработке, и по сборке. А качество пушек повысится. К тому же очень сократится весь производственный цикл. Я прошу вас помочь КБ внедрить литьё в производство как можно быстрее.
— Нет, в этом помощником вам я не буду. [!]
Весь январь 1937 г. измотанный нагрузкой и нервотрёпкой Грабин пролежал в больнице. В это время вместо Мирзаханова новым директором Приволжского завода был назначен Дунаев, а Сталин потребовал от секретаря районного комитета ВКП(б) доложить ему о здоровье Грабина. Дунаев сам пришёл в больницу к Грабину с заместителем Грабина и заявил:
КБ... должно прекратить всякие опытно-конструкторские и исследовательские работы и заняться исключительно обслуживанием валового производства.
Когда Грабина выписали и он вернулся в КБ, то к своему удивлению обнаружил, что его собственный заместитель теперь занимает его стол и должность! При личной встрече с директором завода Дунаевым тот, переходя на крик, заявил Грабину:
Вы мне совершенно не подходите. И вообще, на заводе вы не нужны... Можете уходить и оформлять расчёт, моё решение твёрдо, и никто не заставит его изменить! ... Вам на этом заводе больше никогда не придётся работать.
Пройдя по цехам и пообщавшись с людьми, Грабин узнал, что большинство конструкторов собирается увольняться, завод по-прежнему работает по временной технологии и никак не может наладить серийное производство орудий. 18.02.1937 Орджоникидзе совершил самоубийство.
Народный комиссариат оборонной промышленности возглавил Рухимович и Грабин отправился к нему на приём. Но тот ничего не хотел слушать и заявил:
— Почему вы до сих пор не выехали на Уралмашзавод?
— Я только вчера вышел из больницы, где пролежал больше двух месяцев, и мне никто не сказал, куда и зачем я должен ехать.
— Немедленно, сейчас же отправляйтесь на Уралмаш к месту постоянной своей работы!
Тогда Грабин написал письмо председателю Совета народных комиссаров В. М. Молотову и уже на следующий день Рухимович и Дунаев получили распоряжение вернуть его на Приволжский завод и создать все условия для работы. По возвращении и восстановлении в должности Грабин собрал всё КБ и объяснил ему преимущества литья над штамповкой и ковкой при изготовлении деталей пушки Ф-22:
Верхний станок пушки Ф-22... состоял приблизительно из двухсот деталей... Основание станка... заготовка весила двести двадцать пять килограммов, а в готовом виде в этой детали должно быть двадцать восемь килограммов... Лобовая коробка... состояла приблизительно из двухсот деталей. Поковка её верхнего листа весила триста двадцать килограммов, а после механической обработки — только двадцать пять с половиной килограммов... Вес названных двух заготовок пятьсот сорок пять килограммов. Вес тех же деталей по чертежу — пятьдесят три с половиной килограмма. Разница более полутонны! Это тот металл, который идёт в стружку... Это выброшенный на ветер труд, износ инструмента, износ станков! ... Литой верхний станок или литая лобовая коробка — значит одна деталь вместо сотен... Литьё сокращает цикл, уменьшает трудовые затраты, следовательно, завод сможет увеличить выпуск пушек и улучшить качество, снизить себестоимость.
После замены штамповки и поковки литьём на Приволжском заводе резко снизился расход металла при изготовлении орудия Ф-22 весом 1.700 кг: в 1937 г. — 11.895 кг, в 1938 г. — 8.350 кг, в 1939 г. — 6.684 кг.
Но директор Дунаев продолжал грубо нарушать технологический процесс. Только угрозой письменного обращения в высшие инстанции и к принимающему орудия военному представителю Грабин заставил его отменить распоряжение об использовании мягкой углеродистой стали вместо броневой для защитного щита орудия!
Некондиционные щиты с пушек сняли, заготовленные детали щитов из углеродистой стали выбросили.
Несмотря на то, что Ф-22 летом 1937 г. и в 1938 г. раз за разом успешно проходила дополнительные полигонные испытания, на самом Приволжском заводе процесс серийного изготовления орудий по-прежнему пробуксовывал:
в производстве по-прежнему царила кустарщина. Завод был директору явно не по плечу.
Дунаева сняли с должности завода и на это место, но теперь уже на постоянной основе, перевели повторно Мирзаханова, который опять привёл с собой и расставил на руководящие посты своих людей. Но это принципиально ничего не изменило:
Кустарщина... не претерпевала никаких изменений.
Грабин предложил Мирзаханову собрать 100 комплектов деталей орудия Ф-22, формально изготовленных по чертежам с соблюдений технологии, отобрать из них четыре и попробовать изготовить из них 4 эталонные пушки. Мирзаханов согласился. Но этого не удалось сделать, потому что за несколько месяцев не получилось набрать 4 комплекта эталонных деталей из всей совокупности произведённых заводом комплектующих.
Между приёмщиками готовых деталей и представителями заказчика шли жаркие дискуссии:
Одни яро доказывали пригодность деталей, изготовленных с отступлением от чертежей, а другие — что эти детали не годны, что это брак.
При этом Мирзаханов приказывал передавать на сборку явно бракованные изделия. Один раз Грабин не дал ему принять некондиционный кожух ствола орудия угрозой обратиться к принимающему пушки военному представителю. Как раз в это время он поменялся — им стал В. В. Липин — и стал требовать неукоснительного соблюдения чертежей, что в условиях изготовления всех деталей кустарным способом было попросту невозможно. В результате процесс приёмки новых комплектующих резко замедлился:
Я попытался с расчётами в руках убедить военпреда, что детали пригодны для службы — небольшие отступления от чертежа не скажутся на боевых качествах пушек. К тому же и государству не выгодно, чтобы браковали такие детали. Но... он... всё браковал и браковал... Мелочь шла в шихту, а трудоёмкие, дорогостоящие трубы ствола, кожухи, казённики, верхние станки, лобовые коробки, боевые оси смазывали и убирали; в цехах появились склады забракованных деталей. Время от времени завод обращался к Артиллерийскому управлению с просьбой пересмотреть решения Липина... и большая часть забракованного допускалась на сборку. После такой разгрузки цеховые склады пустели, но потом вновь пополнялись: районный инженер не унимался, на него не влияли ни аналитические расчёты, ни логика.
Вскоре В. В. Липина отозвали.
К апрелю 1938 г. на Приволжском заводе сформировались новые кадры опытных молодых конструкторов, технологов и мастеров, которые участвовали в движении стахановцев и жили производством орудий. И сбросивший из-за мучившей его два года базедовой болезни 30 кг Грабин взял на себя перед Сталиным и Ворошиловым обязательство модернизировать пушку Ф-22 и создать на её основе 76-мм дивизионное орудие Ф-22 УСВ с тормозом отката и механизмами подрессоривания и безотказного извлечения любой по степени деформированности стреляной гильзы снаряда и на автомобильных колёсах ЗИС-5. Опытный образец был готов к концу 1938 г. При его изготовлении КБ Грабина намеренно применило метод унификации, использовав в новом орудии 50% деталей Ф-22:
Унификация — средство значительного сокращения времени на проектирование, изготовление, отладку и испытания опытного образца, на освоение его в валовом производстве... сокращается время на изучение в армии такого орудия и упрощается его эксплуатация.
С огромным трудом Приволжский завод смог выполнить задание Совнаркома по изготовлению пушек Ф-22 на 1938 г.
После успешных испытаний 76-мм Ф-22 УСВ на полигоне она была принята на вооружение РККА взамен Ф-22. Сталин на заседании в Кремле совершенно правильно оценил суть совершённого КБ Грабина и Приволжским заводом:
Обратите внимание, что Грабин вступает в соревнование с Махановым, когда у Маханова опытный образец уже испытали и он нуждался лишь в доработке. А Грабин в это время только получает разрешение на создание пушки. Сегодня... пушку Грабина приняли на вооружение. Случайностью это назвать нельзя. Следовательно, товарищ Грабин изменил процессы создания пушки.
Грабин пытался донести до Ванникова необходимость временной остановки Приволжского завода для его коренной технологической модернизации и отказа от кустарной технологии производства орудий:
Неужели и УСВ будем изготавливать по старинке? Мы сэкономили много времени на стадии проектирования и изготовления опытных образцов. И теперь вся экономия будет зачёркнута кустарной технологией?
Грабин просил Ванникова вынести этот вопрос на обсуждение на уровне Совнаркома, но тот отказался это делать и Ф-22 УСВ пришлось ставить в серийное производство на основе всё той же временной технологии:
Всё повторялось. Как три года назад мы мучились с пушкой Ф-22, изготовляемой кустарно, так придётся работать и теперь с УСВ.
Устаревший производственный процесс ускорялся тем, что:
- теперь имелись подготовленные кадры конструкторов, технологов, станочников и слесарей
- Ф-22 УСВ была проще и экономичнее в изготовлении
- на всех этапах работы конструкторы сотрудничали с технологами
- 50% деталей были знакомыми и создавались по отработанным технологиям
Но как только с началом Зимней войны с Финляндией 30.11.1939 заводу резко увеличили план производства Ф-22 УСВ, скорость сборки орудий снизилась и все застарелые проблемы обострились. Спасло положение быстрое завершение конфликта — однако никакого урока из этой ситуации извлечено не было:
Как раньше, так и теперь УСВ продолжали делать по старинке, кустарно.
Лишь в 1940 г. Приволжский завод под руководством нового директора А. С. Еляна впервые запустил серийное производство 122-мм гаубицы М-30 КБ Ф. Ф. Петрова по новой высокопроизводительной технологии, предварительно потратив около полугода на переоснащение производственной линии, чтобы успешно наверстать упущенное валовым изготовлением гаубиц в оставшиеся полгода из установленного Главным артиллерийским управлением годового срока. Это стало поворотным моментом в истории предприятия:
Выполнение всей годовой программы за пять месяцев ярко свидетельствовало о преимуществах производительной технологии перед временной, кустарной... завод никогда уже больше не возвращался к кустарщине — к временной технологии — при постановке орудий на валовое производство.
Источник: Грабин В.Г. Оружие победы. — М.: Политиздат, 1989.