— Особенно твоя жена. Ты меня понял, сынок? Потому что задуманное нами — это очень рискованное предприятие. И если всё вскроется до его осуществления, последствия будут печальные. И не только для тебя, но и для меня тоже. Особенно для меня.
— Что для тебя рискованно — это ладно, но почему то же самое грозит и мне, мама? — испуганно произнёс Глеб. — При чём здесь я? Ведь это ты всё придумала. И осуществишь всё ты. Получается, что я здесь вообще ни при чём. Почему мне нужно волноваться? Я не понимаю. Объясни, мама!
— Потому что я придумала, а ты согласился. Значит, знал, но не предотвратил. Стало быть — соучастник. Так что, — Капитолина тяжело вздохнула, — с обоих спрос. И не надейся, что гнев жены твоей тебя не коснётся. Если твоя жена узнает, что мы задумали, она нас обоих не простит и не пощадит. Ты меня понял?
— Я понял тебя, мама, — ответил Глеб. — Но мне страшно. А вдруг мы не успеем всё осуществить? Вдруг раньше, чем ты осуществишь задуманное, Эмма узнает и не пощадит нас обоих?
— Надо сделать так, чтобы не узнала, что её ждёт в ближайшем будущем! И чтобы мы всё сделали так, как задумали. А для этого веди себя при ней как ни в чём не бывало. Понял?
— Я понял, мама, но я не знаю, как это. Что значит вести себя «как ни в чём не бывало»?
— Это значит так себя вести, сынок, как будто ничего против своей жены не имеешь.
— Ты предлагаешь мне перестать быть собой и начать притворяться? Ты предлагаешь мне врать?
— Бог с тобой, сынок. Как я могу тебе такое предлагать. Просто будь спокоен и доброжелателен! Говори Эмме побольше добрых и ласковых слов. Пусть думает, что ты её любишь и ничего плохого против неё не замышляешь. Никто тебя не заставляет врать и притворяться. О чём ты вообще?
— Это не так просто, мам, говорить добрые и ласковые слова любви женщине, которую не любишь.
— Это проще пареной репы, сынок. Вспомни, о каких деньгах идёт речь. И не только о деньгах.
— Да ну тебя, мама. Когда ты вот так говоришь, мир вокруг меня становится в разы сложнее.
— А ты возьми себя в руки, сынок. Не будь тряпкой. Ты мужчина или кто?
— Мужчина.
— Тогда не хнычь!
— А вот специалисты, мама, которые постоянно проводят исследования в области душевного здоровья, наоборот, советуют мужчинам не скрывать своих чувств.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно. Особенно когда мужчинам грустно или страшно.
— И что советуют вам эти специалисты?
— Они советуют нам хныкать, как хнычут женщины, и даже больше.
— Больше? Это ещё что значит?
— Это значит, мама, что нам теперь можно тоже не только плакать и не стыдиться своих слёз, как это делают некоторые женщины, но и...
Но Глеб не смог договорить. Мама ему этого не позволила.
— Даже слушать не хочу, — воскликнула она. — Замолчи немедленно. Наверняка это какая-нибудь гадость.
— Почему сразу гадость, мама? Специалисты советуют!
— Да делай что хочешь, сынок, если специалисты советуют, а тебе нравится. Только мне об этом не сообщай.
— Ну и не слушай. А только, мама, я тебе честно скажу, что когда я хнычу или плачу, не стыдясь своих слёз, мне становится гораздо легче.
— Не сомневаюсь. А Эмма видела, как ты плачешь?
— Разумеется. Специалисты рекомендуют именно при жёнах не стыдиться.
— Ну тогда чего ты мне здесь мозги пудришь? Значит, это твоё естественное состояние, и можешь дальше продолжать так себя вести. Главное, чтобы твоя жена не увидела перемены в твоём поведении. Понимаешь? Чтобы ничего не заподозрила.
— Я понимаю, мама. Но мне всё равно тревожно. А вдруг Эмма заподозрит.
— Тогда нам с тобой обоим не поздоровится, сынок. И я тебе уже об этом говорила.
— Давай всё отменим, мама. Пока не поздно. Ну, честное слово, пусть Эмма живёт и дальше. Ведь даже если она ничего не заподозрит и у нас всё получится, начнётся же расследование. На нас на первых падёт подозрение.
— Не падёт. Мы обеспечим себе алиби. Нас не будет в городе, когда это произойдёт. Я же тебе это говорила. Забыл, что ли? Ты вообще чем здесь слушал меня?
— Да не забыл я, не забыл. Просто на душе тревожно.
— Короче, сын. Я уже устала с тобой говорить на эту тему. Ответь мне только на один вопрос. Ты хочешь наконец-то обрести финансовую независимость или так и думаешь всю жизнь жить за счёт своей жены? Да или нет?
— Да!
— Точно?
— Точно.
— Что-то у тебя какой-то голос неуверенный.
— Да-да-да! — закричал Глеб. — Хочу финансовой независимости. Очень!
— Вот и чудненько. Тогда оставайся собой, не стесняйся слёз и всего остального, что советуют тебе твои специалисты, и сделай так, чтобы твоя жена не сомневалась в твоих к ней чувствах.
— Я постараюсь. Сделаю всё возможное. Господи, дай сил выстоять и пройти и это испытание тоже.
Эмма зашла в квартиру свекрови, когда разговор мужа с мамой уже подходил к концу. Они разговаривали на кухне за закрытыми дверями и не слышали, как Эмма вошла в прихожую.
А когда Эмма подошла к дверям кухни, она услышала только предупреждения, предостережения и советы свекрови, а также обещания мужа сделать всё правильно и его опасения. Смысл же всего разговора ей был непонятен. Но сам разговор вызвал у неё тревогу.
«Вне всякого сомнения, они против меня что-то задумали, — подумала Эмма. — И задумали что-то очень нехорошее. Вот только что? Судя по тому, что я услышала, ими задумано против меня что-то очень серьёзное. Не иначе как извести меня решили.
А что? Глеб — мой муж. И если со мной что-то случится, он единственный мой наследник. И всё, чем сейчас владею я, станет принадлежать ему. А иначе как ещё он может обрести финансовую независимость?
И ведь предостерегали меня все: и подруги предостерегали, и родители, чтобы я не выходила замуж по любви за бедного студента с юридического факультета. Не послушалась. Вот теперь и расхлёбываю».
Эмма тяжело вздохнула. И её вздох был услышан свекровью.
— Мне послышалось, или там кто-то есть? — тревожно произнесла Капитолина Митрофановна.
— Где «там», мама? — испуганно ответил Глеб. — Зачем ты меня пугаешь? Мне страшно!
— Там, — ответила свекровь, делая большие глаза и показывая пальцем на дверь, — у дверей кухни с другой стороны! Сходи, сынок, посмотри.
«Пора сваливать, — подумала Эмма. — Не нужно, чтобы они меня заметили. Я ведь ничего толком не слышала, а они могут подумать обратное. И неизвестно, как среагируют».
— Я не пойду, — чуть не плача, ответил Глеб.
В это время Эмма уже собиралась выйти из квартиры.
«В квартиру свекрови я смогла войти только потому, что дверь была открыта, — быстро думала она. — Иначе бы я позвонила. Мне повезло, но что делать дальше?
Если оставлю дверь открытой, Капитолина может догадаться, что я здесь была. Нужно сделать так, чтобы дверь оказалась закрытой. Но как это сделать?»
Эмма увидела ключи от квартиры на тумбочке.
— Чего это ты не пойдёшь? — раздался с кухни возмущённый голос свекрови.
— Я же говорю, мама, что мне страшно, — ответил Глеб. — Вдруг там действительно кто-то есть.
— Тем более нужно посмотреть. Ступай.
— Нет.
— Да!
Глеб понял, что противиться бесполезно, встал со стула и медленно пошёл к дверям кухни. По пути он захватил со стола первое, что увидел на нём. Это была вилка.
Когда Глеб открыл дверь кухни, Эмма уже вышла из квартиры, закрыла дверь и поднялась на этаж выше.
— Здесь никого нет, мама! — радостно сообщил Глеб.
— Обойди всю квартиру, сынок. Для надёжности. И проверь входную дверь.
Обойдя всю квартиру и вернувшись на кухню, Глеб сообщил, что дверь закрыта, а в квартире никого нет.
— Значит, показалось, — с облегчением произнесла Капитолина и перекрестилась.
В это время в квартиру позвонили.
— Кто это? — испуганно закричал Глеб. — За нами пришли? Уже? Я так и знал.
— Что ты дёргаешься? — ответила Капитолина. — Чего ты кричишь?
— Как не дёргаться, мама. На такое дело решились. Прости, Господи.
— Мы ещё ничего не сделали.
— Ах да, — Глеб с облегчением выдохнул. — Это всё нервы, мама.
В квартиру снова позвонили.
— Открой. Это, наверное, твоя жена. Она предупреждала, что подъедет.
— Я открою, мама, но надеюсь, что ты не сейчас воплотишь в реальность задуманное тобой?
— Ты в своём уме? Задуманное воплотиться в реальность тогда только, когда нас не будет в городе. Забыл, что ли?
— Да от волнения здесь всё перезабудешь. Даже собственное имя. Ты знаешь, мама, последнее время я стал замечать, что хорошо помню, что было десять лет назад, но совершенно не помню, что было вчера или позавчера. Как думаешь, почему?
В квартиру опять позвонили.
— Иди открывай, — сказала Капитолина Митрофановна.
Глеб жалобно выдохнул, закрыл глаза, повертел головой, открыл глаза и пошёл открывать. Открыв дверь, он увидел Эмму и заплакал.
— А что случилось? — входя в квартиру, ласково спросила Эмма. — Кто тебя обидел? С мамой поссорился?
Эмма незаметно вернула ключи на место.
— Да нет, — хлюпая носом, ответил Глеб. — Просто день тяжёлый был.
— Кушать будешь, доченька? — ласково поинтересовалась Капитолина, когда Эмма и Глеб пришли на кухню. — Обед уже готов. Суп грибной. Курочка жареная. Всё, как ты любишь.
— Я на работе перекусила, — ответила Эмма, с подозрением глядя на кастрюлю с супом и на сковороду, в которой была курица.
«Кто их знает, — думала она, — что это за суп и что это за курица».
— Я, собственно, чего приехала-то, — продолжила Эмма, садясь за стол. — А ты чего с вилкой-то в руках, Глеб?
Глеб, стоя в дверях кухни, только сейчас заметил, что всё ещё держит в руках вилку, и испуганно отбросил её в сторону, как будто это не столовый прибор был в его руке, а змея.
Вилка со звоном упала на матовый керамогранитный пол и заблестела в падающих на неё лучах солнца.
Тяжело сглотнув, Глеб посмотрел на Эмму широко открытыми глазами.
— Ты чего? — спросила Эмма, заметив на себе пристальный взгляд мужа.
— Чего? — нервно переспросил Глеб.
— Взгляд у тебя какой-то.
— Какой?
— Странный. Ты сейчас похож на Родиона Романовича.
— А это кто?
— Это студент, как и ты. Но из «Преступления и наказания». Последняя экранизация. Не смотрел?
— Нет. Когда мне? Я ведь учусь. На юриста.
— А ты посмотри. Там в сцене, когда он пришёл к процентщице Алёне Ивановне, у актёра взгляд был вот в точности, как у тебя сейчас.
— Ха-ха. Как у меня. Скажешь тоже.
— Серьёзно. Вы даже чем-то похожи.
Эмма посмотрела на свекровь.
— Может, всё-таки супу хочешь? — спросила та. — Грибной! Твой любимый. Или курочку?
— Может, Капитолина Митрофановна, — ответила Эмма. — Но не сейчас. Чуть позднее. Прежде мне нужно сообщить вам одну важную новость.
— Новость? — испуганно воскликнул Глеб.
— Вернее, не новость, но... Для вас это будет новостью.
«Почему она на меня так смотрит? — подумал Глеб. — А вдруг ей уже всё известно. Надо что-то делать. Но что? Надо что-то сказать. Но что сказать?»
— Я тебя люблю, Эмма, — сказал Глеб. — И всегда буду любить. Клянусь. А ты?
— Я тебя тоже люблю, — сказала Эмма. — Но мне нужно кое в чём признаться. Дело в том, что, когда я согласилась стать твоей женой, я не сказала тебе главное.
— Главное?
— Ну, что у меня уже есть дети.
«Как же это? — подумал Глеб. — У моей Эммы есть дети? Ничего не понимаю. Я был уверен, что до меня у неё вообще никого не было, а тут выясняется, что мало того, что были, но ещё и после себя детей оставили? Так, что ли?»
— Дети?! — с возмущением воскликнул Глеб. — У тебя!
— От прошлых мужчин. Две девочки и мальчик.
— И ты скрыла?
— Но я почему скрыла. Думала, что если ты узнаешь, то не женишься на мне. Думала, что не простишь, что у меня до тебя были другие. Но сегодня я решила, что больше не имею права тебя обманывать. Прости меня, Глеб.
— Нет, Эмма. Ты как хочешь, а такое не прощают. Господи, да как же мне теперь жить-то с этим?
— А ты не могла бы от них отказаться? — спросила свекровь.
— Да я бы с радостью, Капитолина Митрофановна, — ответила Эмма, — но всё моё имущество — оно ведь оформлено на них. А когда они станут совершеннолетними, всё перейдёт к ним. Простите меня, что сразу всё вам не рассказала.
Конечно же, Капитолина и Глеб не простили Эмму и наговорили Эмме много всего нехорошего.
А зачем им было её прощать? Толку-то? Ну даже если не станет Эммы, им-то от этого какая выгода, если всё перейдёт к каким-то там её детям?
А стараться ради чужих детей ни Глеб, ни Капитолина Митрофановна не хотели. Поэтому они просто наговорили Эмме кучу гадостей, сказали, чтобы она на глаза им не попадалась, и потребовали, чтобы она немедленно покинула их честный дом.
Эмма выслушала родственников с пониманием. А когда свекровь сказала в конце, чтобы Эмма пошла прочь из её дома, Эмма с радостью это сделала, сказав перед уходом, что всё сказанное про неё — это правда. И она заслужила такое с собой обращение.
Вскоре Глеб и Эмма развелись. А через месяц после развода Глеб узнал, что никаких детей у Эммы нет.
— Как нет детей? — воскликнула Капитолина, когда сын сообщил ей это пренеприятное известие. — А кто у неё есть?
— Да в том-то и дело, что никого, мама! Про детей это она всё наврала.
— Зачем?
— Она таким образом хотела проверить, насколько сильно мы её любим. И мы, мама, не прошли с тобой это испытание.
— Да, сынок. Это испытание мы не прошли. Но это испытание будет нам с тобой уроком на будущее. И в следующий раз, когда ты женишься на богатой женщине, мы учтём наши прошлые ошибки и сделаем всё возможное, чтобы подобное не повторилось.
***
И уже через месяц Глеб женился на Марфе.
В свою очередь, Марфа, как честная женщина, сразу после того как Глеб сделал ей предложение, предупредила его, что у неё есть трое детей от прежних мужчин.
Но Глеб, наученный горьким опытом, отнёсся к этому известию более чем равнодушно.
— Трое? — с усмешкой переспросил он.
— В том-то и дело, — вздохнув, ответила Марфа.
— Позвольте я угадаю: две девочки и мальчик?
— Да-а, — изумлённо протянула Марфа. — А как это?
— Видите ли в чём дело, Марфа, — ответил Глеб. — Я люблю вас, а значит, полюблю и детей ваших. Они станут мне как родные. За это не волнуйтесь.
В ответ на это Марфа шмыгнула носом, пожала плечами, повертела головой и сказала, что если так, то она согласна выйти за Глеба, и их свадьба состоялась.
А через месяц после свадьбы, когда дети Марфы вернулись с дачи (они отдыхали у бабушки), Глеб понял, что про детей — это всё было правдой. И более того. Всё имущество Марфы было записано на них.
Глеб хотел сразу развестись, но не смог, потому что выяснилось, что Марфа теперь ждёт и от него ребёнка. ©Михаил Лекс. Понравилось? Поделитесь с другом через стрелочку и поставьте палец вверх. Это для меня очень важно!