Владимир Кузнецов
Предыдущая глава:
Приземлились в Ташкенте. Наш батальон с техникой на Ан-22, возглавляемый командиром полка Г. И. Шпаком, разместился почему-то на гражданском аэродроме. Там нам объявили о том, что впереди нас ждет Афганистан.
Кормить батальон приезжали курсанты Ташкентского общевойскового училища. Кормили очень хорошо. В один из дней получаю хлеб, масло, сахар. Как «замок» (зам. командира взвода) я получал питание. Разговорились с курсантом, который стоял на раздаче. Он спрашивает: «Как вам после Белоруссии?» Я говорю: «Жарко. Климат не тот». Он мне: «А на Кушке жара ещё сильнее».
Я спрашиваю: «Где?» — Не понял, о чём он говорит.
Курсант: «Ну, вы же учения на Кушке проводить будете?»
В голове у меня быстро всё это прокрутилось. Мы-то уже знали, что в Афганистан летим. А им, выходит, сообщили, что дивизия наша летит на какие-то учения в самую южную точку Советского Союза.
Я ему подыграл, говорю: «Да, на Кушке будем в войну играть».
Потом уже своему взводу сказал: ребята думают, что мы на учения летим.
В эти дни изучали историю Афганистана, местные традиции, обычаи. Отрабатывали выгрузку техники из самолётов и даже захват аэровокзала. В тот момент ещё было непонятно, как нас встретят в Кабуле, поэтому отрабатывались разные варианты.
Интересно, что думали в этот момент пассажиры в аэропорту, наблюдая за вооружёнными бойцами на лётном поле?
Ташкентский аэропорт — международный, принимает самолёты из всех стран мира. Командир полка гвардии подполковник Шпак через особиста, у которого была связь с Москвой, решил доложить об этом командованию. Сказал примерно следующее: на аэродроме приземляются самолёты из Пакистана. Мы здесь находимся как в аквариуме, за нами ведётся наблюдение.
После этого была получена команда на перелёт нашей группировки.
Вылетаем из Ташкента и берем курс в неизвестном направлении.
Почему в неизвестном? Наш взвод летел одним бортом с командиром полка Георгием Ивановичем Шпаком. Сопровождал его начальник разведки полка майор Симуков. Когда самолёт набрал высоту, Георгий Иванович откинул спальное место, расположенное у кабины пилотов — изогнутую трубку, переплетённую тонким канатом. Что-то вроде гамака, но в жёстком каркасе, который откидывается от стены. Раскатал он на этой сеточке солдатский матрас и лёг спать. Мы поняли, что летим не в Афганистан — какой же сон может быть в этом случае? Через несколько часов приземляемся, выходим из самолётов. Холодно, метель, где находимся — не понимаем.
Оказалось, что нас перебросили в город Энгельс Саратовской области, на аэродром стратегической авиации. Для нас там уже освободили одну казарму и клуб. Жизнь пошла более вольготная, нежели на Ташкентском аэродроме. Питание в столовой, фильмы крутили, и даже спиртное можно было достать при желании.
Каждую ночь бегали к самолетам. Загрузимся, сидим в ожидании вылета. Потом вдруг команда «отставить», и назад в казарму. В следующую ночь опять то же самое.
Е. В. Чернышев: «25.12.79 г., вторник. К середине дня собирается основное руководство: заместитель посла, генерал-лейтенант КГБ Иванов, ГВС генерал-полковник С. K. Магометов, генерал-лейтенант Н. Н. Гуськов. Озабоченное ожидание. Наконец, звонок из Москвы. Все спешат в будку. Через несколько минут выходят. Облегченно вздыхают: всё, наконец, решение принято, можно действовать! (Видимо, звонил министр обороны Устинов. В этот день он поставил главкомам и генштабу задачи о вводе войск в ДРА)»[1].
25-го вечером, через какое-то время после загрузки, винты заревели, и — вылет.
[1] Чернышев Е. В. Цит. соч.
Курс — Афганистан
Вылетаем из Энгельса, курс — Афганистан. Летим в какую-то экзотическую страну, на дворе которой 1358 год. Из кабины самолета выходит пилот в звании полковника. Говорит, пересекли границу Советского Союза, находимся в воздушном пространстве Афганистана. Курс — Кабул.
Гвардии подполковник Барановский: «Когда перелетали границу Союза, то видели, что все шоссе внизу было забито танками, боевыми машинами пехоты и грузовиками. Над всей этой стальной армадой патрулировали вертолеты, рубя лопастями воздух. «Силища огромная, — думал я, — но пока она еще доберется до Кабула! Так что первый удар придется держать нам…»[1]
В иллюминаторах не видно ничего, темно. Приземляемся, открывается рампа. И сразу воздух такой теплый пахнул… Быть может, и не слишком теплый, всё же конец декабря, но после саратовских морозов нам комфортнее показалось.
Времени на выгрузку отводилось всего несколько минут: за нами садились следующие самолёты, нужно было освобождать взлётно-посадочную полосу. Но БМДшки не заводились. На высоте температура минусовая, и машины замёрзли, а времени на подогрев двигателей не было. Решили воспользоваться ручным способом их выгрузки и просто вытолкать из самолёта.
В этот момент к командиру полка Георгию Ивановичу Шпаку по рампе поднялся его заместитель, подполковник Фёдор Иванович Сердечный, и что-то ему доложил. Позже выяснилось, что Сердечный сообщил: один самолёт из его группы потерпел крушение, была видна вспышка.
Е. В. Чернышев: «Темп прибытия самолетов высокий. Поэтому вначале не обратили внимание, что об очередном, седьмом по порядку самолете, с аэродрома не доложили. Когда образовалась небольшая пауза запросили аэродром о данных на Ил-76Д — седьмой по порядку. После уточнений оттуда ответили, что он пока не прибыл. Такого быть не должно. Самолеты шли цепочкой один за другим, и бортовые номера их были заранее известны. Запросили оперативную группу в Москве. Те обругали нас за невнимательную работу. Попытались снова уточнить в аэропорту. Ничего нового.
Только сообщили, что дежурный диспетчер наблюдал яркую вспышку в небе в стороне от курса прибывающих самолетов. Около 2-х часов ночи из Москвы затребовали доклада: куда исчез Ил-76Д?
Из г. Мары, где самолеты дозаправлялись, сообщили, что самолет ушел по графику в Кабул. Экипаж восьмого по счету самолета сообщил, что при подходе к Кабулу слева по курсу наблюдал яркую вспышку, как от взрыва. Стало ясно, что транспорт потерпел катастрофу. Выяснили, что на его борту находилось вместе с экипажем 44 человека (взвод), машина с боеприпасами и машина с топливом».[1]
Это были первые потери на афганской земле: 37 десантников 350-го гвардейского парашютно-десантного полка и 7 членов экипажа самолета. Лет пять назад стало известно, что в этом самолёте летели офицеры штаба Туркестанского военного округа с какими-то секретными документами.
Когда началась поисковая операция, то приехавшим альпинистам из сборной Советского Союза поставили задачу искать прежде всего именно эти документы. И по словам самих альпинистов, документы они нашли — утром 1 января 1980 года передали начальству кожаный портфель. После этого поисковые работы начали сворачиваться. Что там были за документы? Тайна, покрытая мраком. Быть может, это был план декабрьской операции. Или какие-то шифры. Почему такое внимание было к ним приковано?
Е. В. Чернышев: «В течение всего дня самолеты продолжают прибывать. Самолет совершал посадку, его отгоняли с полосы, освобождая ее для очередного самолета, и быстро разгружали. Затем по другой полосе он уходил в очередной рейс. Конец дня. На аэродромах нарастает количество войск и грузов. Население к гулу самолетов привыкает. Вечером из Москвы затребовали фамилии погибших на Ил-76Д. Выясняется, что списки на весь полк как раз находились в потерпевшем катастрофу самолете. Поэтому определить фамилии невозможно»
В Книге командующего ВДВ СССР генерала Ачалова «Я скажу вам правду» упоминается о том, что в декабре 1979 года, когда 103-я воздушно-десантная дивизия десантировалась посадочным способом в Афганистан, командование держало в боевой готовности ещё два соединения ВДВ — Тульскую и Каунасскую. Владислав Алексеевич Ачалов в это время командовал 7-й воздушно-десантной дивизией.
Генерал-полковник Ачалов: «Перед моим уходом в отпуск командующий ВДВ генерал-полковник Д. С. Сухоруков предупредил меня: «Дальше Москвы до Нового года не уезжай, можешь понадобиться в любой момент». И такой момент наступил в восемь часов утра 25 декабря, когда поступила команда немедленно прибыть в штаб ВДВ, форма одежды гражданская. В Москве меня встретил начальник отдела кадров полковник И. Климов и проводил к командующему. В штабе ВДВ действовал Центр боевого управления, там уже располагали информацией о катастрофе Ил-76. Обстановка была сложная, командующий правильно решил подстраховаться на случай, если для переброски в Афганистан потребуются еще одна-две дивизии. 7-я дивизия была приведена в повышенную боеготовность, в любой момент я мог вылететь в Кабул. Аналогично обстояло дело и с 106-й воздушно-десантной дивизией. Мое пребывание на ЦБУ закончилось после выхода передовых отрядов сухопутных войск к Кабулу и их соединения с десантом»[1].
[1] Ачалов В. А. Я скажу вам правду…
Продолжение следует
Продолжение: