В октябре 2024 г. мир потрясла новость о спасении Михаила Пичугина, 62 дня дрейфовавшего в Охотском море на надувной лодке с двумя трупами. В связи с этим отечественные СМИ припомнили историю 49-и суточного дрейфа, совершённого в 1960 г. самоходной баржей Т-36 с четырьмя советскими солдатами на борту. Однако рекорд дрейфа отечественного судна в Тихом океане числится за командой маленького буксира «Ж-257», боровшейся со стихией на протяжении 82-х дней зимы 1953-54 годов.
И про него позабыли все.
Катера-буксиры проекта Ж, ЖС и ЖСЛ были неутомимыми тружениками промыслового флота СССР. Начав свою карьеру ещё в 1920-х, с незначительными модернизациями они прослужили до ХХI века. «Жучки» разгружали и загружали корабли, если те из-за большой осадки не могли подойти близко к берегу, буксировали в порт красавцы – пароходы, доставляли к разделочному слипу туши загарпуненных китов и убирали подальше от берега то, что оставалось после их разделки. Крохотные судёнышки 17 метров длиной и 4 шириной с дизельным сердцем - двигателем, рассчитанные максимум на 3 дня автономного плавания.
Для буксира «Ж-257», приписанного к китокомбинату Подгорный на Курильском острове Парамушир, с приходом зимы 1953 года навигация заканчивалась. Оставалось разгрузить ожидавшийся со дня на день сейнер «СРТ-351» и можно вставать на зимний ремонт. 30 ноября капитан с механиком сошли на берег в посёлке Подгорном и занялись написанием отчётов, а команда из шести человек готовила «Жучка» к скорому ремонту. С судна сняли радиостанцию, бак был заполнен горючим на треть, крупы и консервов на камбузе оставалось на 5-6 дней. Пополнять запасы не планировалось, ведь не сегодня – завтра «Жучка» до весны вытащат на берег.
1 декабря на Курилы обрушился шторм, сопровождавшийся сильнейшим снежным зарядом. Волны подбрасывали стоявшие на рейде буксиры «Ж-257» и «Ж-135» и били их о пирс, грозя разнести в щепки. Из-за буйства океана находившиеся на берегу капитан и механик не могли вернуться на «Жучка», и команды буксиров, чтобы избежать крушения, приняли решение уводить суда в Северо-Курильск (его бухта, закрытая со стороны океана волнорезом, дала бы судам надёжный приют). Однако дойти до неё «Жучки» не смогли. Шторм бушевал всё сильнее, видимость приближалась к нулю, а крепчавший норд-вест не давал войти во Второй Курильский пролив. На середине пути моряки повернули назад к Подгорному. Во время этого манёвра «Ж-257» и «Ж-135» потеряли друг друга из виду. Истрёпанный бурей, сто тридцать пятый добрался до посёлка спустя сутки, а «Жучок» номер двести пятьдесят семь исчез без следа.
На четвёртый день шторм стих, и директор китокомбината, полагая, что буксир выбросило где-нибудь на камни, отправил катер на поиски вдоль берега. 10 декабря, когда следов «Жучка» найти так и не удалось, к поискам подключили пограничников, в воздух были подняты самолёты. В начале января, так ничего и, не обнаружив, поиски прекратили. Шестерых моряков официально признали пропавшими без вести. Ни у кого не было сомнений, что они погибли.
Между тем, помощник капитана Фёдор Петрович Козлов (ветеран гражданской войны, четверть века отслуживший на флоте), помощник механика Сеин Арифович Облязов, кок Николай Воронков, матросы Равиль Мирсафаров, Виктор Шлык (обоим не было ещё и двадцати) и Александр Жебровский (студент - практикант Владивостокского морского техникума), выжили и продолжали бороться.
Четыре дня буксир носило по вздыбленному океану. Волны пробили вмятины в его бортах, и в трюм медленно начала фильтроваться забортная вода. «Жучок» сильно осел, и волна легко перекатывала через его палубу. Тяга руля оборвалась под напором стихии. Руль несколько раз чинили, но он снова ломался, в итоге решили заклинить его в одном положении. Экономя солярку, Козлов включал дизель, только чтобы удержать судно носом к волне, иначе бы его перевернуло. Когда шторм утих, имевший опыт хождения под парусом Жебровский предложил сшить из одеял паруса. В камбузной трубе закрепили шест, к которому в качестве реи привязали багор и под лоскутным парусом, по компасу, пошли в предполагаемом направлении Камчатки.
Сложность заключалось в том, что местоположение буксира точно определить не удавалось. Буря унесла его далеко на юго-восток от Курил, а в распоряжении команды были лишь лоции прибрежных вод острова Парамушир. Невзирая на это, никто не терял самообладания. Позже Александр Жебровский вспоминал, что за всё время дрейфа на борту не случилось ни одной истерики и ни одной ссоры. Моряки травили анекдоты, пересказывали прочитанные когда-то книги, резались в домино, старик Козлов вспоминал свои прежние приключения, до дыр зачитали найденные в кубрике газеты «Водный транспорт». Ни на минуту команда не теряла уверенности, что их ищут и обязательно найдут.
Самой сложной проблемой, с которой столкнулись на «Жучке», стал недостаток пресной воды: в баке на камбузе её оставалось на пару дней. Опытный Козлов изготовил из имевшегося на борту огнетушителя «Богатырь» опреснитель, работавший по принципу самогонного аппарата. За час кипячения удавалось нагнать кружку воды, половину которой сливали в бак, понимая, что настанет день, когда топливо на буксире кончится. Вскоре в качестве горючего пришлось использовать связанное узлом и промазанное остатками солярки бельё, куски матрасов, обрезки канатов.
Новый 1954 год на «Жучке» встретили торжественным подъёмом флага и горячим чаем.
Сократив паёк насколько возможно, продовольствие растянули на полтора месяца. Экономя топливо, макароны и крупу размачивали в холодной воде или ели в сухом виде. Всё время дрейфа команда пыталась ловить рыбу, забрасывая в океан самодельные блёсны, но воды были пусты. Лишь к середине января на волнах начали появляться поднятые штормом со дна листья морской капусты, которые вылавливали и ели, предварительно сдобрив солидолом. Страдавший без курева Козлов пробовал набивать ими трубку.
К 21 января буксир вынесло из тёплых вод течения Курасио, и он начал обмерзать. Из последних сил матросы обкалывали с него лёд.
Встретившийся в тот день островок – голую скалу среди вод - решено было обойти стороной, попытка пристать к ней могла бы кончиться крушением. Тогда же, желая подбодрить команду, Жебровский соврал, что видел в воде корягу, а, значит, берег уже недалеко. Его ложь тут же подхватил Шлык, рассказавший, что видел над волнами бакланов. Впрочем, это могла быть и не придумка, а галлюцинация. Дошедшим до крайнего истощения морякам постоянно чудились тени кораблей и вспышки прожекторов на горизонте, сквозь грохот волн мерещился корабельный гудок.
10 февраля продовольствие закончилось совсем, перестала попадаться морская капуста. Пришёл черёд яловых сапог. Голенища были изрезаны, вымочены, и пожарены на солидоле. Вкус сапожной лапши был непереносимо химическим, но делать было нечего, съели и её. Оставшиеся дни дрейфа только пили воду по пять столовых ложек в день, и лишь слёгшему коку Воронкову полагалось восемь. Уверенный в своей скорой смерти, он просил: «не выбрасывайте за борт мое тело, когда убедитесь, что я действительно умер, порежьте на куски, хорошо проварите в солёной воде и ешьте, вам, молодым, надо жить». Потом слёг и больше не вставал самый юный член экипажа, Мирсафаров. У Шлыка от голода распухли ноги, и он больше не мог нести вахту. Усилием воли на палубу поднимались Облязов, Козлов и Жебровский, но к 20 февраля силы оставили и их.
В 11 часов утра 21 февраля 1954 года лежавшие в кубрике моряки услышали сирену. Наяву, а не в галлюцинациях. Едва державшийся на плаву, покрытый ледяными наростами «Ж-257» под рваным парусом, встретился с сейнером «Камчадал». Козлов и Облязов выбрались на палубу. У них хватило сил, чтобы запустить сигнальную ракету, но принять брошенный им линь они уже не смогли. Боцману с «Камчадала» пришлось с риском для жизни прыгать на палубу «Жучка», чтобы взять его на буксир. Эта встреча произошла в 6 милях от побережья Камчатки, у мыса Поворотный. Крохотный буксир за 82 дня проделал путь в 4,5 тысячи морских миль. Все члены его команды выжили.
Через десять дней в госпиталь, где лежали Козлов, Облязов, Воронков, Мирсафаров, Шлык и Жебровский, приехал следователь. Моряков долго проверяли, пытаясь найти в их действиях умысел на побег из СССР. Тем временем весть о необычных пациентах дошла до журналистов газеты «Камчатская правда», и в номере от 21 марта появилась первая статья о беспримерном 82-х дневном дрейфе советских моряков. Материал подхватила «Комсомолка». К морским скитальцам пришла всесоюзная слава. В 1955 г. писатель Александр Борщаговский опубликовал документальную повесть «Пропали без вести», основанную на рассказах участников дрейфа, которые к тому времени уже имели награды: Фёдор Козлов – орден Ленина; Жебровский и Облязов – Трудового Красного Знамени; Воронков, Мирсафаров и Шлык - ордена «Знак почёта». А в среде моряков – тихоокеанцев за их экипажем закрепилось прозвище «Гвардейский».
Автор: Сергей Березин
Источники:
Авченко В. Баллада о маленьком буксире // Родина №8 август 2023 с. 80-84
Борщаговский А. Пропали без вести. М.: 1956
Шолох Е. Считать пропавшими без вести… // Владивосток №1966 20 июня 2006