Словно небыль какую старушка рассказывает. Сколько себя помнит Даша - всегда отец твердил, что бьет - потому что любит. Добра желает. И подруги про то, как им ремнем достается рассказывали. И про мужей, ведь, говорят: «Бьет - значит любит».
Тут подбежала Леночка и, смеясь, обняла мать.
Ссылка на первую главу - в конце страницы
С весёлым лаем промчались вокруг собаки.
«И ты бы хотела такую судьбу своей дочери? Вот, ослушается она, тоже ударишь?»- внутренний голос заставил девушку вздрогнуть. Нет, не хочет такой судьбы она для дочери. Может, и правду, можно и без силы воспитать человеком?
Понежившись на солнышке, Даша отправилась за работу. Шить. И не только, потому что деньги нужны, но и потому что работа отвлекала её от грустных мыслей.
Но в этот раз голова никак не хотела переключаться на шитьё. Мысли крутились странные. Вопросов больше, чем ответов.
День пролетел незаметно. На обед она поспешила, когда живот совсем уж громко стал возмущаться.
Леночку старики сами кормили. Даша даже не успевала спохватиться, а дочь уже рассказывает, как вкусно было. А спать малышка улеглась прямо под окном, на садовых качелях. Собачки пристроились рядом. И Полина Федоровна тоже задремала рядом. Только от такой картины у Даши глаза защипало. Вот бы такими были родные бабушки у Леночки. Может, и правду говорят, живут и по-другому люди?
За такими раздумьями день пролетел. А вечером Дарью ждал сюрприз.
– Вот, знакомься, Дашенька, это баба Лиза, соседка с зелёного дома, а это муж её, Степан. Считай 50 годков вместе. А это баба Серафима. С мужем своим, Гришей, прожила 47 лет. Похоронила в прошлом году. А это баба Клава и её супруг Иван. Вместе они с самого детства, а нынче им по 87 годков. Позвала я их в гости, чаи гонять, да молодость вспоминать. Может, чего интересного и услышишь.
До поздней ночи старики вспоминали свою жизнь. Войну. Голод. Спокойные года. И сквозь все рассказы сквозила любовь к друг другу. Забота. Ласка. Часто - самопожертвование. И нигде и ни разу никто не упомянул обиды.
– А кого из вас по молодости, может, мужья уму разуму учили, поколачивали? - словно случайно спросила Полина Федоровна.
Тишина на секунду повисла над столом.
– Ты, что, старая, до сих пор на меня за ту ложку всем жалуешься? - фыркнул дед Иван, поворачиваясь к супруге, - миллион раз уже извинялся. Ну, по пьяни шлепнул по лбу ложкой. Так, алюминиевой же! Только погнул посудину и всего, а ты всю жизнь мне припоминаешь.
– Да ну, тебя, окаянный! Я тут при чем? Сто лет, как про тот случай забыла, а он всё помнит!
Дед Иван притих.
– Это ты, что ли, про ту скалку, значит, пожаловался? - вступила в разговор баба Лиза, уперев руки в боки.
– Тю! Стал бы я про то вспоминать. Сам же тогда провинился, признаю. Заслужил - получил. Треснула она меня по пятой точки знатно! Аж скалка сломалась, пришлось к соседям за новой идти.
– А чего набедокурил?
– Так я ж по молодости. По глупости. Трактор колхозный в речке утопил. Чуть сам не утоп. Ей, бабки бегут, кричат: «Степка твой потонул!». А она тесто катала. Так и побежала прямо со скалкой к речке. Кричит, бежит! Слёзы в сто ручьев. Увидела меня живого, из речки выходящего, так на эмоциях и приложилась. А следом целовать, обнимать. Мы потом за трактор-то этот, считай почти год впроголодь жили. Зарплату на новый трактор отдавали. Тот вытянуть не получилось, увяз шибко в иле.
– И это все ваши ссоры? Не уж то, никогда не склочились?
– Вот, куда тебя сегодня понесло? Да при гостье. Конечно, ссорились. И ещё как! Я, вон, трижды от своего к родителям сбегала. А сейчас и вспоминать стыдно. Ой, глупая была, - высказалась баба Лиза.
– А мы с мои даже дрались несколько раз. Ох, я ему волосиков-то повыдергала. Боевая была, огонь-баба! - улыбнулась воспоминаниям баба Серафима, и украдкой смахнула слезу.
– Так, он, получается, бил тебя? - словно не замечая эмоций, спросила Полина Федоровна.
– Ну, ты, мать, совсем спятила! Меня в деревне даже местные хулиганы боялись. Я ж дочь лесоруба, рука с детства к тяжелому приучена. Бил? Как же! А вот от меня защищаться ему приходилось. Уж больно ревнивая я была. Самой вспоминать страшно. От ревности этой, треклятой, что бешеная кошка становилась. Вот и приходилось бедному моему меня скручивать. Эх, горячи потом были наши примирения, - вздохнула она мечтательно.
Опять за столом тишина воцарилась.
– А помните, в конце деревни в двенадцатом доме Павел жил. Что жену себе из соседнего села привез. Как она, бедняжка, глаз-то подбитый им, часто прятала. Как выпьет - чудовищем, просто, становился.
– Ох, зачем ты о нём на ночь вспомнила? Нехорошо. Он же так и забил её до смерти и сам в тюрьме потом сгинул. Парней своих, сыновей, сиротами оставил. Беда это, когда муж на свою жену руку поднимает. Хоть по трезвому, хоть по пьяному. Плохим всегда кончается. На соседней улице дом так сгорел. С таким вот рукоприкладителем. Не выдержала его жена побои и сожгла ночью, пока спал.
– Ой, бабоньки! Вы сейчас совсем нашу девочку запугаете такими историями. Чего это тебя сегодня на такое понесло, Полина? Или твой решил на старости лет распоясаться?
Все глянули на Степана Петровича.
– Тихо! Тихо! Чего надумали себе? Не причем я тут. Просто, вот такие, видимо, у нее нынче думы. Меньше новостей глядеть надо.
– Ну, смотри там! А про новости, и то верно. Молодежь нынче совсем дикая пошла. А одевается как?
Разговор свернул на безобидную тему молодежной моды и музыки.
А Полина Федоровна украдкой на Дашу поглядывала. Как лицо у девушки от историй их меняется, какие эмоции на нём гуляют.
К полночи разошлись гости. Никто не заметил, ещё не сошедших синяков на лице девушки. Хороший тональный крем дала ей Полина Федоровна утром. До самого сна держался. А может, кто и заметил, да вида не подал.
А в тоже время, тем же вечером, Люба устроила почти такое же для мужа Дарьи.
Принудительно - добровольно. Добровольно он к ней в комнату вломился с требованиями жену вернуть. А принудительно вынужден был выслушать такие же рассказы о жизни почти всех соседей их общежития. Рад был бы сбежать, да в дверях Потап встал. Мимо него даже кулаками махая не проскочить. Весь дверной проем его фигура занимает. Он на кузнице работает, рукой голой подкову легко сгибает. И на поводу у Любы решил тоже в «соседских посиделках» поучаствовать.
Только, если у Даши после что-то меняться в голове начало, сомнения возникли и надежда, что и у неё, может быть, так же будет, то вот у Анатолия злоба разум застлала. Смотрит Люба, не слышит парень ничего, на своем стоит, что глупы все здесь, не знают, как муж с женой должен поступать. Ему про любовь и заботу, а он про воспитание и ответственность.
Первым сдался Потап. Замахнулся рукой, словно воздух ударил, пнул ногой дверь и ушел. И следом, не успел даже Анатолий дернутся, соседи тоже расходится стали. Сочувственно качая головами, пряча глаза от Любы. Только Татьяна к плечу проходя прикоснулась, поддержку выказывая.
– Ты, дура, мне мозги пудрить не пытайся! Верни домой Дашку, по-хорошему пока прошу! Не всегда ты при защитниках будешь.
– Ты, герой, пугать меня не пытайся. Не из пуганых я. А девчонок твоих я тебе в обиду не дам. Всё лицо у Даши синяком одним. Хочешь, чтобы все позор этот видели?
– Да в чем позор-то? Провинилась - получила. Жена она мне, как хочу, так и воспитываю.
– Дурак ты, и мысли твои дурацкие. Людей не слушаешь, законов не ведаешь. Свою жизнь калечишь и девчонки хочешь изуродовать. Если не дойдет до тебя за месяц, на развод подаст и увезет навсегда дочь туда, где никогда тебе не достать. Это слово последнее. Всё, что могла, я для тебя сделала. Ступай восвояси и не бегай ко мне. Не ровен час, милицию вызову, за домогательства и угрозы.
Парень вышел из комнаты, и шатаясь, пошёл прочь.
Люба тяжело вздохнула. Уходила её последняя надежда.
Дни полетели один за другим каруселью. После тех ночных посиделок, словно другой проснулась Даша. Робко разрешая себе мечтать.
Соседки стали звать девушку в гости, себя и её развлекая. Леночка стала любимицей деревни. Синяки сошли. Сама того не замечая, научилась Даша улыбаться. А иногда, наблюдая, как Лена играет с собаками, девушка смеялась. Звонким, чистым смехом.
– А почему вы заказов не привезли? - удивлённо уставилась Даша на Любу. Кроме продуктов и новых игрушек и книжек для Леночки, та, в этот раз, ничего не привезла.
«Неужели, заказы закончились? Неужели, у меня больше нет работы?» - испугалась девушка.
– Тихо, ты, сумасшедшая! Заказы подождут немного. Мне уже перед родителями стыдно, что я тебя эксплуатирую, работой загружаю. Потому недельку отдохнешь. Вон, Леной позанимайся, на солнышке поваляйся, на речку купаться побегай. Денег ты заработала неплохо, отпуск заслужила. К тому же, ягода пошла. Собирать самое время. Только учти, варенье тут никто из нас не варит, собирать ягоду строго в рот или вон, на пирожки. Не больше!
Даша не справилась с эмоциями и кинулась обнять Любу. Никто и никогда так о ней не заботился, как эта женщина. И ещё, родители Любы. Да и соседи тоже стали для неё ближе, чем дашины собственные родители. До сих пор отец то и дело снился ей в кошмарах, и она просыпалась, вскрикивая и пугая, спящую рядом, дочь.
В деревне все у всех на виду. И девушка стала незаметно наблюдать жизнь других людей. Жизнь детей. К своему удивлению, узнавая, что не все родители поркой детей воспитывают. Даже, если грозят ремнем, чаще всего никто из детей никогда и не пробовал эту угрозу в реальности на себе.
Словно новый мир открылся перед глазами Даши.
Месяц пролетел незаметно и в очередной визит, Люба нашла Дашу заплаканной.
– Хорошо здесь, очень. Словно в сказке живу. Люди очень добрые. Благодарна я - слов не нахожу, как. Только сердцу не прикажешь. Люблю его очень. Соскучилась, сил нет. Хоть одним глазком свидеться. Я ему расскажу всё, объясню. Он любит меня, он добрый, он не будет меня больше бить. Ну, пожалуйста.
Даша рыдала на коленях у Любы. В таком состоянии не поверит она, что муж её не изменится. Как только не пыталась Люба, кого только не подсылала к нему. Анатолий только сильнее уверовал, что бил мало, потому жена и сбежала. Ещё больше «подливали масла в огонь» родители Анатолия. Каждый день названивая и убеждая его «или бросить нищенку» или «научить ее уважать мужа как следует».
А Даша стала чахнуть, тоскуя по любимому. Как только раны зажили, как только научилась быть счастливой, захотела и ему показать этот мир, это счастье.
Люба тяжело вздохнула. Удерживать против воли долго не получится. Придется устроить им встречу.
Она позвонила Потапу и попросила, на всякий случай, завтра взять выходной и побыть в общежитии.
Девушка аж засветилась от радости, услышав, что Люба завтра заберет их в город. И утром, только зорька занялась, уже стояла с вещами у калитки.
– Дочка, ты уверена, что знаешь, что делаешь? - шепотом спросила Полина Федоровна у дочери, нервно комкая в руках платок.
– Ох, мам, не уверена. Но не знаю, как быть. Я всё испробовала, больше даже в голову не приходит, что делать. Остается только молиться.
– Ты уж не оставляй их наедине, хотя бы.
– Да как не оставить? Не в комнату же к ним ломиться?
Вздохнув, Люба пошла к машине.
Анатолия не было дома, когда Даша подъехала к подъезду. Она прошла в комнату.
Заваленное грязными вещами и покрытой плесенью посудой, помещение было лишь отдаленно похоже на то жилище, из которого она уехала. Вонь и липкий от грязи пол вызывали отвращение. Пускать здесь ребёнка Даша побрезговала и отнесла Леночку к Любе.
Сама, схватив тряпки и ведро, принялась отмывать комнату. Она хотела обрадовать любимого и вкусной едой, но в холодильнике нашелся лишь кусок сыра под шапкой плесени.
Через несколько часов комната сверкала чистотой и порядком. Даша хотела сбегать в магазин и уже обулась, когда дверь распахнулась. На пороге стоял любимый.
Одновременно вой двух сирен всполошил общежитие. Скорая увозила Дашу, а милицейская машина - Анатолия.
Люба прижимала к себе плачущую испуганную Леночку и корила себя, что не успела на крик, не успела.
Дашу выпишут через месяц. Ребра почти зажили, зубы придется ставить. Но не из-за них так изменилось лицо девушки. Что-то наивное и детское исчезло из него навсегда. Взгляд. Это был совсем чужой взгляд. Словно с отливом стали. Холодный и колкий. Совсем не похожий на тот, по-детски доверчивый и беззащитный.
Даже Люба испугается этого взгляда.
Там, в реанимации, между небом и землёй, умирала та наивная девочка, уступая место этой молодой женщине, с ледяным взглядом.
Сначала она хотела сдаться. Обманутая любовь обломала крылья. Но там, в бесконечном туннеле, она видела свою дочь. А голоса тех самых бабушек шептали ей, что если она сдастся, её дочь достанется Анатолию и у неё будет такое же детство, что было у Даши. Эта мысль заставила девушку бороться. И она справилась. Тогда, когда уже даже врачи сдались.
И вот сейчас, мир видит совсем другую Дашу. Даже Люба прижала к себе Леночку и отступила под этим взглядом.
– Спасибо тебе, родная, за всё, что ты для нас сделала. Я тебе искренне благодарна и хочу тебя считать старшей сестрой. Я, с твоего разрешения, буду навещать твоих родителей, я к ним очень привязалась. Но дальше я сама. Я хочу теперь жить так, как хочу сама. И никто больше никогда не заставит меня жить по-другому. Я обязательно буду счастлива и выращу счастливой свою дочь. И больше никто в жизни не посмеет причинить нам боль.
Спокойный, размеренный голос отдавал холодом и сталью. И Люба теперь была уверена: эта девочка больше не даст себя в обиду. Обняв Дашу, она улыбнулась. Ещё одна девочка спасена.
Продолжение
Заключительная глава доступна по подписки Премиум за 99 руб. За эту сумму вы получаете доступ не к одной главе, а ко всем заключительным главам больших произведений. Малые рассказы, более 800 рассказов, по прежнему доступны бесплатно.
Это ваша небольшая благодарность автору за доставленное удовольствие интересной книгой. Покупка всей книги в интернет магазинах стоит более 800 руб, а здесь вы оплачиваете сразу много книг. Спасибо
Продолжение
Ваша Наталья Каледина