Анна Сергеевна проснулась от звона будильника в своё левое ухо. Правым она уже давно не слышала - оно приросло к уху мужа, Петра Ивановича. Сегодня была их золотая свадьба.
- С добрым утром, дорогая, - прошелестел голос супруга где-то в районе её затылка.
Анна Сергеевна попыталась повернуть голову, но шея давно срослась с плечом Петра Ивановича. Пятьдесят лет совместной жизни не прошли даром.
Они медленно встали с кровати - четыре ноги, словно корни старого дерева, с трудом оторвались от пола. Анна Сергеевна посмотрела на свою правую руку - она заканчивалась где-то в районе локтя Петра Ивановича. Пальцы супругов переплелись так давно, что уже невозможно было понять, где чьи.
Умывание превратилось в сложный ритуал. Вода из крана лилась то ледяными воспоминаниями их первой встречи, то кипятком семейных ссор. Зубная паста пахла их первым поцелуем, а полотенце царапало кожу несбывшимися мечтами.
Завтрак готовила Анна Сергеевна - её левая рука всё ещё оставалась свободной. Яичница шипела на сковородке историями их первых лет брака. Хлеб крошился датами рождения детей. Чай наливался в чашки густым временем - пятьдесят лет на двоих.
- Помнишь, как мы познакомились? - спросил Пётр Иванович, и его голос отозвался эхом в грудной клетке Анны Сергеевны.
- Конечно, дорогой. Это было в парке. Ты кормил голубей своими мечтами, а я собирала в ладони опавшие листья чужих надежд, - ответила она, и её слова защекотали его диафрагму.
Воспоминания капали с потолка радужной патокой, растекаясь по комнате. Стены квартиры раздвигались и сжимались в такт их дыханию. Часы на стене крутились то вперёд, то назад, путаясь в паутине прожитых лет.
После завтрака они попытались одеться. Это всегда было непростой задачей. Рубашка Петра Ивановича норовила застегнуться на пуговицы блузки Анны Сергеевны. Чулки путались в брючинах. Ботинок левой ноги Петра Ивановича упрямо лез на правую ногу Анны Сергеевны.
- Может, останемся дома? - предложила Анна Сергеевна, глядя на своё отражение в зеркале прихожей.
Зеркало собирало их образ по кусочкам, словно мозаику - здесь глаз Петра Ивановича, там - морщинка Анны Сергеевны, уголок губ - и не поймёшь, чей именно.
- Нет, дорогая, нас ждут, - ответил Пётр Иванович, и его слова повисли в воздухе гирляндами несказанного.
Они вышли из квартиры, прижимаясь друг к другу так тесно, что казались одним существом. Лестничная клетка встретила их шепотом соседских сплетен. Ступеньки выгибались под их ногами, как кошачьи спины.
На улице их ждала весна. Она пахла их первым свиданием и прогорклым жиром прожитых лет. Деревья вдоль дороги шелестели их ссорами и примирениями. Птицы пели песни их детей - далёких и таких родных.
Они шли по тротуару, и асфальт под их ногами превращался в липкую карамель времени. Прохожие оборачивались, но видели лишь странное двуглавое существо, медленно плывущее по улице.
- Куда мы идём, Петенька? - спросила Анна Сергеевна, и её вопрос эхом отозвался в его лёгких.
- В наше будущее, Анечка, - ответил Пётр Иванович, и его слова оседали пылью на её ресницах.
Они дошли до парка, где когда-то встретились. Скамейки здесь всё ещё помнили тепло их первых объятий. Фонтан брызгал застывшими каплями их первых слёз радости. Старый дуб протягивал к ним ветви, увешанные их забытыми клятвами.
Анна Сергеевна потянулась к ветке, но её рука, сросшаяся с рукой мужа, не смогла дотянуться. Пётр Иванович попытался наклониться, но их общее тело не поддавалось.
- Мы больше не те, что прежде, - вздохнула Анна Сергеевна, и её дыхание зашелестело в волосах Петра Ивановича.
- Мы больше, чем прежде, - ответил он, и его голос отдался гулом в её костях.
Они сели на скамейку, и дерево под ними застонало от тяжести их общих воспоминаний. Мимо проходили люди - молодые парочки, одинокие прохожие, семьи с детьми. Все они казались такими отдельными, такими несросшимися.
- Помнишь нашу свадьбу? - спросил Пётр Иванович, и его вопрос защекотал ухо Анны Сергеевны.
- Конечно, дорогой. Ты надел костюм цвета наших будущих ссор, а я - платье из тумана несбывшихся надежд, - ответила она, и её слова осели росой на его щеке.
День медленно перетекал в вечер. Солнце катилось по небу, как обручальное кольцо по бесконечному пальцу времени. Тени удлинялись, превращаясь в тёмные воды реки лет, по которой они плыли все эти годы.
- Пора домой, - сказал Пётр Иванович, и его слова тяжело повисли в воздухе.
Они встали - единый организм, сросшийся за полвека так, что уже не понять, где начинается один и заканчивается другой. Пошли по аллее, шурша опавшими листьями чужих судеб.
Квартира встретила их запахом прожитых лет. Обои, казалось, постарели ещё на несколько десятилетий за время их отсутствия. Зеркало в прихожей отразило их - странное существо с четырьмя ногами, четырьмя руками и двумя головами.
- С золотой свадьбой нас, - прошептала Анна Сергеевна, глядя в глаза мужа, ставшие продолжением её собственных.
- С золотой свадьбой, - эхом отозвался Пётр Иванович, и его губы коснулись её щеки, слившейся с его подбородком.
Они легли спать, переплетясь телами так тесно, что уже невозможно было понять, где чьё сердце бьётся. Сон накрыл их единым одеялом, сотканным из полувековых снов.
А утром они проснулись ещё более сросшимися, ещё более едиными. И это было не концом, а лишь началом их вечности вдвоём.
***
Прошло ещё пять лет. Анна Сергеевна и Пётр Иванович отмечали изумрудную свадьбу. За это время они срослись ещё сильнее - теперь у них было общее сердце, бившееся в четыре такта, и общее дыхание, вздымавшее их срощенную грудную клетку.
Дети приходили навещать их всё реже. Им было трудно смотреть на родителей, превратившихся в единое существо. Внуки и вовсе боялись этого странного создания с двумя головами и путаницей конечностей.
- Мама, папа, может вам нужна помощь? - спрашивала дочь, стоя на пороге квартиры и не решаясь войти.
- Нет, милая, у нас всё хорошо, - отвечали они хором, и их голоса сплетались в странную мелодию.
Квартира тоже менялась вместе с ними. Стены срастались, комнаты перетекали одна в другую. Мебель врастала в пол, становясь продолжением дома. Посуда в шкафах слипалась в причудливые скульптуры.
Они почти не выходили на улицу - мир за окном казался им чужим и непонятным. Их вселенная сузилась до размеров квартиры, но при этом стала бесконечной, как их любовь.
Еду им приносили соцработники. Молодая девушка Маша, приходившая раз в неделю, всегда удивлялась, как Анна Сергеевна и Пётр Иванович умудряются есть.
- У нас общий желудок, - объясняла Анна Сергеевна, и её слова булькали в горле Петра Ивановича.
Однажды ночью они проснулись от странного ощущения. Их тела начали светиться изнутри мягким золотистым светом. Кожа становилась прозрачной, сквозь неё проступали кости и внутренние органы, сплетённые в единый узор.
- Что происходит, Петенька? - спросила Анна Сергеевна, и её голос зазвенел в его черепной коробке.
- Мы становимся чем-то большим, Анечка, - ответил Пётр Иванович, и его мысли заструились по её нервам.
К утру их тела полностью растворились друг в друге. Они стали сгустком золотистого света, пульсирующим в такт их общему сердцебиению. Квартира вокруг них тоже начала светиться и растворяться.
Когда соседи вызвали полицию, обеспокоенные странным сиянием из окон, дверь в квартиру Анны Сергеевны и Петра Ивановича оказалась запаянной. Внутрь попасть не удалось.
А за дверью пульсировала новая вселенная, рождённая из любви двух людей, проживших вместе 55 лет. Вселенная, где не было границ между "я" и "ты", где прошлое и будущее сплетались в вечное настоящее.
И где-то в глубинах этой вселенной два голоса, ставших одним, шептали:
- С изумрудной свадьбой нас, любимая.
- С изумрудной свадьбой, любимый.
И это был не конец их истории, а лишь новое начало - начало вечности, сотканной из двух судеб, ставших одной.
Прошли годы, десятилетия, века. Вселенная, рожденная из любви Анны Сергеевны и Петра Ивановича, продолжала расширяться. Она поглотила их дом, улицу, город, страну, планету. Звезды и галактики растворялись в золотистом сиянии их бесконечной любви.
В этой вселенной не было времени в привычном понимании. Здесь каждое мгновение содержало в себе всю историю их отношений - от первой встречи до последнего вздоха в земной жизни. Здесь их молодость и старость существовали одновременно, переплетаясь в причудливый узор.
Иногда в этой вселенной рождались новые миры. Они возникали из воспоминаний Анны Сергеевны и Петра Ивановича, материализуя их мечты и фантазии. В одном из таких миров они снова были молоды и беззаботны, гуляли по парку, держась за руки. В другом - нянчили внуков, которых никогда не видели в земной жизни.
Но чаще всего они просто были. Два сознания, слившиеся в одно, купались в океане бесконечной любви и понимания. Здесь не нужны были слова - мысли и чувства струились свободно, без преград и ограничений.
Иногда сквозь ткань их вселенной проникали отголоски внешнего мира. Они слышали плач своих детей, скорбящих по исчезнувшим родителям. Чувствовали удивление ученых, пытающихся разгадать тайну странного свечения, заменившего целый дом. Но все это казалось далеким и нереальным по сравнению с их новым существованием.
Шло время, и внешний мир менялся. Люди научились путешествовать между звездами, колонизировали другие планеты. А потом человечество исчезло, уступив место новым формам жизни. Но вселенная Анны Сергеевны и Петра Ивановича оставалась неизменной в своей бесконечной изменчивости.
Однажды - хотя понятие "однажды" здесь было весьма условным - они почувствовали, что их вселенная начала сжиматься. Миры, рожденные их воспоминаниями, стали исчезать один за другим. Золотистое сияние потускнело.
- Что происходит, Петенька? - спросила Анна Сергеевна, и ее мысль эхом прокатилась по угасающей вселенной.
- Мы возвращаемся, Анечка, - ответил Петр Иванович, и его ответ был наполнен не страхом, а умиротворением.
Их сознания, так долго бывшие единым целым, начали разделяться. Но это не было болезненным - скорее, похожим на пробуждение от долгого, прекрасного сна.
Вселенная сжималась все быстрее, превращаясь в сгусток чистой энергии. А потом был взрыв - беззвучный и ослепительный.
Анна Сергеевна открыла глаза и увидела белый потолок больничной палаты. Повернула голову - на соседней кровати лежал Петр Иванович. Их руки были переплетены, но теперь это были просто руки - старые, морщинистые, но отдельные друг от друга.
- С возвращением, голубки, - сказала медсестра, входя в палату. - Вы пробыли в коме почти месяц. Врачи уже не надеялись...
Анна Сергеевна посмотрела на мужа. В его глазах она увидела отблеск той вселенной, в которой они прожили вечность. Петр Иванович улыбнулся.
- С бриллиантовой свадьбой нас, любимая, - прошептал он.
- С бриллиантовой свадьбой, любимый, - ответила она.
И в этот момент они поняли, что их путешествие не закончилось. Оно только начиналось - здесь, в реальном мире, где они снова могли прикоснуться друг к другу, услышать биение сердца любимого человека, увидеть улыбку на родном лице.
Ведь настоящая вечность - это не бесконечное существование в мире грез. Это способность проживать каждое мгновение так, словно оно и есть та самая вечность. И они были готовы прожить эту новую вечность - день за днем, взявшись за руки и глядя друг другу в глаза.