Если в детстве человек столкнулся с холодностью и отвержением со стороны своих родителей,
то как он будет относиться к любви? К своей потребности в любви? Острой потребности, ведь она не нашла отклика в родителях...
Скорее всего (я ничего не утверждаю, я говорю скорее всего) мысль о любви будет вызывать комплекс разных неприятным чувств.
Там будет страх отвержения.
Там будет чувство неполноценности, ведь отвергают почему? - потому что во мне что-то не так.
Но там будет и сильная потребность! Потребность в привязанности, потребность в эмоциональном обмене с кем-то.
Фактически, получается тяжелая смесь из острой потребности в любви и страхе этой любви, страхе искренней близости с другим человеком.
Приведу примеры из практики, которые опубликовал Игорь Погодин в своей книге "Диалоговая гештальт-терапия: психотерапия переживанием".
"Анна, женщина 31 года, жаловалась на отчаяние и тревогу в текущем периоде жизни.
На момент начала терапии она была на 4-м месяце беременности. Отец ребёнка, узнав о беременности Анны, тотчас же "скрылся в неизвестном направлении". Как, впрочем, и все её предыдущие мужчины.<...>
Чувства гнева и обиды на мужчин в рамках одной сессии могли чередоваться с переживаниями стыда от своей неполноценности: "Что же я такое делаю, что мужчины сбегают от меня?! Я чувствую себя иногда какой-то прокаженной!" <...>
В словах Анны звучали два аспекта.
Во-первых, удивление, недоумение и некоторое раздражение от "нежелания мужчины брать на себя ответственность за отношения".
Анна обнаруживала у "современных мужчин" недостаток благородства. Произнося эти слова, она напоминала мне (автору книги, то есть Игорю Погодину, напоминаю, что я цитирую другого психолога) молодую женщину позапрошлого столетия, немного кокетливо и призывно, с одной стороны, и довольно критикующе-высокомерно, с другой стороны, обсуждающей современные нравы.
Во-вторых, и на этом Анна особенно отчетливо делала акцент в своём рассказе, она с настойчивостью аутотренинга сообщала о праве мужчины на свободу: "Мужчины, по большому счету, мне ничего не должны. Я никогда не удерживаю их". <...>
Я ловил себя на значительной тревоге в контакте с Анной. Природу этой тревоги я пока не осознавал".
-----
Здесь я поясню, что это пример из гештальт-терапии
- такого метода работы, когда терапевт внимательно слушает отклики своей психики на слова доверителя. То есть свой человеческий отклик, как одного человека на другого человека.
И ощущения, реакции терапевта являются важными источниками информации об обсуждаемой ситуации. Их допускается рассказывать на сессии.
В других школах психотерапии может быть с точностью наоборот, когда для терапевта обязательна позиция нейтральности.
-----
Возвращаюсь к описанию ситуации с Анной.
"Всё остальное в рассказе Анны было лишь фоном к динамике этих 2-х посланий.
Интересно, что моя тревога по ходу рассказа стала усиливаться, и на её фоне начал вырисовываться ещё и некоторый стыд. Стыд "за весь мужской род".
Я попробовал поделиться с Анной своими переживаниями, но в ответ столкнулся лишь с её удивлением: "Странно! Ведь я же уже говорила, что ничего не требую от мужчин. Они совершенно свободны!"
Причем последнюю фразу Анна произнесла так уверенно и возвышено, что сомневаться в её искренности было бы нелепо. Тем не менее, её слова совершенно не успокоили меня. Более того, стыд и тревога стали сильнее. <...>
Я попробовал получить доступ к переживанию Анны посредством довольно простого эксперимента.
Я попросил произнести ее же фразу, обращенную к мужчине: "Я отпускаю тебя!", и при этом быть очень внимательной к тому, что будет происходить с её телом, чувствами и эмоциями, отмечая каждое движение своего "сердца".
После первых же слов Анна как будто перестала дышать, глаза её увлажнились.
Поскольку я попросил её говорить эти слова мне, то решил продолжить логически этот эксперимент, сказал ей: "Прощай! Спасибо, что не удерживаешь меня" - и начал отдаляться от неё. <...>
Вдруг Анна разрыдалась и произнесла: "Не бросай меня, пожалуйста!" Эти слова прозвучали не так громко, как очень сильно. <...>
Мы сосредоточились на процессе осознавания тех чувств и желаний, которые в этот момент присутствовали у Анны.
Ей удалось присвоить желание близости и нуждаемость в ней, хотя это осознание и сопровождал довольно сильный страх этой же близости. Теперь в Анне боролись выученное от страха отвержения послание мужчине "Ты свободен!" и желание "Будь со мной рядом! Ты важен для меня!"
Оказалось, что играть в игру "Не больно ты мне и нужен", лукавя при этом перед собой и пытаясь обмануть другого, - не единственный способ строить отношения с мужчинами. Легализация желания быть любимой гораздо лучше и экологичнее отчаянных попыток скрыть его от себя и окружающих.<...>
Вскоре после описываемой терапевтической встречи отношения с мужчинами у Анны стали налаживаться. Появилась стабильность в них. А в процессе психотерапии актуальной стала новая тема - тревога от растерянности в близости и страх отвержения."
Конец цитаты.
-----
Обратите внимание, что та тревога, которую чувствовал терапевт в общении с Анной, фактически отражает реальное содержание контакта.
То есть Анна тревожится (останется мужчина, или уйдет, и растерянность от непонимания - как себя вести? - только усиливает напряжение). Это настроение как бы "повисает в воздухе" и считывается при общении.
Но обычно люди стремятся к спокойному мягкому теплу в контакте, открытости, доверию, расслабленности. Тревогу и напряжение мы стараемся избегать, нам неприятно их чувствовать.
Кроме того, боясь отвержения, Анна как бы заранее отвергала партнера, играя в игру "Не больно ты мне и нужен".
То есть сама находясь в тревоге и страхе отвержения, - она отвергала партнера, говоря, что он свободен (послание считывает как "ты для меня не имеешь ценности, ты мне не нужен") и поселяла тревогу в нем.
Как всегда, что мы несем в себе, то и распространяем на окружающих.
А кому будет приятно чувствовать себя ненужным, да ещё находясь в поле тревожного напряжения и неискренности? На близкие отношения тут даже намека нет.
Близкие отношения строятся из противоположного послания - ты мне важен, ты для меня очень ценный человек, я хочу быть с тобой.
Видите, как мала вероятность построения близких отношений при таком способе организации контакта.
Фактически, это и есть та проблема, которую нужно прорабатывать, как в последствии и произошло.
Но дойти до осознания проблемы очень трудно, присвоить себе свои чувства очень страшно, потому что они возникают из прошлого болезненного опыта, а наша психика закрывает доступ к негативу из лучших побуждений, так бессознательно оберегает нас.
А получается наоборот - происходит многократный повтор не проработанной ситуации.
Здесь мы имеем описание позитивного процесса, когда свои чувства, потребности и страхи осознаны. Когда они стали предметом внимания.
Но часто ли так бывает?
Скажем прямо, очень редко.
Тогда какой выход находит психика, которая остро нуждается в любви, в то же время, боясь отвержения?
Любовь к ребенку - самая безопасная.
Ребенка можно любить самозабвенно, не боясь отвержения. Ведь ребенок - расширение меня, часть меня. Я могу им управлять. Я могу его тотально контролировать. А именно контроль и нужен при сильной тревоге.
Так получаются семейные системы, где пара "мать-ребенок" почти неразделима, и где-то там, вдалеке, может быть отец. Отец, с которым нет близкой эмоциональной связи. Почему нет? Потому что это страшно, тревожно.
Всю потребность в любви спокойнее реализовывать через контакт с ребенком.
Вообще, очень тяжелая тема...
Такие "узлы" в семейных системах сложно разбирать, потому что они состоят из напряженных, противоречивых чувств. Трудных для осознания, принятия. К ним больно прикасаться.
Но дорогу осилит идущий.
Всем тепла и взаимопонимания!
Автор: Кочеткова Наталья, научный психолог (очное обучение в МГУ по направлениям клиническая психология, нейропсихология), нутрициолог, разработчик калькуляторов питания по стандарту Института питания РАМН и калькулятора расхода калорий по стандарту ВОЗ (бесплатные калькуляторы KgMinus.ru), владелец соцсети KgMinus.ru.