Я продолжаю публикацию глав из книги моего отца, Алексея Ивановича Бороздина (1937-2021), педагога-новатора, работавшего с детьми-инвалидами по своему авторскому методу абилитации через музыку и искусство. В этой книге он сам рассказал о своей жизни, начиная с военного детства в оккупированном немцами Курске, учебы во Львовской консерватории, переезда в Новосибирск и заканчивая работой в Центре абилитации детей-инвалидов в Новосибирском Академгородке.
Предисловия – здесь и здесь.
Начало – здесь.
Предыдущая часть – здесь.
Продолжение – здесь.
В контексте жизни. Львов. Генеральская дочь
Время неумолимо! Вроде только что поступил на первый курс, а летит уже третий! Уж третий год как я живу и учусь во Львове! Мне здесь очень хорошо, в центре событий любимая музыка, прекрасные учителя, куча друзей и великолепный город! Накануне очередного новогоднего бала Эльвира, девушка Ванечки Карасика, сказал ему, что у нее есть подружка, и хорошо бы ее пригласить для Лешки, то есть для меня, чтобы вчетвером встретить Новый год, и Ваня согласился.
Эльвиру Ваня выискал 1 сентября среди первокурсниц, после того как она бесподобно спела арию Далилы из оперы «Самсон и Далила» на общем собрании коллектива консерватории, проще говоря, на перекличке. Я спросил его насчет полтавской Гали.
- Понимаешь, она всего лишь библиотекарь, а что такое библиотекарь? Она сейчас получает гроши и всю жизнь будет получать не больше, - ответил он.
Итак, Эльвира, красивая девушка с роскошным голосом. Карасик за ней ухаживает, всюду с ней бывает, всем ее показывает. Со временем выясняется, что у Эльвиры пошаливает печень и ей нужна особая диета, родители помогать ей не могут, у них в Одессе в самом разгаре бракоразводный процесс. Тогда мы, трое Ванечкиных приятелей, решили взять частных учеников и помочь девушке.
Мне достался Петя, ученик первого класса музыкальной школы, пианист.
Петя – единственный ребенок в богатой еврейской семье. Трофейное пианино с божественным звуком, а мы сидим и учим домашний урок.
- Петя, каким пальцем ты взял фа-диез? – спрашиваю я.
- Третьим.
- А каким нужно было взять?
- Вторым.
- Играй сначала, - говорю я.
Петя играет.
- А каким пальцем ты сейчас сыграл этот фа-диез?
- Четвертым.
- А каким нужно было сыграть?
- Вторым.
- Еще раз и смотри в ноты!
Петя играет.
- А сейчас под каким пальцем у тебя оказался фа-диез?
- Под третьим.
- А под каким ему нужно было оказаться?
- Под вторым.
И так по два часа, четыре раза в неделю! Я старался не пропускать уроки с Петей и каждую неделю отдавал деньги Эльвире.
Однажды родители Пети задержали с оплатой, и после следующего урока, чувствуя, что они и сегодня не собираются платить, я пошел на маленькую хитрость: стал, между прочим, тихонько наигрывать на пианино еврейский танец «ножницы». На кухне, где во время урока обычно находились Петины родители, смолк разговор, они прислушались, тут же вышла Петина мама и с извинениями вручила мне конверт.
В заботах и забавах незаметно подошло время встречи Нового года. Вот тогда Эльвира и предложила мне свою подружку.
И наступил новогодний вечер, и пришла Эльвира с подружкой, а подружка эта оказалась аж дочерью генерала! Я никогда раньше генеральских дочек не видел, и, может, это было и неприлично, но я откровенно рассматривал ее, как некое диво, как редкого сказочного зверя. У нее богатая прическа, на ней очень красивое и очень дорогое платье. Потом, уже в приличном подпитии, в самый разгар веселья я случайно облил это платье вином. Поднялся шум, девушка в слезы, а Ванечка ведет ее в туалет и отмывает винное пятно.
Но то ли вино оказалось не столь ядовитым, то ли материал действительно хорошим, только Ваня успешно справился со своей задачей, а после бала пошел проводить девушку домой.
Он пришел в общежитие утром, разбудил меня, чтобы сказать, какой у генерала колоссальный коттедж.
- А как же Эльвира? – спросил я спросонку.
- Ну, знаешь, у этих вокалистов сегодня голос есть, а завтра нет – и тю-тю, зубы на полку…
Одним словом, Эльвира довольно быстро исчезает с Ванечкиного горизонта, а ее место прочно занимает бывшая подружка, дочь генерала, студентка местного университета.
Веня уже почти счастлив, наконец-то судьба кидает редкий шанс решить все проблемы разом, и упускать его не просто глупо, а очень глупо! Он что есть силы торопит события, четыре месяца интенсивных ухаживаний – и на 20-е мая назначается свадьба.
Мы, все те же трое его однокурсников, получили приглашения в виде фотокарточек, на которых в сердечке были помещены изображения жениха и невесты, над сердечком белые голубочки и девиз из цветов: «СОВЕТ ДА ЛЮБОВЬ!» Внизу печатными буквами написано, где и в какой час имеет место быть свадьба.
Я уже говорил, что мы учились на третьем курсе, к светским условностям попривыкли и уже не соблюдали таких тонкостей, как точный приход на званый ужин: что толку, ты приходишь, а еще ничего не готово и сидишь в этих гостях, неухоженные и невеселый! Нормальным у нас считалось опоздать в гости на полтора-два часа. И на Ванечкину свадьбу мы тоже не торопились, а зря!
Что там началось! Громко ругать нас не стали, праздник все-таки особый, но попеняли сильно, особенно генеральши. Генералы были сдержанны, но чувствовалось, что и они недовольны неуважением к своим погонам и лампасам. Мы не учли главного – гости-то в основном будут военные, а это значит, что за стол нужно сесть как назначено, а по нашей милости они уже два часа в полном составе ходят голодные около свадебного стола!
Мы вручили наши скромные студенческие подарки, наборы мраморных слоников, чем неожиданно развеселили генеральш. Те тут же начали выстраивать их на пианино по ранжиру, в результате чего получился длинный караван слонов!
Пока гости усаживались, Ваня показывал нам коттедж – сначала первый, а потом и второй этаж. Слушать его и смотреть на него было очень интересно: он не скрывая гордился своим успехом и одновременно старался дать нам понять, что в основе всего этого только страсть и его личные достоинства, а не расчет! От волнения он с трудом подбирал слова, но радость за себя распирала его грудь, он весь светился восторгом, и тут нас позвали к столу.
Стол был по-генеральски богат. Двое официантов из хорошего ресторана сервировали его, но дух грубоватого военного имиджа даже им полностью стереть не удалось. Например, когда после поздравления молодых шампанским стали пить крепкие напитки из изящных итальянских рюмочек, генерал папа потребовал нормальную посуду, и нам подали большие хрустальные фужеры.
- Вот это по-нашему, - сказал генерал, - а то мы и до утра не развеселимся!
Мы с Толиком и Володей наслаждались жизнью, как говорится, на всю катушку, пили и закусывали, не пропуская ни единого тоста, благо стол только что не ломился под тяжестью всего, что на нем стояло!
Папа ничего не пожалел для свадьбы любимой дочери. Водка ящиками, коньяки «КВ», «КВВК» и даже «ОС»! Вина заграничные, вина отечественные! А закуски, Бог мой, какие закуски! Икра черная и икра красная в каких-то объемных пиалах, колбасы вареные, колбасы копченые, рыба красная, рыба белая, селедочка с луком, модная селедочка «под шубой», рижские шпроты, португальские сардины, венгерские огурчики, болгарские помидорчики, чешские шампиньоны, а салаты – их и не перечесть! Было так же много того, чему я и названия-то не знал, и все это роскошество красиво уложено в соответствующую посуду и поставлено на нужное место! Замыкали всю эту красоту кудлатые ананасы, парадным строем стоящие вдоль всего стола! Забавно, но за весь вечер до них никто так и не дотронулся!
Перед сменой блюд мы несколько раз выходили на свежий воздух, вдыхали аромат цветущей сирени. Генерал, всматриваясь в ночное майское небо, каждый раз восклицал:
- Подумать только, ни малейшего движения воздуха!
После чего мы опять пили и за счастье молодых, и за их родителей.
Я уже говорил, что состав гостей был, в общем-то, однородный – сплошь генералы, но среди них затесался один капитан, это был Ванечкин папа. Он приехал на свадьбу из Полтавы и выглядел здесь со своими мятыми капитанскими штанами как фальшивая нота в красивом аккорде! Все видели, как ему плохо здесь, что ни водка, ни даже коньяк не сделали его ни смелее, ни счастливее на свадьбе собственного сына! Он чаще подходил к нам, студентам, радовался за Ванечку и все повторял:
- Так свезло, так свезло!
Под утро мы появились в своем общежитии, оставив Ванечку в генеральском коттедже навсегда, а вечером у меня был назначен прощальный урок с Петей. Моя работа с ним заканчивалась, завтра он должен играть на экзамене. Родители волнуются.
Заволнуешься тут! Петя сидит в первом классе уже третий год, и если он завтра сыграет плохо, его на законных основаниях выгонят из школы!
Но Петя сыграл хорошо, ему поставили «четыре» и перевели во второй класс!
На другой день в консерваторию врывается мощная такая тетка (мне потом рассказывали) и требует показать ей пианиста Бороздина.
- Я хочу отвертеть ему башку! – кричала она, - мне бы его только поймать!
Ей говорят, что пианиста Бороздина в консерватории нет, есть виолончелист Бороздин. Тетка не верит, обращается ко всем, даже к ректору, проходившему по коридору, но и ректор сказал ей вежливым голосом:
- Пианиста Бороздина у нас немае, е виолончелист Бороздин.
В общем, шуму она наделала много, и ребята говорили мне:
- Какая-то бешеная, хорошо, что ты ей не попался, вполне могла изувечить!
Оказалось, это приходила пианистка из музыкальной школы №1, у которой учился мой Петя и с которым она уже третий год мечтала расстаться навсегда, и «счастье было так близко, так возможно», а какой-то Бороздин!
А родители Пети на радостях премировали меня месячным гонораром (!), тортом величиной с Эйфелеву башню и букетом цветов!
К великому сожалению, я не знаю, как сложилась судьба певицы Эльвиры – время безжалостно разбросало нас по всему свету, но хочется верить, что и жизнь, и карьера ее состоялись. Она была талантлива, красива и добра.
Женившись, Ваня Карасик преобразился. Молодая жена и генеральский коттедж сделали его уверенным в себе модным красавцем, а войдя в высшее общество, он быстро превратился в заносчивого сноба и постепенно отошел от нас.
Но иногда Ваня вспоминал, что он все еще студент консерватории, наш однокурсник, снисходил до нас и рассказывал интересные случаи из своей новой жизни. Мне запомнился один его рассказ.
- Поехали мы на охоту в Карпаты в приграничную зону. Зверья там, стреляя – не хочу! Ну, постреляли немного, потом, как водится, костерок, водочка, шашлычки! Сидим, выпиваем, закусываем, вокруг на десятки километров ни души, и вдруг слышу, кто-то играет на скрипке! Неужто глюки, но вроде рановато, выпивать-то мы по-хорошему еще и не начинали! Иду на звук, развожу кусты и чуть не падаю от удивления: на поляне стоит профессор Цейс, играет Чакону Баха, на травке перед ним сидит Рузана Бойко, рядом стоит его «москвич»! Ну, профессура, думаю, ну, дает, но как они проехали сюда, здесь же запретная зона, посты на каждом шагу?!
Государственные экзамены он сдал формально и по протекции генерала уехал с молодой женой на заработки в ГДР.
Мы встретились с ним через двадцать лет, когда я ненадолго прилетел во Львов. Передо мною стол успешный чиновник в добротном костюме, со смелым, близким к нагловатости взглядом голубых глаз, немного грузноватый, уверенно идущий по служебной лестнице, на тот момент уже директор областной филармонии.
Ванечка пригласил меня в свой кабинет и в числе прочих своих достижений показал фотоальбом. У меня от удивления даже зачесались глаза, когда я открыл первую страницу: Ваня Карасик сидит на скамейке – рядом Эмиль Гилельс! Другой снимок – Ростропович на сцене с букетом цветов и виолончелью целует Ванечку; Дмитрий Шостакович в очках с папкой под мышкой, рядом Ваня; Даниил Шафран в обнимку с виолончелью, рядом Ванечка; Иван Карасик с Кабалевским, а здесь Ванечка букетом роз поздравляет местную знаменитость со столетним юбилеем! Еще одна фотография: с серьезными лицами стоят трое, Давид Ойстрах с сыном Игорем, оба в левых руках на уровне живота держат скрипки, правыми опустили смычки, рядом Ваня. На следующем снимке – Ваня и певец Иван Козловский. А сколько тут простых лауреатов международных конкурсов, и не сосчитать! Дальше хоры, капеллы, оркестры, девушки в лентах и с бандурами, и на всех снимках вместе с ними наш Ванечка! Далее он же с руководящими чиновниками Украины и, о боже! Даже Юрий Гагарин со своей солнечной улыбкой пожимает руку директору филармонии!
Видно было, как Ваня гордится этим альбомом, да и было чем гордиться! Кто из нас, его однокурсников, переживал подобное – сидеть рядом с Рихтером, стоять с Ойстрахом, пожимать руку Гагарину? Да никто!
Но в дальнейшем и альбом не помог ему.
Время уносит важные вчера события, новые люди садятся в старые кресла, и твое продвижение наверх начинает буксовать; к тому же генерал умер, связи ослабли, а во Львове без них и шагу ступить нельзя, особенно когда у тебя своих талантов мало или очень мало.
Закончил он свою карьеру контрабасиста в оркестре филармонии уже после развала Советского Союза, так и не свершив ничего, что позволило бы городским властям назвать улицу или хотя бы тупик его именем.