Цикл «Большевики и Иран». Пролог
15 июня 1920 года Л.Д. Троцкий, Председатель Революционного военного совета Республики, подписал приказ № 229, содержащий строки, имеющие огромное значение для всей истории советско-персидских, а затем советско-иранских отношений:
«Весть об образовании Персидской Красной Армии наполнила радостью наши сердца. В течение последних полутора десятилетий трудовой персидский народ упорно борется за свою свободу. Этим он перед всем миром доказал свои права на нее. От лица Рабоче-Крестьянской Красной Армии выражаю твердую уверенность в том, что под руководством Революционного Военного Совета Персия отвоюет себе право на свободу, независимость и братский труд!»
Персидская Красная Армия, которую приветствовал Троцкий, формировалась как вооруженные силы Персидской Советской Социалистической республики, провозглашенной 5 июня 1920 года и исчезнувшей с политической карты 2 ноября 1921 года.
Среди фарси-язычных красноармейцев выделялись люди, совсем недавно принявшие персидское подданство. Именем Ардашир в Энзели и Реште представлялся будущий командующий Черноморским флотом СССР И.К. Кожанов. Неоднозначной репутацией и десятком псевдонимов, не сохранившихся до нашего времени, пользовался Б.Л. Абуков – сын кабардинского феодала, большевик, депутат съезда советов Терской республики, командир Отдельного горского кавдивизиона, участник Крондштадских событий, функционер Наркомата национальностей, заведующий совхозным сектором Башкирского обкома ВКП (б).
После крайне успешной для Советской России Энзелийской операции (18 мая 1920 года), позволившей вернуть весь флот, уведенный бегущими с Кавказа ВСЮР (Вооруженными Силами Юга России) в подконтрольные англичанам порты, Персия («Иран» станет именем страны только в 1935 году) притягивала многих кадровых большевиков, красных полевых командиров и людей со сложной биографией, часто завершающейся неутешительными строками. Стихия революции привела их в северные иранские провинции, где они встретились с не менее выдающимися местными революционерами, которым было суждено прожить жизнь, не похожую на ту, что виделась в полуколониальной стране, еще не затронутой революционными событиями. Например, религиозному деятелю Мирзе Кучек-хану предстояло после многолетних лесных партизанских скитаний стать руководителем первой состоявшейся социалистической республики Востока, совершить в ней государственный переворот и погибнуть на морозных ветрах в сопровождении таинственного незнакомца.
Но только ли события, последовавшие после Энзелийской операции, сблизили большевиков и иранскую цивилизацию? Если мы обратимся, хотя бы кратко, к основным вехам персидской политической истории начала XX столетия, то обнаружим, что большевики связаны с Персией значительно больше, чем подсказывает часто обманывающая интуиция. Эта связь обусловлена тесной экономической интеграцией Российской Империи и Персии, мобильностью населения, схожими препосылками для политических потрясений. Достаточно сказать, что в 1905 году началась не только Первая Русская Революция, но и Персидская Конституционная революция, начавшая с недовольства пошлинами, введенными шахом для выплаты России крупных кредитов.
Именно в ходе Конституционной революции из Российской Империи в провинцию Гилян через порт Энзели возвращаются социал-демократы персидского происхождения, многие из которых вступили в РСДРП (б) в Баку и Тифлисе. Хорошо известна Персия была и большевикам грузинского происхождения. К их числу, например, относился небезызвестный П.Г. Мдивани – будущий председатель КП (б) Грузии, дипломат, и, незадолго до трагического завершения карьеры, первый заместитель председателя СНК Грузинской СССР. Мдивани тесно связан с семьей Хоштария, которой принадлежала русско-персидская компания, при деятельной поддержке русского консула добившаяся права содержать в Энзели и Реште собственную полицию и выдавать паспорта своим работникам и клиентам в обход всех принятых формальных процедур. Опыт таких людей и накопленные ими знания о положении дел в местной элите в дальнейшем окажет большевикам неоценимую помощь.
Если меньшевики персидского происхождения в конце 1905 года оказались перед лицом начавшейся революции без адекватного руководства со стороны партийного центра и достаточных ресурсов, то большевики, в течение долгого времени активно вербовавшие сторонников в среде бакинских трудовых мигрантов, прибыли в Персию с внушительным запасом партийной литературы и, что значительно важнее, запасом оружия, боеприпасов и взрывчатки. Руководство РСДРП (б) организационно и финансово поддержало линию на радикализацию революции, предложенную персидскими большевиками.
Деятельность большевиков развивалась стремительно. Уже в январе 1906 года, спустя месяц с начала массовых волнений в Тегеране, в Энзели и Реште появляются контролируемые большевиками политические клубы и сообщества по переводу марксистской литературы на фарси. А позже, летом 1906 года, на фоне захвата власти в Реште сторонниками Конституционной революции, большевики создали боевую организацию, которая добывала для партии немалые средства экспроприациями русских предпринимателей и местных «толстых котов». Члены боевой организации угрожали противникам революции из числа местной элиты, которая оказалась неспособна противостоять хорошо организованной вооруженной политической силе. Персидская знать, улемы, землевладельцы и государственные чиновники не желали жертвовать собой во имя Мозафереддин-шаха Каджара, вынужденно пошедшего на созыв первого свободного парламента (меджлиса) и принятие конституции, чем показал слабость всем слоям персидского общества.
В этот период большевикам удается наладить отношения и с крестьянами, примыкавшими к растущему «аграрному движению». Примечательно, что именно большевики первыми из социал-демократов обратили внимание на крестьянский вопрос и, как свидетельствует их переписка с однопартийцами, оставшимися в Баку, отлично его изучили.
Поскольку большевики полностью поддержали требования конституционалистов и не вели против них открытой борьбы, создались благоприятные условия для продуманного и осторожного укоренения в меняющейся политической системе. Большевики как открыто, так и тайно, через внешне далеких от социал-демократии политиков, участвовали в местных выборах, занимались партийным строительством, распространяли марсистскую литературу и, в целом, марксизм как систему понимания мира. Будучи проводниками передовых идей, они становились желанными гостями светской и религиозной интеллигенции, посетителями салонов при персидских предпринимателях, ищущих знаний о европейской интеллектуальной жизни.
Постреволюционная Персия стала отличным местом для российских революционеров, желающих уйти от преследований в своих стране и приобрести ценный политический опыт. Этим воспользовался, например, Серго Орджоникидзе, которому было суждено увидеть не только Конституционную революцию, но и события 1920-1921 годов.
Однако период активной и весьма успешной работы был прерван начавшейся 8 ноября 1911 года интервенцией Российской Империи. Причиной вторжения являлась очевидная для российского руководства угроза потери влияния в Персии, завоеванного тяжелой ценой. Усиление позиции представителей американских финансовых кругов стало для России «красным флагом». Персидские Элиты, получившие власть 1906-1907 годах, считали сотрудничество с американцами выгодным и вполне прогрессивным.
Ультиматум, предъявленный Россией Персии 6 ноября 1911 года, требовал за 48 часов удалить из страны миссию американского финансиста Моргана Шустера, запретить прием иностранцев на государственную службу без согласия России и Британской Империи. Поскольку требования российской стороны выполнены не были, русская армия вошла в провинции Тебриз, Гилян и Мешхед и жестокими методами подавило революционное движение, о чем красноречиво свидетельствуют фотографии повешенных. Русское вторжение не встретило заметного сопротивления, и к 23 декабря 1911 года заявленные Россией цели были достигнуты.
Большевики, разумно заключив, что политическая деятельность после разгрома революции означает скорое уничтожение партийных структур и значительной части актива, в конце 1911 года начинают массово покидать Персию. Им по преимуществу удалось уйти от репрессий со стороны оккупационной армии и ее местных ставленников. Отчасти этому способствовало непонимание настоящей роли большевиков и их возможностей. Об этом свидетельствует, например В.П. Никитин, бывший русский консул в Персии, в мемуарах, изданных в Иране в 1974 году. Никитин вспоминает, что он и его подчиненные видели в большевиках не революционных социал-демократов, а грузинских националистов, мечтающих о создании Большой Грузии к северу от Талышских гор.
Большевики вернутся в Персию только после начала Первой Мировой войны, воспользовавшись оттоком персидских мигрантов, возвращавшихся на родину по экономическим соображениям. Затеряться среди потока людей, сходящих с пароходов в порту Энзели, опытным революционерам не составило труда. Задачу облегчало еще и то, что работа русско-персидской компании, принадлежавшей А.М Хоштария, продолжалась, как и связи П.Г. Мдивани.
Политический ландшафт за время отсутствия большевиков претерпел значительные изменения. В стране возникли новые политические силы, выступившие против властей с оружием в руках, воспользовавшись тем, что элита, консолидировавшаяся у шахского трона, не имела ресурсов для полицейского и военного контроля всей территории страны. Одно из таких движений сначала станет временным пристанищем для наиболее радикальных большевиков, а затем и союзной силой, которая при советской поддержке заявит о готовности взять власть на всей иранской территорией.
Осенью 1915 года в провинции Гилян зародилось движение «Исламский союз», впоследствии известное как Дженгели (или Джангали, как его называют в Иране). Одним из его руководителей станет упоминавшийся выше Мирза Кучек Хан, которого 12 декабря 2012 года аятолла Хаменеи охарактеризует как религиозного деятеля, пришедшего к идее исламской республики.
На момент своего создания движение объединяло сторонников автономии Гиляна, противников иностранного вмешательства и коррупции. Участники движения требовали проведения земельной реформы, чем завоевывали расположение как крестьян, так и прогрессивных землевладельцев. Эта поддержка позволила вооруженному движению скрываться в лесах (отсюда и его название) и совершать нападения не только на представителей власти, но даже на русские и английские войска, находившиеся на персидском театре военных действий в годы Первой Мировой войны.
Об истории движения и его связях с большевиками в период 1915-1921 годах мы обязательно поговорим в отдельной статье.
А сейчас же мы, как предлагал историк иранского происхождения Пежман Даилами в работе «Большевики и революционное движение Дженгели», констатируем, что совершенно невозможно игнорировать долгое и не случайное присутствие большевиков в Персии, которое сыграло значительную роль в советской и иранской истории.
Текст и идея цикла: Владимир Зайцев
#БольшевикиИран #ВладимирЗайцев_ЦИ
Литература по теме:
- Близниченко Сергей Сергеевич. Красные военморы в Персии. Попытка эспорта революции // ВИЖ. 2021. №2.
- Гасанлы Джамиль Иранская эпопея большевиков и углубление конфликта на южном побережье Каспия (1920-1921 гг.) // Кавказ и глобализация. 2012. №1.
- Генис В.Л. Красная Персия. Большевики в Гиляне. 1920-1921. М., 2000
- Ирандуст. Вопросы Гилянской революции// Историк-марксист, № 5, 1927
- Хейфец А.Н. Советская дипломатия и народы Востока. 1921-1927. М., 1968
- Хейфец А.Н. Советская Россия и сопредельные страны Востока в годы гражданской войны (1918-1920), М., 1964
- Afary, Janet. The Contentious Historiography of the Gilan Republic in Iran: A Critical Exploration// Iranian Studies, vol. 28, no. 1/2, 1995
- Dailami Pezhmann. The Bolsheviks and the Jangali revolutionary movement, 1915-1920. In: Cahiers du monde russe et soviétique, vol. 31, no 1
- Rochard, Philippe. Entre réforme et tradition: Le mouvement Jangali de 1915 à novembre 1921//Luqman. 1994. № 21
