Еще в 1964 году, до официального начала культурной революции, Цзян Цин (супруга Мао Цзэдуна, назначенная в 1966 году заместителем директора Центральной группы культурной революции) и Кан Шэн (заместитель председателя КПК) критиковали творчество мастера традиционной китайской живописи Ци Байши (1864 – 1957). Согласно газетным статьям того времени 25 октября 1964 года в беседе с тремя преподавателями Центральной академии изобразительных искусств мадам Мао определила свои взгляды на творчество Ци Байши, работавшего в стиле гохуа, – его репутация раздута, к тому же Ци Байши был против земельной реформы и скрягой.
«Что это за картины! Почему вы решили издать такой большой каталог его работ? Кто назвал Ци Байши мастером современного искусства? Кто он такой? Ци Байши – скупердяй». Кан Шэн, довольно тщеславный в отношении собственных живописных и литературных талантов, вторил ей: «Что такого замечательного в его картинах?».
После такого «аргументированного» мнения художественный мир и «революционные сяоцян» (小将, букв. «маленький генерал», прозвище учащихся в период «культурной революции») начали хором осуждать Ци Байши. Его работы дружно критиковали как «украшения праздного класса», «чёрные картины загнивающей и паразитической жизни», «четыре пережитка, прославляющие феодальные предрассудки» и так далее и всё в таком роде.
К счастью, Ци Байши к тому времени уже скончался как несколько лет, и не мог видеть и слышать тех абсурдных вещей, которые творились за его спиной.
История вопроса
В 1966 году Ци Байши был «низвергнут», а Хуан Чжоу стал первым «чёрным» художником, который подвергся публичной критике. Среди сотен других известных китайских художников, попавших в опалу, – Ли Кэжань, Линь Фэнмянь, Фэн Цзыкай, Ли Кучань, Е Цянюй, Пань Тяньшоу. «Великий предатель» Лю Хайсу, «антикоммунист-ветеран» Линь Фэнмянь и «пропагандист западных буржуазных ценностей» Чжан Чунжэнь были названы «тремя злодеями шанхайского мира искусства».
С 1971 по 1973 год Чжоу Эньлай, тогдашний первый глава Госсовета КНР, считая демонстрацию портретов и лозунгов Мао в местах приёма иностранных гостей неуместным, дал указания размещать в крупных гостиницах произведения искусства, которые бы соответствовали национальному стилю и показывали высокий уровень художественных достижений Китая.
В апреле/мае 1970 года 63-летнего Ли Кэжаня сослали в школы кадровых работников 7-го мая (лагеря трудового перевоспитания кадровых работников и интеллигенции) в Даньцзянкоу, провинция Хубэй, где он должен был выпалывать сорняки и сажать рисовые саженцы. Его определили в комнату связи, где он отвечал на звонки и присматривал за велосипедами. За полгода до визита Ричарда Никсона в Китай несколько художников, включая Ли Кэжаня, У Цзожэня, Ли Кучаня, отозвали в Пекин, чтобы они писали картины для Министерства иностранных дел и гостиниц.
Чжоу Эньлай и Ли Сяньнянь, развивая экономический блок, стремились восстановить внешнюю торговлю и экспорт возобновился в 1972 году. Они считали, что экспорт китайской живописи может принести иностранную валюту. Однако покупателей не интересовали революционные пропагандистские произведения. Было решено издавать публикации с картинами известных художников. Каталог «Китайская живопись» был составлен и напечатан Шанхайским отделением искусств и ремесел Китайской национальной корпорации импорта и экспорта товаров легкой промышленности в цвете и с текстами на китайском и английском языках в качестве маркетингового материала.
Обложку каталога украшал «Пейзаж» Ли Кэжаня. На титульном листе было редакторское вступление: «Чжунгохуа (национальная живопись) – это древний жанр живописи с долгой историей и традициями, сформировавший свой собственный уникальный художественный стиль, технику кисти и туши. После образования Китайской Народной Республики большинство китайских художников, руководствуясь политикой председателя Мао, «использовать древность в интересах современности и ставить зарубежное на службу Китаю» и «пусть расцветают сто цветов» (пусть соперничают сто школ: лозунг Мао Цзэдуна), критически унаследовали и развили традиции китайской живописи. Так что их работы включают новые идеи, новое содержание и новые стили. Они очень популярны среди поклонников китайской живописи дома и за рубежом».
Художники, отозванные из лагерей трудового воспитания, писали картины в основном для гостиниц и получили название «школа отелей». Нескольким художникам было поручено украсить новое (восточное) крыло отеля «Пекин». Панорамная фреска с изображением реки Янцзы была спроектирована так, что окружала центральный зал здания. Над ней работали Юань Юньфу, У Гуаньчжун, Чжу Данянь и Хуан Юнъюй, который вернулся в Пекин в 1973 году, после нескольких лет работы в лагере трудового перевоспитания кадровых работников и интеллигенции. Это действительно был счастливый поворот событий для художников, которые не могли творить уже многие годы.
Чтобы сделать зарисовки для фрески в октябре 1973 года Хуан Юнъюй совершил путешествие по реке. Перед отъездом он нарисовал сову с одним закрытым глазом в альбоме своего друга, художника Сун Вэньчжи.
«Критика чёрной живописи» в основном связана с работами, созданными для нового здания гостиницы «Пекин». Хуан Юнъюй отвечал за общий дизайн, и в его обязанности не входило писать картины, но именно «Сова» – «контрреволюционная чёрная картина № 1» на выставке, организованной Цзян Цин и проходившей в Национальном музее Китая в Пекине в 1974 году. По утверждениям «революционных деятелей» она высмеивала социализм и культурную революцию.
Инцидент с «черной живописью» (Хэй хуа шицзиань)
Положение Чжоу Эньлая сильно пошатнулось, Цзян Цин со своей «бандой» преследовала его без пощады. Начиная с сентября стали публиковаться статьи, намекающие на так называемую «конфуцианско-правовую борьбу». С одобрения Мао была развернута кампания «Критика Линь Бяо и Конфуция» (уже после смерти Линь Бяо в загадочной авиакатастрофе), которая была направлена против некоторых партийных деятелей и включала дискредитацию Чжоу Эньлая.
Но все равно казалось, что всего этого недостаточно, не настолько образно, выразительно, громко! Насущным оставалось, как добиться ощутимого результата не только в «теории», но и в том, что больше всего привлекало внимание, в культуре и искусстве.
23 ноября 1973 года Ван Мантянь (племянница Мао Цзэдуна), заместитель руководителя Культурной группы Госсовета, руководители художественного отдела Культурной группы Гао Цзиндэ и Шао Ю на встрече в гостинице «Дружба» подняли вопрос о «чёрных картинах». Первым представленным доказательством была «Сова», которую Хуан Юнъюй нарисовал в альбоме Сун Вэньчжи (любопытно то, что Шао Ю не упомянул сову, которую Хуан Юнъюй раньше нарисовал для него).
После начала «Культурной революции» Министерство культуры прекратило существование. Отдел, отвечавший за культуру при Госсовете, назывался «Культурной группой».
С этого момента силы «банды четырёх» развернули общенациональную деятельность по розыску «чёрных картин», а газеты – массированную критику художников. 15 декабря в газете Жэньминь жибао была опубликована коллективная статья, под псевдонимом «Чу Лань» (初澜 «начало волнения»), «Мы должны придавать значение классовой борьбе в области культуры и искусства».
«Свергнутая помещичья буржуазия отказывается сдавать свои идеологические и культурные позиции. В некоторых местах они все еще упорно сопротивляются. Например, некоторые играют плохие драмы, рассказывают плохие истории, поют плохие песни, тайно или открыто соперничают с пролетариатом за идеологические и культурные боевые позиции. ... Мы должны мобилизовать массы на сознательное сопротивление распространению плохих пьес, книг, песен, картин и использовать литературу и искусство социализма для занятия боевых позиций, чтобы эффективно защищать и развивать победу Великой пролетарской культурной революции».
Как защитить победные свершения Великой пролетарской культурной революции
Критика Яо Вэньюанем художественного каталога «Китайская живопись» 2 января 1974 года считается официальным началом «инцидента с черной живописью». На заседании Шанхайского городского комитета партии Яо Вэньюань (литературный критик, участник «Банды четырёх») обвинил каталог в том, что он полон «черного шань-шуй», «реставрационного течения буржуазии», «товара, потакающего западной буржуазии и ревизионистам» и «подлинного конфуцианства».
Особое внимание он уделил картине нанкинского художника Чэнь Даю «Встреча весны», на которой изображен петух на фоне бледных цветов жасмина зимнего и прокомментировал:
«В верхней части картины нарисовано несколько светлых цветков жасмина зимнего. Всю картину заполняет сердитый петух. Его клюв плотно закрыт, гребень поднят, перья на загривке распушены, когти царапают землю, глаза закатились и сверкают от гнева, а хвост поднят к небу. У него злобный вид и поза, как будто он готов наброситься на «весну». Это не приветствие весны, а крайняя ненависть к весне социализма и процветающей сцене, возникшей после Великой пролетарской культурной революции. Этот свирепый петух с поднятым к небу хвостом отражает психологию небольшой кучки «маньяков реставрации» в сегодняшнем обществе. Они не желают мириться со своим поражением и готовы сражаться с пролетариатом насмерть в любое время и в любом месте».
Местная газета раскритиковала Чэнь Даю (известного как «мастер рисования кур» 画鸡大师 «хуа цзы даши»), заявив, что его «картины с петухами» в сговоре с Хрущёвым (якобы Хрущев считал Китай «агрессивным петухом») с целью нападок на «нашу страну истинного социализма».
Статья «Чёрные горы и грязные воды скрывают злые помыслы» (31 мая 1974 г.), подписанная «Линь Чэнфу» (林承复,что можно перевести в данном контексте как «собрание продолжает давать ответ»), посвящена критике произведения Ли Кэжаня:
«Перед нами том «Китайской живописи». Первое, что бросается в глаза – лужа чернил на обложке. Если присмотреться, то оказывается, что это китайская картина под названием «Пейзаж». Вот такая картина «Чёрные горы и грязные воды» действительно помещена на обложку и занимает фактически две её трети. Это показывает, насколько серьезно к ней относится редактор. Не потому ли, что автор этой картины достаточно «известен»? Не потому ли, что у этой картины «новые идеи и содержание»? Не потому ли, что эта картина унаследовала «уникальный художественный стиль, технику кисти и туши» традиционной китайской живописи? Или и то, и другое? Поскольку редакция придаёт ей большое значение, не следует её недооценивать.
Давайте посмотрим, что за художественную концепцию и дух отражает эта картина, и каковы ее намерения. Поблизости расположено много скал причудливой формы, дальше темно и зловеще. Вдали пустынные горы, словно волчьи клыки, окутанные пурпурно-серым туманом. Кусочек неба заполнен клубящимися темными облаками, настолько гнетущими, что трудно дышать. У подножия горы извилистый мутный поток с несколькими криво нарисованными лодками с разбитыми парусами. На эти каракули жутко смотреть.
В этом альбоме есть пейзаж под названием «Хуаншань», работа этого «известного художника» 1963 года, и то же самое. В центре картины черное месиво, на голых скалах разбросано несколько мертвых деревьев. Левый нижний угол нарочито украшен бледным старинным павильоном и уродливой фигурой маленького человека, похожего на привидение. Это настолько неприглядно. Под кистью создателя прекрасная пышная гора Хуаншань разрушена до такого состояния».
Перед Китайским Новым годом в 1974 году (с 23 января по 10 февраля, 1974–1975) Ван Мэнтянь повела друзей по крупным гостиницам в поисках «чёрных картин». Были отправлены люди в провинции и города по всей стране, что найти «черные картины». На самом деле ни Цзян Цин, ни Ван Мэнтянь не могли дать точное определение «чёрной живописи», но обвиняли отобранные работы в нападках на социализм и диктатуру пролетариата, в угоде западной буржуазии и ревизионизму, увековечении памяти Линь Бяо.
Более 200 картин выставили в Доме народных собраний на обозрение центрального правительства, затем в Национальном музее Китая, чтобы рабочие, крестьяне, солдаты и революционные массы могли увидеть их и покритиковать. Ван Маньтянь связывала критику «чёрных картин» с «критикой Линь Бяо и Конфуция».
Видное место на выставке занимала «Сова» 猫头鹰 Хуан Юнъюя. «Это хорошая птица», – гласят три больших иероглифа на картине.
Преступные «совы»
Первая критическая статья была опубликована в газете «Бэйцзин жибао» 29 марта, более чем через месяц после открытия выставки, под названием «Картины, созданные для некоторых гостиниц и резиденций для гостей» под псевдонимом !Вэй Шэн» (卫胜, что означало «защита победы Великой пролетарской культурной революции»).
Эта статья объявила крестовый поход против «чёрных картин». И хотя «Сова» не была написана для гостиницы, но картина Хуан Юнъюя стала первой целью этого «крестового похода». Критика в адрес художника была крайне суровой, вспомнили его сборник остроумных реплик с изображениями животных, созданный исключительно для друзей, которые он называл «пикантные новости о животных».
Среди изображений была и сова в сопровождении короткой фразы: «Днём люди проклинают меня злыми словами, но ночью я работаю на них». После того как началась культурная революция, нашлись доброжелатели, которые сообщили о сборнике в соответствующие органы. Хуан Юнъюя доставили в Центральную академию изобразительных искусств, где он подвергся яростной критике, его «картинки с афоризмами» называли «антипартийными и антисоциалистическими» ядовитыми сорняками.
Хуан Юнъюй не ожидал, что восемь лет спустя его шутливая работа «Сова» снова принесет ему неприятности, причем ситуация окажется более серьезной, чем в первый раз, а будущее – ещё неопределеннее.
«Сова с одним закрытым глазом, злобный тигр, уставший верблюд, стервятник, закатывающий глаза и т. д. Созданы ли эти изображения животных авторами для того, чтобы помочь людям «выучить названия птиц, животных и растений»? Нет и нет! Эти уродливые образы им нравятся, потому что они разыгрывают старый трюк «деревушки в три двора»*, подразумевая «указывать на тутовник, а бранить акацию» (обр. завуалированные обвинения). Все эти чёрные картины – ядовитые стрелы, нацеленные на социализм и Великую пролетарскую культурную революцию!
Разве эта сова с одним открытым и одним закрытым глазом не раскрывает в полной мере враждебные чувства создателя картины, ненавидящего реальность социалистической революции и пролетарской культурной революции? Еще до Великой пролетарской культурной революции создатель этой черной картины выпустил ряд реакционных басен на тему животных, злобно нападая на диктатуру пролетариата как политическую надстройку, как на «паутину», называя Большой скачок «ослом, тянущим мельницу», которому только и остаётся вращаться на месте, и так далее. Это тот самый человек, который всегда был недоволен критикой, высказанной в его адрес революционными массами во время Великой пролетарской культурной революции, и даже выгравировал на своей печати «ни закона, ни повелений неба» в тщетной попытке свести на нет закон диктатуры пролетариата и преобразить природу социализма. Ядовитый сорняк «Сова» – концентрированное выражение реакционного менталитета автора.
Использование литературных и художественных произведений, чтобы выступить против сложившегося мнения – известная уловка классовых врагов. В прошлом некто написал роман, чтобы отменить обвинительный приговор Гао Гану (политический деятель КПК, 1905–1954 гг. ставший жертвой первой крупной чистки внутри партии с 1949 года, покончил самоубийством, приняв яд). Ключ к оправданию Лю Шаоци – «Разжалование Хай Жуя» (историческая пьеса У Ханя). Линь Бяо однажды написал реакционные стихи, чтобы опровергнуть свои убеждения. Они выступают против сложившейся точки зрения ради восстановления старого режима, чтобы «доказать», что они, реакционеры, «правильные», и контратаковать партию и народ.
Разве создатель «Совы» не заявлял однажды, словно безумный, что его творчество «будет признано только через двадцать лет»? Они с грустью наблюдают, что китайский народ, закаленный Великой пролетарской культурной революцией, не «признает» их чёрные картины. Наконец, они поняли это верно! Но они выдают желаемое за действительное, возлагая свои надежды на то, что будет через 20 лет».
Работы Хуана Юнъюя выставлялись на аукционах несколько раз, цены от 161 до 2 473 772 долларов в зависимости от размера и материала. В ноябре 2017 года свиток на бумаге (3,4 м) «Осенний пейзаж», написанный в 1978 году, продан на аукционе Кристис в Гонконге за 2,5 миллиона долларов (19,3 миллиона гонконгских долларов).
*«Деревушка в три двора» (Саньцзяцунь) означает маленькое захолустное селение, но в период культурной революции термин использовался в значении «литературной инквизиции». В 1961 году журнал «Цяньсянь» (Передовая) открыл колонку «Заметки из Саньцзяцунь». С октября 1961 по июль 1964 года в общей сложности было опубликовано 67 статей, в которых авторы рассуждали о прошлом и настоящем, обсуждали такие вопросы как идеологическое воспитание, культура и искусство, иногда в ответ на вопросы читателей. В некоторых статьях содержалась критика и сатира явлений общественной жизни. Несколько эссе неявно критиковали культ личности Мао.
«Тигры» тоже таят злобу
Критика картины Цзун Цисяна с изображением трех тигров также была, мягко сказать, абсурдной: «Посмотрите на эту картину с ядовитыми сорняками. На ней изображены три тигра, прячущиеся в траве в «лунную и ветреную» ночь, которые смотрят злобно, ожидая возможности двинуться дальше, но название, начертанное пятью символами, 虎虎有生气 «воинственные и энергичные».
Кого хвалит создатель? В связи с реакционными словами видно, что этим тиграм вверены враждебные мысли создателя, ненависть к Коммунистической партии, диктатуре пролетариата и Великой пролетарской культурной революции. Именно этот реакционный тип неспроста рисовал солнце на некоторых картинах, но он рисовал его тускло, каким-то черным кругом, с мрачно раскинувшимися ветками, блокирующими свет. В некоторых картинах ореол покрывает черные тучи. Этот художник выплёскивает свои реакционные мысли и чувства, не видя дневного света!».
Что решил Мао Цзэдун
Критика «черных картин» была яростной, но вдруг резко прекратилась по указанию «Банды четырех». Согласно «Биографии Мао Цзэдуна» (издательство «Чжунъян вэньсянь чубаньшэ», декабрь 2003 г.), Мао Цзэдун в письме Е Цзяньину от 15 февраля 1974 г. писал: «Сейчас метафизика буйствует и односторонняя, основанная на Мао Цзэдуне». По мнению Чжоу Эньлая, это письмо было напечатано и распространено среди членов ЦК, что вызвало недовольство Цзян Цин. 20 марта, Мао Цзэдун написал ей: «Лучше бы тебя не видеть. За последние годы мы с тобой о многом разговаривали, но ты почти ничего не реализовала. Какой смысл нам видеться? Есть книги по марксизму-ленинизму и мои книги, но ты их не изучаешь. Мне восемьдесят один и я серьезно болен. Ты имеешь привилегии, но что ты будешь делать, когда я умру? Ты тоже человек, которому нужно заботиться о малом каждый день».
Отношение Яо Вэньюаня к критике «черных картин» сразу изменилось, и он дал указание прекратить всякую деятельность.
Ван Мантян разложила перед Мао Цзэдуном стопку фотографий с «чёрными картинами». Председатель медленно их перелистывал и нахваливал одну за другой. Когда Ван Мантян поняла, что что-то не так, она напомнила: «Председатель, это все чёрные картины!». Мао засмеялся: «Чёрные? Разве живопись тушью не чёрная?».
Ван Мантян забеспокоилась: «Посмотрите еще раз на эту сову, она закрывает один глаз! Что она задумала…».
Цзэдун оборвал ее: «Да, вот такая она, эта птица! У неё всегда один глаз для отдыха, а другой для работы. Это не то, что мои глаза, они разбиты! О! Кто это нарисовал?»
«Хуан Юнъюй, этот человек...».
Мао Цзэдун снова не дал договорить Ван Мантянь: «Кстати! Немецкий художник тоже подарил мне сову, но он закрыл ей глаза».
Ван Мантянь не собиралась сдаваться: «Председатель! Взгляните на эту картину Ли Кучаня с изломанным лотосом…».
Глаза Мао Цзэдуна загорелись: «Кучань? Кучань? Я помню его с дней основания Китайской Народной Республики. Он даже написал мне длинное письмо, когда оказался в сложной ситуации. Как сейчас обстоят его дела? Как он живёт? Я могу поддержать его из своих гонораров».
Ван Мантян поняла, что это не её день и тихонько ретировалась. Немедленно она пригрозила всем, – любой, кто осмелиться обнародовать то, о чем они говорили с Мао, будет обвинён в «подделке инструкций председателя Мао».
Но слова Мао Цзэдуна достигли ушей старика Кучаня. Он даже прослезился и глубоко вздохнул: «Председатель Мао! Он еще меня не забыл! Выходит, его вводили в заблуждение! Как и ожидалось, его обманули предатели!».
Через несколько месяцев после окончания «инцидента с черной краской», в январе 1975 года, было воссоздано Министерство культуры, во главе с Юй Хуэйюнем в качестве министра культуры КНР и Ван Мантянь как члена основной группы партии в Министерстве культуры и по совместительству заместителя директора Тяньцзиньского революционного комитета. В ноябре того же года по неизвестной причине Ван Мантянь подала в отставку и вернулась в Тяньцзинь.
После культурной революции Ван Мантянь изолировали и допрашивали как соратницу «Банды четырех». 4 января 1977 года она приняла большое количество снотворного, но её удалось спасти. 27 января, воспользовавшись недосмотром, она повесилась на веревке из нарезанной на полоски простыни.
Ю Хуэйюн покончил с собой в августе 1977 г. на три дня раньше, чем Ван Мантянь.
14 лет спустя, 14 мая 1991 года, Цзян Цин повесилась в душевой комнате больницы.